Анатолий Васёв
ПАМЯТИ АЛЕКСЕЯ РЫКОВА И НИКОЛАЯ БУХАРИНА
(работа выполнена Васёвым А.А. при научном консультировании
д. э. н., профессора Башмачникова В.Ф.)
ПРЕДИСЛОВИЕ
В феврале 2011 года исполнилось 130 лет со дня рождения государственного деятеля, державного управленца Алексея Ивановича Рыкова, и 90 лет назад зародилась новая экономическая политика (НЭП) государственного управления, проводником которой был (неноминальный) первый председатель правительства Союза ССР и по совместительству - председатель Совнаркома РСФСР тот же Рыков А.И.
Его соратником был Бухарин Николай Иванович, теоретик и знаменосец партии большевиков. Он не был государственным деятелем, но являлся редкостным пропагандистом и разработчиком основ теории строительства вновь народившегося Советского государства, выдвинулся на международную арену, был членом Политсовета и секретарем Коминтерна (коммунистический интернационал).
Данный очерк «Памяти Рыкова и Бухарина» не научный реферат, в нем я не исследую первичные архивные документы, не ввожу в оборот вновь открывшиеся материалы. Мне диктовало желание из разрозненных «кусочков» информации, ранее опубликованной о Рыкове и Бухарине, о времени их скоротечной жизни, собрать в единый, но далеко не полный очерк. Они, как и миллионы других сограждан, не виновны в том, что родились, росли и трудились на благо Отечества, но стали жертвами кровавого деспотического властного режима, особенно в 30-40-годах при правлении Сталина.
Это напоминание нынешним и будущим властным структурам, чтобы они не повторили еще раз «классовую борьбу», сопровождающуюся не плюрализмом мнений, а тюремными застенками, обильно политыми кровью невинных, каторжными лагерями и массовыми расстрелами.
В написании очерка мне неоценимую помощь оказали уже опубликованные книги и статьи, за что авторам их я приношу глубокую признательность.
Рыков А.И. и Бухарин Н.И. с 1922 года заняли в партии и правительстве твердую позицию в защиту крестьянства - станового хребта страны в те годы. Они признавали крестьянство не как ведомого пролетариатом «темного класса», а как равноправного с рабочими партнера по строительству новой советской жизни, добиваясь, по словам Н.И. Бухарина, «взаимного экономического оплодотворения» (1). Казалось бы, за годы НЭПа наметились схожие взгляды руководящих политиков на равномерное развитие производительных сил в сельском хозяйстве и в промышленности. Утих накал классовой борьбы. Крестьянские хозяйства свободно производили продукцию, после уплаты налога свободно распоряжались результатами труда, продавали зерно, куриные яйца, масло коровье, мед и др. за границу, а валютой поддерживали процесс индустриализации страны.
Результатами новой экономической политики были довольны и крестьяне, и рабочие, и верховная партийно-государственная власть. В 1927 году на юбилейной сессии ЦИК весь зал ликовал и аплодировал высоким темпам роста продукции сельского хозяйства и строительства социалистической индустрии, достигнутым за годы новой экономической политики.
Вся крестьянско-кооперативная форма, организованная на добровольной основе и свободе хозяйствования, влилась в единый народно-хозяйственный механизм. Город давал крестьянству через образованные крестьянами кооперативы, машины, оборудование, орудия труда, промышленные товары для домашних потребностей, а деревня снабжала город продуктами питания, сырьем для производства одежды, обуви, лошадьми и конским снаряжением для Красной Армии.
Политика правительства строилась на сотрудничестве рабочих и крестьян. Председатель двух совнаркомов СССР и РСФСР А.И. Рыков на той же юбилейной сессии убеждал депутатов: «... в хозяйственной области сотрудничество рабочих и крестьян должно выражаться в соблюдении соответствия в развитии промышленности и сельского хозяйства, в такой организации кооперации торговли и таком соотношении цен на продукты промышленности и сельского хозяйства, которые обеспечивали бы интересы рабочих и крестьян» (2).
Обмен товарами, сырьем, продукцией приобрел масштабность, рубль стал твердой конвертируемой валютой, люди уверовали в завтрашний день.
Что мешало Сталину и его окружению продолжить такой уклад экономики в строительстве социализма и жизни советских людей? Внешней явной угрозы военных действий к концу 20-х не было. СССР установил с рядом ведущих капиталистических стран дипломатические отношения, но оборонную безопасность следовало, безусловно, крепить. Набранные темпы роста социалистической индустрии позволяли такую задачу решать. А вот внутри ЦК ВКП(б) возникли серьезные разногласия по поводу пути строительства социализма. Одни считали, что нужно оставить руководство экономикой страны, сложившееся при НЭП, другие полагали за счет дополнительного изъятия средств у крестьян ускорить темпы индустриализации и перевести мелкие единоличные крестьянские хозяйства в социалистические, коллективные.
Пока были на политическом олимпе Рыков А.И., Бухарин Н.И., Томский (Ефремов) М.П., и другие защитники крестьянства - они сдерживали порывы сторонников сверхвысоких темпов индустриализации за счет крестьян. Секретари ЦК ВКП(б) Преображенский Е.А., Молотов В.М., Сталин И.В. - сторонники сверхвысоких темпов индустриализации тогда еще соглашались с доводами Рыкова, Бухарина и др., голосовали за резолюции партийных съездов, конференций, пленумов в пользу укрепления индивидуального крестьянского хозяйства, не нарушая устоявшейся смычки крестьян и пролетариата. Об этом говорил Молотов В.М. на 15-м съезде ВКП(б) в 1927 году «... потребуется немало лет, чтобы перейти от индивидуального к общественному, коллективному хозяйству» (3). Через полгода, в июле 1928 года, Сталин И.В. снова озвучил политическую задачу о поднятии индивидуального хозяйства «как о первой ступени главной задаче партийной работы» (4).
Коварность Сталина заключалась в том, что он соглашался и говорил о пользе единоличных хозяйств, а на деле повел свой курс. Еще в 1925 году, выступая с отчетным докладом ЦК 14-му съезду партии, он красной нитью обозначил партийную программу как строить социализм. Он считал единственно правильный путь: всемерно развернуть социалистический сектор народного хозяйства, развивать в первую очередь производство средств производства, ускоренными темпами форсировать тяжелую индустрию, укреплять оборонную мощь, повсеместно вытеснять частника и вовлечь миллионы индивидуальных крестьянских хозяйств в социалистическую форму - коллективные хозяйства. Только таким путем можно будет вывести крестьянскую страну в ряд развитых капиталистических стран, создать превосходящий оборонный потенциал. Сталин искренне верил в свою программу и всеми мерами добивался ее осуществления. Его врожденные честолюбие и самомнение взяли верх над всеми высказываниями и партийными резолюциями о пользе НЭПа. Программа была тщательно продумана. Его личные амбиции перерастали в деспотизм. Для выполнения своей программы Сталин считал, как и Ленин, что социализм не совместим с крестьянской «мелкобуржуазной стихией». Крестьяне начали, по его мнению, богатеть и могут перерасти из середняка «в капиталистика», а это при социализме допустить нельзя. Крестьяне составляли подавляющее большинство населения, его надо уменьшить - репрессировать, коль не желают идти в коллективные хозяйства, и отправить на новостройки социализма. Это будет трудиться многомиллионная дармовая рабочая сила на благо социализма. Будет большая выгода для быстрого возведения заводов, комбинатов, электростанций, каналов и т.п.
А оставшиеся колхозники могут жить как при крепостном праве: работать бесплатно, давать государству все, что вырастят, а, чтобы не разбежались - не выдавать им паспортов.
Обостренное самомнение манило Сталина стать лидером мощной социалистической державы, показать «загнивающим» капиталистам, насколько эффективен новый общественный строй - социализм. А он, вождь и учитель, он правитель великой державы, как Иван Грозный или Петр Первый. Вот поэтому ему потребовались ускоренные темпы реконструкции новой экономической политики. Однажды он с недовольством обмолвился Бухарину Н.И., что «как только НЭП перестанет служить социализму, мы его отбросим к черту» (5).
По мере развития крупных промышленных строек, росло и число учреждений ГУЛАГа, в которых, обреченные на смерть, трудились в не человеческих условиях миллионы «врагов народа». Сотни тысяч советских граждан заплатили преждевременной смертью во имя ускоренных темпов строительства социализма. Такова была цена сталинскому пути нового социалистического строя.
Сталин не рассчитывал или не хотел предвидеть последствия массового перевода миллионов индивидуальных крестьянских хозяйств на социалистические коллективные формы хозяйствования. Массовая коллективизация сельского хозяйства дала исчерпывающий ответ. Был уничтожен слой самых трудолюбивых крестьян.
Прошли десятилетия, а последствия этой акции до сих пор не дают возродить хозяина-труженика, кормильца населения земли русской.
К концу 20-х годов Сталин приблизил к себе своих верных соратников: Ворошилова, Калинина, Кагановича, Микояна, Молотова и др. Их стало большинство в Политбюро ЦК и все они поддерживали взгляды Сталина. Позицию Рыкова, Бухарина и других, защищавших смычку крестьян и рабочих, большинство в Политбюро назвало «правые уклонисты». Цековская пресса «наклеила» им ярлыки: и диверсанты они, и убийцы и, наконец, сказала - они «враги народа». А раз так, надо по партийной линии их разгромить, передать в НКВД, а лубянские заплечные мастера доведут дело до конца - заставят признаться в том, о чем узники и знать не знали.
Читатель скажет - «опять о сталинских репрессиях, сколько можно?!». Можно и нужно постоянно обострять память у ныне живущих людей о злодеяниях власти в 2040-х годах, когда свирепствовал геноцид своего народа в нашей многострадальной стране. Молчали долго, прикрываясь ложью как одеялом, - тогда правду говорить было опасно. Теперь говорить эту правду можно, но память притупляется. Выросшие поколения, не познавшие горе и скорбь тех лет, живут иллюзиями, как будто в истории были отдельные несущественные недостатки в руководстве страной, о которых и вспоминать не следует. Один мудрец в древности метко заметил: «Основной урок Истории заключается в том, что люди не извлекают из Истории никаких уроков».
Чтобы изменить ментальность людей, надо постоянно обновлять, пополнять человеческую память. Настоящий очерк, пожалуй, мало чего добавит, скажет нового, но напомнит о тех роковых годах, о которых хорошо сказал жертва ГУЛАГа Варлам Шаламов, бывший 22-х летний студент МГУ, пострадавший только за то, что тайно переписывал «Завещание Ленина». В лагере он оставил четверостишие:
«На заброшенных гробницах высекаю имена.
Запишу на память птицам
Даты, сроки, имена...» (6)
Желательно, чтобы даты, сроки и имена помнили не птицы, а живущие люди и передавали эту память как эстафету новым поколениям.