Вернёмся к вопросу о том, почему в России так нерушимо устойчива индустриально-административная модель построения аграрной структуры, а её антипод - фермерско-кооперативная модель, прижившись в качестве небольшого уклада (правда, жизнестойкого и успешного) практически не расширяется. Я уже не первый раз пытаюсь найти ответ на этот непростой вопрос. Повторюсь, в послесловии к книге «Возрождение фермерства в России» мною была сделана попытка назвать причины этого российского отличия от большинства стран. Особое внимание там уделено характеристике российского феномена - чрезвычайно разросшегося бюрократизма, особой экономической и политической заинтересованности российского чиновничества в сохранении латифундистских, крупногабаритных форм организации сельскохозяйственного производства, т. е. в сохранении нефермерской, индустриально-административной моде ли агростроя. Это клановая или корпоративная заинтересованность чиновничества. Она имеет много составляющих. Это и удобство работы государственных чиновников при крупномасштабной организации производства по сравнению с семейным рассредоточенным производством. Но, как показывает практика последнего десятилетия, основное в этом - это возможность получения существенных дополнительных доходов за счет взяток, «откатов» и подношений.
В разделе данной книги «Фермерство в России - вчера, сегодня, завтра» анализировалось значение экономических факторов торможения фермерского развития, и особенно экономических интересов крупного агропромышленного капитала, представители которого активно противодействуют укреплению и распространению своих конкурентов - фермеров на земельном, финансовом, ресурсном и продовольственном рынках. Там же были размышления по поводу роли факторов политического характера, повышенной заинтересованности нынешней политической элиты, в том числе представителей высших эшелонов политической власти в стране, в приоритетном укреплении системы крупных сельскохозяйственных предприятий, как важного элемента экономической и социальной опоры власти, как условия её стабильности, её длительного сохранения в руках определённых слоёв или секторов политической элиты.
В данном разделе продолжим характеристику причин-факторов российского консерватизма в вопросах развития аграрного строя. Обратимся к факторам социально- психологического характера. К крестьянам вообще, а особенно к крестьянам-частникам в нашей стране во многих слоях российского общества, особенно в элитарных, устойчива нелюбовь и даже некоторая неприязнь. Эта своеобразная традиция в нашей стране имеет глубокие исторические корни.
В России по примеру восточных деспотий с далёких времён сложилась глубочайшая пропасть между немногочисленной элитой (менее 10 процентов населения) и основной массой жителей страны. Для представителей российской элиты во все времена были присущи высокомерие и пренебрежение по отношению к простолюдинам, к которым они относили и крестьян. Особенно разрыв между верхушкой общества и основной массой углубился и расширился после воцарения Романовых, образования Российской империи и утверждения крепостного строя. Великая реформа императора Александра ll в этом вопросе практически ничего не изменила.
Правда, в начале ХХ столетия в России был короткий двадцатилетний период реальных попыток демократизировать российское общество, ослабить экономическое, общественно-политическое и моральное угнетение крестьян со стороны господствующей элиты - это время Столыпинской реформы, кратковременный миг февральской революции и непродолжительное время реализации Новой экономической политики большевиков-прагматиков (НЭПа).
Но в конце двадцатых годов большевики-радикалы на долгие 60 лет возродили традиционное для Российской империи канонизированное декретами властных органов превосходство государственно-чиновничьей элиты над крестьянами, ставшими по существу бесправными наемными работниками государственной системы производства и заготовок продуктов питания. В начале девяностых годов еще раз была предпринята попытка изменить отношение элиты к селянам и наделить крестьян реальными хозяйскими правами, перевести их трудовую жизнь из модели индустриально-административной в модель фермерско-кооперативную. Но, как известно, это было недолго. Старо-социалистическая и ново-капиталистическая элиты объединились в своем нежелании потерять свои сословные привилегии, а также унаследованное от предыдущих элитарных поколений право присваивать львиную долю созданного крестьянами прибавочного продукта. Объединившись, они повели борьбу против расширения фермерского сословия в стране.
За последние три столетия в России неоднократно менялись общественно-политический строй, названия должностей высших руководителей государства и органов государственной власти, формы собственности на землю и другие сельхозресурсы, юридические термины, посредством которых обозначались разные формы организации сельхозпроизводства. Но все три столетия сохранялась, не ослаблялась неоправданно завышенная самооценка представителей элит общества своей незаменимой роли в экономике и политике государства. Не менялось их представление о неспособности «простолюдинов» не только к государственному мышлению, но и к хозяйственному самоуправлению. Все триста лет культивировалась идея о необходимости для крестьян (селян, деревенщиков) внешнего управления со стороны руководителей крупных предприятий, помещичьих хозяйств, колхозов и совхозов, современных сельхозорганизаций, агрохолдингов. В рамках этой идеи утверждалось, что благом для экономики является административное подчинение сельхозработников хозяину, единоначально управляющему единым производственным процессом. Считалось, что предоставление работникам хозяйственной самостоятельности и самоуправления и особенно подведение под это собственнической базы неизменно приведет к ослаблению трудовой и технологической дисциплины и к дезорганизации производственного процесса. Словом, представлялось, что сельские труженики без пастуха могут только вытоптать производственный луг, сами не наедятся и прибыль хозяину (и стране) не обеспечат.
У такой идеи о необходимости командования сельскохозяйственным производством, включая командование сельскохозяйственными работниками - крестьянами, в ХХ веке появилась политическая подоплека. В конце двадцатых годов на фоне серьезных успехов хозяйствования свободных «нэповских» крестьянских хозяйств сталинская диктатура пролетариата столкнулась с трудностями государственных заготовок сельхозпродукции и особенно зерна для нужд промышленной индустриализации. Крестьяне-хозяева перестали быть покорными и бессловесными. Они требовали от государства справедливой цены за продукцию, ждали такой цены и не спешили продавать (сдавать) продукцию государству. Диктатуре пришлось прибегнуть к своим методам - к репрессиям. Вот тогда неуважительное, пренебрежительное, чванливое отношение российской элиты (на тот период партийно-чиновничьей и в основном городской элиты) к крестьянству и особенно к крестьянам-частникам дополнилось враждебностью. Свободные крестьяне, уничижительно называемые «единоличниками» и «кулаками», стали для представителей элиты не просто людьми другого, низшего сословия, но и людьми другого, опасного враждебного лагеря, которых недопустимо раскрепощать, освобождать, предоставлять равные с элитой экономические и политические права. За крестьянами нужно и необходимо вести неусыпный надзор и жестко, а то и жестоко, без жалости наказывать, если крестьянская прижимистость и упорство в борьбе за повышение цен на сельхозпродукцию начнет сильно мешать элите управлять страной по своему усмотрению. Так родился в 30-х годах известный «голодомор», когда сотни тысяч крестьян хлебородных советских регионов уничтожали только за то, что они пытались без разрешения властной партийно-государственной элиты оставлять зерно для своего полуголодного пропитания.
С тех пор прошло много десятилетий. Россия вышла из затяжного и неуспешного социалистического эксперимента и пытается догнать страны Запада в развитии рыночной экономики. Но это не очень хорошо получается.
В стране утвердился постсоциалистический вариант государственно-монополистического (олигархического) капитализма. Для него характерно засилие во всех сферах экономики крупных и сверхкрупных государственно-частных компаний и корпораций, которые легко устраивают «картельные» и другие финансовые сговоры и создают препятствия для развития добросовестной рыночной конкуренции. В стране мало что делается для развития малого и среднего бизнеса, который, как свидетельствует опыт многих стран-лидеров рыночной экономики, мог бы обеспечивать сохранение конкурентной среды.
Государство этого не делает не только из-за уже состоявшегося сращивания своих госструктур и их руководителей с крупным, в т. ч. олигархическим бизнесом. Данная причина, по-видимому, является основной. Но есть и другая, производная от нее причина, которая ныне вышла даже на первое место. Это - опасение, боязнь среднего класса со стороны представителей российской элиты. Средний класс состоит из людей, имеющих достаточные для здоровой и интересной жизни доходы, полученные не от государства напрямую. Эти люди, будучи экономически независимыми от госчиновников, не только имеют свою независимую позицию по многим проблемам развития экономики и политики, но и не боятся её высказывать. Значительная часть среднего класса - это владельцы малого и среднего бизнеса. Представители элиты теоретически понимают, что средний и малый бизнес полезен стране, обществу, потому что может за счет конкуренции ускорить развитие многих секторов экономики. Для страны, для самого среднего класса и для простолюдинов это может быть важно. Но для самой элиты развитие малого и среднего бизнеса, размножение среднего класса может обернуться значительными потерями. Элита и ее представители на высших государственных постах в случае разрастания в стране социально-экономических противоречий (а средний класс способен политически формализовать такие противоречия) могут потерять власть и, следовательно, свои нехилые привилегии. Поэтому элита через своих ставленников в государстве - в думских фракциях, в руководстве министерств и ведомств сдерживает, стопорит формирование среднего класса, вероятного «могильщика» своих привилегий. Конечно, делается это завуалированными методами.
Сказанное в полной мере относится и к агропромышленной сфере. Вот уже пятнадцать лет представители агропромышленного капитала разными способами тормозят, сдерживают развитие фермерского сектора.
Инструментарий сдерживания пополнился громкими выступлениями в печати известных агроолигархов и топ-менеджеров их производственных и представительских систем. Раньше их было не слышно, они только набирали сил. Например, в конце 90-х годов под эгидой минэкономразвития непосредственно под руководством министра Грефа при участии сотрудников Минсельхоза РФ был разработан новый (по отношению к начатой в 1990 году аграрной реформы) проект документа под названием «Основные направления агропродовольственной политики Правительства РФ на 2001-2010 гг.».
Авторы этого документа, макроэкономисты правой ориентации, делали ставку на крупные сельхозорганизации, принадлежащие так называемым «эффективным собственникам». В проекте по отношению к крестьянским (фермерским) хозяйствам говорилось, что они производят очень малую часть сельхозпродукции (тогда около 3%) и не имеют потенциала для ее существенного увеличения. Поэтому авторы с проявляющимся в словах пренебрежением выносили фермерской форме сельхозпроизводства приговор - она будет полезна лишь тем, что будет давать выход буйной энергии небольшой части селян - «деревенских маргиналов».
Ознакомившись с проектом «Основных направлений», делегаты XI съезда фермеров системы АККОР в резолюции съезда выразили свое возмущение и содержанием документа, и неуважительной его тональностью в оценках нарождающегося сословия крестьян-хозяев. Тогда Правительство РФ приняло документ уже без таких несправедливых и оскорбительных формулировок, хотя антифермерская суть документа сохранилась. До широкой общественности истинное уничижительное отношение новой российской бюрократии к фермерству тогда не было доведено. Верх взяла не стеснительность, а скорее политическая осторожность.
Но прошло еще десять лет, и вскормленный финансовым капиталом под патронажем высших политических руководителей страны крупный агропромышленный капитал стал во всеуслышание убеждать широкую общественность в превосходстве для России крупных и сверхкрупных индустриально построенных сельхозпредприятий и в неспособности крестьян к ведению современного высокотехнологичного сельхозпроизводства. Проиллюстрирую это примером.
В конце июля 2014 года на страницах широко читаемой в России газеты «Аргументы и факты» (31.07.2014 г.) была напечатана статья-интервью руководителя исполнительного комитета российского союза производителей мяса, объединяющего в основном крупные птицефабрики, свинокомплексы и специализированные компании и мегафермы, откармливающие крупнорогатый скот мясных пород. Автор представился читателям как один из «обширной когорты новых российских сельскохозяйственных менеджеров, людей с прекрасным общим (несельскохозяйственным) образованием, говорящих на иностранных языках, финансистов с международным опытом».
Нет смысла пересказывать здесь этот нескромный панегирик представителя новой аграрной элиты, взращённой властью. Процитирую лишь его пренебрежительные оценки современных российских фермеров: «…фермеры не совсем компетентны, мало интересуются рынком. Фермеры жалуются, потому что знают мало о сельском хозяйстве как о бизнесе. У государства не должно быть задачи спасти всех фермеров». И далее автор предлагает государству создать благоприятные условия для новых, действительно знающих людей, которые легко заменят тех, «кто не хочет или не может, или просто пьянствует». В статье не прикрыта неприязнь к фермерам, которые не говорят на иностранных языках и не изъездили планету в экскурсиях по инновационным фермам (не напоминает ли этот опус пренебрежительное отношение помещиков к простым крестьянам, которые к барскому неудобству не знали французского языка и говорили только «по-русски»). В ней лихо дискредитируется новое сословие крестьян-хозяев. Пренебрежение к таким сельхозпроизводителям автор выражает не на основе знания реальных результатов фермерского сектора (см. Приложение - материалы АККОР - «Резервы роста»). Он либо сознательно игнорирует факты о фермерских успехах, либо просто о них не знает и знать не желает. Его задача - содействовать устранению фермеров-конкурентов в борьбе за деньги покупателей, а также за бюджетную господдержку.
Но этот мясной «новый менеджер» не одинок в своем искаженном представлении о роли и месте фермерско-кооперативной формы ведения сельского хозяйства, о реальных ее возможностях в России. Та статья вскоре после публикации стала предметом жаркой дискуссии аграрных знатоков в интернете на сайте другой газеты - «Крестьянские ведомости». Первыми выступили союзники российских фермеров. Сначала квалифицированную и эмоциональную отповедь администратору мясных олигархов дала в развернутой статье доктор экономических наук Н. И. Шагайда. Ее поддержали активисты АККОР. Но затем на сторонников фермерства обрушили свой «благородный гнев» многочисленные любители формулы «размер имеет значение». Я участвовал в той дискуссии - опубликовал свою позицию на сайте АККОР. Приведу здесь текст моей короткой статьи.
«Я поддерживаю позицию доктора экономических наук, директора Центра агропродовольственной политики Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ Н. И. Шагайды в дискуссии о свиноводческих мегакомплексах. В ее материале, вывешенном на сайте АККОР, проявились в равной степени высокий профессионализм и широкая информированность, научная честность, гражданское мужество и высокая эмоциональность хорошего активного человека.
Думаю, что самодовольное интервью руководителя исполкома Национальной мясной ассоциации продиктовано не желанием объяснить россиянам правду о новом российском крупномасштабном бизнесе в свиноводстве. Это просто один из надежных инструментов лоббирования интересов агроолигархов. Запахло большими деньгами, которые руководство страны задумало выделить на развитие отечественного сельского хозяйства в условиях эмбарго на продукцию стран ЕС. В печати заговорили о новом этапе поддержки семейных (малых) форм сельхозпроизводства, фермерских хозяйств и товарных крестьянских подворий.
Испугались российские хозяева свиноградов-комплексов, что обещанные деньги попадут не к ним, тяжеловесам, а к презираемым ими худосочным конкурентам - КФХ и ЛПХ. И решили действовать по надежной схеме:
а) сначала убедить общественность в преимуществах свинофабрик и развенчать «крестьян-неумех»,
б) затем, заручившись поддержкой общественности, обратиться к отцам государства за деньгами.
Для ассоциации мясных олигархов - это вроде бы честное лоббирование. А для профессионалов - достаточно пошлый обман читателей, искажение правды путем замалчивания реальных экономических фактов. С фермерской точки зрения - это образчик недобросовестной конкуренции.
Приведу лишь один реальный экономический факт - пример успешной семейной свиноводческой фермы, работающей в Калужской области, фермы семьи Тоноян. Ферма построена с учетом зарубежного опыта как малый закрытый свинокомплекс, хорошо защищенный от инфекций, в том числе от АЧС. На ней содержится чуть более 3800 голов. Это, конечно, менее впечатляюще, чем строящийся в Псковской области «свиноград» на 2 млн голов. Но при малом размере ферма семьи Тоноян поражает производственными и экономическими показателями: 2,3 опороса на свиноматку, 28-29 деловых поросят в год. Низкий падеж животных: на опоросе до 4%, на доращивании - до 2%, на откорме - 0,5%. Вес животного в 100 кг достигается за 135-150 дней. На ферме вакцинация сведена к минимуму, обходятся только витаминами. Поголовье обслуживают два человека. Себестоимость 1 кг реализуемого мяса в живом весе - 52-54 рубля.
Я не знаю, как поймет эти показатели топ-менеджер «без сельхозобразования», но профессионалы оценят их как очень высокие и недостижимые для большинства свинофабрик.
В ассоциации фермеров был разработан проект создания в привязке к ферме «Тоноян» межфермерского кооператива с внутрикооперативной специализацией фермерских хозяйств: хозяйство-репродуктор, 3-4 хозяйства откормочных, несколько хозяйств, выращивающих зерно и другие корма. Проект предусматривал также строительство небольших кооперативных предприятий: комбикормового и мясоперерабатывающего.
Суммарное содержание поголовья в этом случае на 4-5 семейных фермах выросло бы до 10-12 тыс. голов, а себестоимость 1 кг мяса снизилась бы до 45 рублей. - благодаря использованию кооперативных (не покупных) кормов. Ассоциация фермеров несколько лет билась за инвестиционные кредиты. Но тщетно. Область их отдала на очередной «свиноград».
Фермеры могут и умеют вести современное производство. У них для этого имеется достаточно интеллекта, знаний, энергии и мотивации. Но крупный капитал, ведя недобросовестную конкуренцию за инвестиционные кредиты, их оттирает от источников инвестирования. Точно также, как при нерациональной организации кормления в свинарниках крупные боровы оттирают от кормушек растущих поросят.
Но в практическом свиноводстве такую организационную ошибку уже давно не допускают - формируют разные половозрастные группы животных и раздают по группам корма в соответствующих количестве и качестве. В том числе отдельно - для поросят на доращивании.
Вот и в инвестиционной политике государству следовало бы защитить квотами и другими способами право крестьян-фермеров на строительство высокотехнологичных, но небольших свиноферм.
Пусть будет реальная, добросовестная конкуренция. Российское общество от этого выиграет на покупке более дешевого и качественного мяса. А у свиноолигархов лишь чуточку поуменьшится толщина сальца».
Общий смысл высказываний участников той дискуссии, поддержавших лоббиста свинокомплексов, выразил один из них, присвоивший себе псевдоним «стратег». Свою точку зрения он проиллюстрировал образным рассуждением: «Если в сосуд насыпаны до верху крупные камни, можно ли сказать, что он полный. Вероятно - нет, потому что между камнями останутся незаполненные пустоты. Но если в этот сосуд в дополнение к крупным камням еще сыпать мелкозернистый песок, то он заполнит пустоты и сосуд тогда станет полным». И далее «стратег» истолковал суть своей оценки соотношения крупных сельхозпроизводителей и мелких - КФХ и ЛПХ. Крупные индустриальные сельхозпредприятия - это те камни в образном примере. А песок - это семейные частные крестьянские хозяйства. Мелкие, по мнению «стратега», призваны лишь дополнять крупных. Без крупных камней (предприятий) процесс заполнения сосуда (страны продовольствием) растянется на очень долго. Это из-за неумения, незнания, неорганизованности крестьян, т. е. из-за всего того, в чем обвинял российских фермеров администратор и лоббист свиноолигархов».
Сторонники фермерства пытались в своих оценках фермерского потенциала опираться на зарубежный опыт, где современные крестьяне-хозяева (фермеры) выполняют не упрощенную задачу частичного дополнения большого индустриального производства своим маленьким крестьянским производством, а выполняют основной объем производства сельхозсырья и являются важнейшей частью большого агропромышленного производства. Но сторонники и любители крупноразмерного производства (т. е. индустриально-административной модели) отмахивались от зарубежного опыта, педалируя давний тезис о «непохожести и самобытности» России, которая, по их мнению, заключается в интеллектуальной, энергетической, нравственной и т. п. слабости российских крестьян, российских селян. И что этим отсталым слабым крестьянам не под силу роль «корней травы», а их удел - оставаться песком рядом с камнями.
И еще кратко один пример. Вскоре после той дискуссии по поводу статьи администратора союза российских мясных олигархов в другой известной газете «Российская газета» (за 25 сентября 2014 г.), которая известна как орган Правительства РФ, выступил со статьей известный политик Валерий Зорькин, председатель конституционного суда РФ. Рассматривая вопрос государственного устройства современной России, этот высокопоставленный представитель антилиберального крыла нынешней российской политической элиты по-своему выразил широко распространенное в высоких кругах мнение о неготовности и неспособности российских крестьян к самоуправлению, к самостоятельности, к свободе и демократии. Он отрицательно отозвался о великой реформе Александра ll. По мнению В. Зорькина отмена прикрепления крестьян к хозяевам-помещикам «разрушила связь между дворянством и крестьянством. Россия тогда потеряла главную скрепу, удерживающую внутреннее единство нации». По Зорькину главной скрепой народа и элиты в России может быть только сила, жесткая юридическая привязка простолюдинов к господам (знающим иностранные языки…). Этот главный блюститель соблюдения норм конституции России, председатель конституционного суда, вероятно, считает, что гармонизация интересов элиты и свободных граждан при помощи демократических инструментов для России слишком преждевременна и «контрпродуктивна».
Неуважение и пренебрежение к себе со стороны представителей власти фермеры очень часто испытывают в повседневной жизни в прямых их контактах с чиновниками госучреждений, работниками государственных банков, налоговых органов. Но особенно остро это проявляется в отношении к фермерам работников ГИБДД. Эту тему подняли делегаты ХХV1 съезда фермеров. В первый день работы съезда, когда накануне общей дискуссии фермеры-делегаты могли задать наболевшие вопросы ведущим работникам аппарата Минсельхоза РФ, а также ответственным работникам Россельхозбанка и других экономических учреждений. Разговор шёл в основном в конструктивном русле. Но когда один из фермеров спросил стоявшего на трибуне чиновника из Минсельхоза о том, когда же будет отменена обязанность фермеров (да и других сельхозпроизводителей) устанавливать на грузовых автомобилях приборы «тахографы», фиксирующие фактический режим труда и отдыха. Чиновник не смог дать вразумительного ответа. И тогда зал взорвался возмущением.
Категорически не соглашаясь с уничижительными характеристиками российских крестьян-фермеров, выдаваемыми заносчивыми недоброжелателями и очернителями семейной формы ведения сельского хозяйства, я, не тратя время на контрдоводы, посоветую нашим оппонентам почитать книги В.В. Казарезова. Владимир Васильевич, обладатель многих недюжинных талантов, создал обширную галерею портретов нынешних реально действующих и успешных фермерских семейных хозяйств, а точнее их хозяев, глав семейных КФХ и взрослых членов фермерских семей. В двадцати книгах, каждая из которых посвящена фермерству конкретного российского региона, профессионально, художественно и уважительно нарисовано (описано) более пятисот портретов наших лучших современников - российских фермеров. Работа выполнена без использования шаблонов. Каждый герой книг индивидуален, оригинален, неповторим. Знакомство с этими выпуклыми образами - портретами живых героев может заменить чтение иных многотомных романов. Но при всем многообразии и индивидуальности героев в этой обширной галерее проявляются общие положительные характерные черты. Это:
— высокий интеллект, генетически унаследованный и натренированный многообразием жизнедеятельности;
— глубокая профессиональная технологическая и техническая образованность, основанная на знаниях и опыте;
— естественное, экономически обоснованное, рациональное отношение к производству;
— недюжинные организаторские способности;
— высокогражданская позиция, реальный, не показной патриотизм;
— умение оценить неразрывность связи малой родины и большого Отечества;
— «разумный» эгоизм, умение сочетать достаточно высокую самооценку с уважительным отношением к нравственно здоровым людям, независимо от их социального статуса;
— заботливое отношение к семье, ее сохранению и укреплению не только как к первичному трудовому кооперативу, совместно добывающему средства существования, но и как к главному источнику удовлетворения психологических потребностей и интересов;
— бережное отношение к окружающей природе не только как к условию осуществления производственной деятельности и как среде обитания, но также как к источнику удовлетворения потребностей эстетического свойства.
Перечень этих высоких человеческих качеств, присущих героям книг В.В. Казарезова, можно продолжить. Но и этого достаточно, чтобы понять всю нелепость и необоснованную предвзятость оценок фермеров их недоброжелателями. Здесь еще раз подчеркну, что речь идет о высоких качествах не придуманных героев, прилизанных и приукрашенных, а о людях, реальных живущих и работающих в российских селах. Конечно, в книги в качестве их персонажей попали лучшие фермерские семьи. Но на презентациях книг, как правило, приуроченных к региональным фермерским съездам и конференциям, подчеркивалось, что эти герои не являются исключением. Они во многом типичны для фермерского сообщества.
Нет возможности определить, каков процент обладателей таких качеств в фермерской среде. Но можно с уверенностью сказать, что на селе, в секторе семейного сельского хозяйства разносторонне способных и талантливых людей существенно больше, чем в так называемой аграрной элите. По моему мнению, именно такие люди составляют реальную аграрную элиту России. Из их среды теоретически могут выдвигаться серьезные, умные, профессионально подготовленные кадры для аграрных руководящих органов. Они во многих случаях могли бы лучше управлять аграрной экономикой, чем многие нынешние «специалисты по регулированию финансовых потоков». Но здесь я не случайно употребил сослагательное наклонение. Таким людям путь в госорганы ныне закрыт. Их в лучшем случае допускают во власть на уровне сельских поселений. Официальная (барская) элита строго оберегает чистоту рядов аграрных управленцев. Она сама себя воспроизводит. И если кого из наиболее талантливых и авторитетных «простолюдинов» пропускает «наверх», то умеет его сделать себе подобным.
Но продолжим рассказ о той дискуссии.
Слово попросил делегат из Дагестана Э. Абдурахманов. Он эмоционально произнёс: «Как послушаешь выступления коллег из разных регионов, так возникает ощущение, что вокруг фермеров не просто чёрствые люди, а какие-то враги. Почему гаишники требуют, чтобы фермеры оправдывались в ответ на претензии по транспортировке по районным трассам крупногабаритной техники. Недавно мы везли сено на транспортном прицепе. Нас остановил гаишник. Замерили габариты груза. По их требованиям ширина не должна превышать 2,55 метра. А у нас вышло три метра. За 45 сантиметров нам выписали штраф на 400 тыс. рублей. У нас это не отдельные случаи. Почему высокие государственные чиновники не учитывают особенности нашего производства? Почему они в упор не видят, какие они своими распоряжениями создают для нас многие дополнительные трудности? Из нас сделали заведомых нарушителей по всем статьям. Теперь мы как партизаны на оккупированной территории, в своём районе боимся со стоянки выехать. Нужны всяческие разрешения, сопровождения. А их оформить - не реально. Ведь мы работаем по погоде и не можем заранее планировать время выезда.
А теперь придумали поводок для фермера - этот тахограф. Устанавливать его на транспортном средстве фермера и вообще сельхозника - это же полная бессмыслица или сознательная насмешка над нами. Плохо для нас не только то, что это дорогое удовольствие - на каждую машину более 50 тысяч рублей. Мы ожидаем, что после обязательной установки прибора начнутся проверки и вопросы: почему нарушил режим труда и отдыха? И будем мы в страду, в хорошую погоду останавливать работу только из-за того, что этого требует тахограф. Или будем искать водителя - сменщика, что в сельской местности, учитывая ситуацию с кадрами, тоже не реально. Или жизнь подскажет третий вариант - «договариваться» с гаишником, чтобы он «закрыл глаза» на нарушение режима труда и отдыха, установленного для городских или других условий работы, не связанных так жёстко с погодными факторами».
К чести того чиновника, который выслушал всё сказанное, стоя за трибуной на съезде фермеров, он пообещал потухшим голосом, что постарается донести озабоченность делегатов съезда до верхних инстанций, которые принимают решения. К описанному эпизоду я от себя добавлю лишь совсем краткий комментарий.
Уже больше года фермеры и другие сельхозпроизводители объясняют чиновникам разных ведомств и уровней неразумность требования об обязательном установлении тахографов на сельскохозяйственных транспортных средствах. Только никто и не пытается это слушать. Встаёт вопрос, чем же объясняется такая их глухота и нерасторопность. Может быть, их большой перегруженностью работой? Думается, что здесь другая причина - полнейшее равнодушие к заботам и нуждам простых людей, пренебрежение к сельским труженикам - деревенщикам, в том числе (а может быть и особенно) к фермерам, нежелание, неготовность большинства чиновников переключаться с больших проблем на какие-то мелкие заботишки деревенщиков.
Еще более остро и болезненно чувствуют крестьяне - фермеры пренебрежение и издевательское к себе отношение со стороны служителей государственных правоохранительных органов. Проиллюстрирую этот тезис конкретным примером.
В Самарском выпуске «Комсомольской Правды» в конце марта 2015 года была опубликована статья о судьбах фермеров под названием «Сельское хозяйство: поднять и … раскулачить». В ней описан вопиющий факт бездушного издевательства работников правоохранительных органов Самарской области над фермерской семьей. Кратко перескажу содержание одного из нескольких описанных в статье эпизодов.
Фермер из Пестравского района этой области Николай Шеховцов был одним из победителей областного конкурса на получение гранта в рамках программы «создание семейных животноводческих ферм на базе КФХ». Ферму он построил (точнее реконструировал свою старую), коров купил (расширил поголовье). Ферма получилась чисто семейная. 80 голов - коров и телят обслуживали вдвоем с женой. На заготовке кормов помогали родственники из города. Кормили и доили коров, продавали молоко. Воспитывали десятилетнего сына. У крестьянской семьи сложилось все для того, чтобы жить и радоваться.
Но благополучную картину разрушили чиновники. Программа по семейным фермам у них на особом контроле (Кстати, в отличие от программы строительства животноводческих комплексов и мегаферм). Приехали проверяющие, дотошно изучали, куда потрачен каждый рубль бюджетного гранта, и обнаружили отклонение от детальных инструкций. Оказалось, что фермер в своей увлеченности созданием (расширением) фермы смешал свои собственные и бюджетные деньги и в бухгалтерском учете не строго их разграничил. Проверяющие указали фермеру на нарушение бюджетного кодекса и уехали. А через несколько дней в фермерское хозяйство нагрянули «люди в форме», арестовали фермера и его жену, увезли на следовательское дознание и поместили в КПЗ. Остался в доме только десятилетний сын, который себя-то еще толком накормить не умеет, но уж точно не может накормить и подоить несколько десятков коров. Только через два дня жену фермера отпустили домой, не извинившись. А по отношению к главе фермерского хозяйства продолжали «следственные мероприятия».
На день включения данных строк в рукопись книги еще не было информации, чем закончился этот обыденный для нынешних правоохранительных органов эпизод. Допускаю, что фермера «помурыжат», предъявят административный штраф и скорее всего отпустят, чтобы ехал домой и помогал жене выполнять важную для страны программу «импортозамещения». Добросовестный читатель может узнать о завершении эпизода, позвонив либо в редакцию «Комсомольской Правды», либо в ассоциацию фермеров Самарской области. Я здесь лишь выскажу свое возмущенное отношение к самому факту ареста без решения суда фермера, ведущего непрерывное биологическое производство, от которого зависит жизнь и здоровье (физическое и моральное) обычной крестьянской российской семьи. Описанный здесь эпизод не просто частный случай противоправного поведения работников правоохранительных органов, не просто ошибка, отклонение от нормы. Это типичный эпизод. О подобных фактах регулярно сообщает АККОР. Самое печальное в этом случае то, что политическая и государственная власть региона не реагировала на информацию от фермерской ассоциации до появления тревожной статьи в авторитетной всероссийской газете. Видимо, для государственных мужей кажется слишком мелким, недостойным их внимания то, что крестьянский сын-школьник оказался без родителей на два дня, что животные двое суток были некормлеными и не доенными. Это для них не масштабно. Но в этом-то и проявляется чванливое пренебрежение и равнодушие российской властной элиты к крестьянам-хозяевам, к частникам, которых в других странах почтительно называют «корнями травы».
Поговорка гласит, что «истина познается в сравнении». Почти одновременно со статьей в «Комсомолке» о судьбе фермерской семьи я прочитал информацию в «дайджесте» о массовом падеже свинопоголовья на недавно построенном в Бурятии крупном свинокомплексе — от бескормицы. Судя по данной информации, ни сельскохозяйственные, ни финансовые, ни правоохранительные органы не стали проводить дознания с пристрастием у хозяев комплекса — как же так проектировалась новая крупномасштабная производственная система без гарантированного обеспечения поголовья кормами. Как могли допустить такое головотяпство, граничащее с разорением государственной казны, высокообразованные, «знающие законы рыночной экономики и иностранные языки» новые аграрные бизнесмены? У крестьян-фермеров таких масштабных казусов, такого разгильдяйства не бывает. Но к крестьянам всегда найдут, как придраться и наказать, хотя бы для спортивного интереса, за любую мелочь. А в эпизоде с гибелью животных на Бурятском свинокомплексе никто не был наказан. Более того, руководитель региона пообещал предоставить хозяевам комплекса бюджетные средства на закупку кормов и восстановление поголовья на комплексе. Надеюсь, читатель заметил разницу отношения властных органов к своим - агроолигархам, входящим в элитарные кланы, и к чужим - мелким хозяйчикам, к рядовым людям.
И ещё об одной причине устойчивости индустриально-административной модели построения сельскохозяйственного производства и торможения фермерского развития. Речь пойдёт о роли в этом так называемого «гносеологического фактора», связанного с наличием и распространением в обществе серьёзных знаний по данной проблематике.
Отрицательное или равнодушное отношение экономической и аграрной элиты по отношению к фермерству постоянно и непрерывно подпитывает российская аграрно-экономическая наука. Она спустя четверть века после «отмены» марксизма как официальной религии, исповедовать которую ранее должен был каждый «правоверный» коммунист, до сих пор не может освободиться от многих марксистских догм. Одной из них был постулат о неумолимости концентрации и централизации производства и о всецелом преимуществе крупных форм организации производства, в т. ч. сельскохозяйственный. Экономисты-аграрники лишь слегка подновили редакционное оформление этого постулата-догмы. Они взяли на вооружение используемый в зарубежной экономической теории понятие «эффект масштаба». Его механически вмонтировали в постулат о превосходстве крупномасштабного производства. Но при этом не приняли во внимание то, что за рубежом данный термин никогда не превращался в религиозную догму или аксиому. Там на основе системного подхода научились различать факторы-условия, которые продуцируют «эффект масштаба», от факторов-условий, которые, напротив, уменьшают этот эффект и предопределяют ограничение или даже уменьшение масштаба. Зарубежные экономисты научились взвешивать влияние противоположно направленных факторов-условий и оптимизировать границы или степень концентрации и централизации производства на разных этажах производственной иерархии - на уровне первичных звеньев (фермерских хозяйств), на вторичном уровне (межфермерских перерабатывающих или других сервисных кооперативов первой ступени), на третьем уровне (объединений первичных кооперативов). Методологическую идею о дифференцированном подходе к определению уровня экономически оправданной концентрации высказал еще российский ученый А. В. Чаянов. На Западе эту идею развили применительно к современным условиям. У нас в России она была отвергнута и забыта. Российская экономическая наука оказалась в плену схоластической метафизики. Что ж, прав был поэт, говоря, что «мы диалектику учили не по Гегелю…»
Справедливости и объективности ради, я в этом месте сделаю оговорку. Конечно, не все работники экономической науки законсервировались как ревностные служители и защитники устаревающих догм и постулатов. Есть немало серьезных ученых, которые хотя и стоят на позициях «просвещенного консерватизма», но вместе с тем не устают перепроверять старые «аксиомы» и стараются более свободно, не начетнически анализировать нынешнюю сельскохозяйственную реальность. Назову в качестве примера двух ученых, членов «Вольного Экономического Общества России».
В сентябре 2014 года в Москве, в Доме Экономиста, прошла международная научно-практическая конференция «Теоретико-методологические проблемы измерения, прогнозирования и управления продовольственной безопасностью России». Она была организована под эгидой Российской Академии Наук (РАН) Всероссийским институтом аграрных проблем и информатики имени А.А. Никонова (ВИАПИ) и Вольным Экономическим Обществом России (ВЭО). Дискуссию открыл Якутин Ю.В., вице-президент ВЭО России, председатель совета директоров, научный руководитель ЗАО Издательский дом «Экономическая газета», президент Академии менеджмента и бизнес-администрирования, заслуженный деятель науки РФ, д.э.н., профессор. Он в своем выступлении (докладе) под названием «Продовольственная безопасность России: возможна ли?» поставил совсем не теоретический, не академический вопрос «Почему в России помидоры дороже, чем в Голландии. И это при наличии огромных ресурсов?». И предложил аудитории свой вариант ответа: «Все проблемы - в организации сельскохозяйственного производства. В России не решаются основные проблемы институционального характера: рассредоточения собственности и децентрализации экономического управления. В результате утвердился всесильный многоликий монополизм».
Основной тезис Якутина Ю.В. активно поддержал Цыганов Г.Н., д.э.н., член союза писателей России, академик РАЕН и международной академии менеджмента. Он в своем выступлении, в частности, заявил, что «реформу в сельском хозяйстве повели неверно - дали возможность захватить сельское хозяйство олигархическому капиталу. Он подмял всех других малых сельхозтоваропроизводителей. Он монополизировал всю цепочку от поля до прилавка».
К сожалению, дальше эти принципиальные мысли никто из присутствующих даже не попытался ни поддержать, ни опровергнуть. Не включились в предложенную дискуссию ни представители профильных экономических исследовательских институтов, ни вузовские профессора.
Кстати, о вузовской экономической науке. Мне представляется, что ее нынешняя роль - в сдерживании фермерского развития в России - является выраженной. Это ее качество отчетливо проявляется в работе молодой поросли преподавателей экономики в аграрных вузах. Об этом свидетельствуют дискуссии на соискание ученых степеней кандидатов и докторов экономических наук. Мне пришлось за последние годы рецензировать много диссертационных исследований по экономике сельского хозяйства. Назову типичный их недостаток, относящийся к теме настоящей статьи, т. е. к проблеме совершенствования аграрного строя.
Большинство претендентов на получение ученой степени сегодня признают полезность принципа многоукладности и многовариантности организационных форм в аграрном производстве. По крайней мере, они добросовестно констатируют статистически подтверждаемый факт их многообразия. Но почти каждый считает своим долгом показать, что в этом многообразии лучшими, наиболее продуктивными являются сегодня и останутся на обозримое будущее крупные сельхозорганизации.
Излюбленным методом доказательства у большинства диссертантов являются группировки СХО по размерам (количество земли, техники и др.), в которых прослеживается тенденция улучшения показателей по мере роста размеров предприятий. Авторы, как правило, не анализируют факторы-причины, обусловившие такую зависимость, или стандартно пишут, что крупный размер предприятия позволяет лучше использовать современные технику и технологии, что они для этих целей могут аккумулировать больше финансовых средств.
Для того, чтобы сделать свой вывод о проявлении «эффекта масштаба» в крупных предприятиях, диссертанты нередко обращаются к зарубежному опыту и приводят группировки зарубежных фермерских хозяйств по их размерам. Там тоже фиксируется такая же зависимость - улучшаются показатели работы по мере увеличения размера. Так, например, было сделано в одной докторской диссертации. (Не буду называть имя диссертанта - он продолжает добросовестно дорабатывать свой научный труд). Автор проследил один и тот же тренд на примере сначала российских свеклосеющих СХО и затем на примере американских фермерских хозяйств с такой же специализацией. На основе этих параллельных группировок учёный уверенно заявляет вывод о бесспорном преимуществе концентрации посевов сахарной свеклы в крупных формах организации. Автора не смущало, что площадь посева в среднем по рассматриваемым российским СХО в 12 раз больше, чем в заокеанских фермерских хозяйствах, а экономические показатели существенно хуже, чем у американских фермеров.
На мой взгляд, в этой части работы с данным выводом было допущено сразу несколько типичных ошибок. Во-первых, само по себе сопоставление первичных ячеек производственных систем с полными производственными системами (т. е. фермерских хозяйств с крупными СХО) некорректно. Это также неразумно, как сравнивать производительность труда отдельного рабочего, производственной бригады и всего целостного предприятия. Во-вторых, уж если такое сопоставление сделано, то надо бы задаться вопросом - почему же в фермерских хозяйствах (в первичных трудовых ячейках), намного меньших по размеру по сравнению с нашими целостными СХО, урожайность сахарной свеклы выше (у американских фермеров в среднем около 70 т/га, а в наших СХО - меньше 50 т/га)? Ведь если «эффект масштаба» действует неотвратимо, то им бы не помогли ни более благоприятные климатические условия, ни лучшие семена, ни более производительные тракторы. Думается, что ответ на этот вопрос мог быть следующий - американские фермеры-свекловоды добиваются столь внушительных результатов потому, что они не просто малые песчинки, а являются органической частью крупных производственно-хозяйственных систем, в которых одновременно достигается два эффекта: а) эффект масштаба от качественного производственно-хозяйственного обслуживания фермерских хозяйств в рамках крупных кооперативных систем; б) эффект энтузиазма и старательности малой первичной семейной трудовой ячейки, наделенной собственностью на средства производства и на выращенную сахарную свеклу. В наших СХО эффект от производственного обслуживания звеньев (бригад) механизаторов-свекловодов наверняка имеется, а вот другой эффект - от заинтересованной старательности фермеров-хозяев либо отсутствует, либо малозаметен. Поэтому наши СХО, несмотря на свои габариты, проигрывают в показателях, но не американским фермерским хозяйствам как таковым, а фермерско-кооперативным симбиозам, которые в Америке по совокупности всех работ-функций схожи с нашими российскими СХО.
Наконец, в-третьих, в работе диссертанта при анализе группировок и по СХО, и по фермерам не сделано попытки определить степень достоверности влияния на результаты исследуемого в группировках фактора-размера сельхозформирований. Автор заранее, априори убежден, что «размер имеет значение». А ведь стоило бы задуматься и этому диссертанту, и многим другим исследователям: а не предопределяется ли сам размер хозяйства-предприятия каким-то иным самодостаточным, сильным фактором? Например, в США ведутся такие элиминированные исследования. В книге «Эффективное фермерское хозяйство» авторы Э. Касл, М. Бекер и А. Нелсон, показывают, что размер фермерских хозяйств определяется технико-экономическими факторами и в частности возможностями технических средств лишь до определенных верхних границ. А дальше расширение размера зависит от качества управления, от способности хозяина (топ-менеджера) координировать все многообразные процессы. Одни (немногие) способны эффективно управлять более крупными системами и добиваться в них высоких результатов, а другим (их больше) под силу хозяйства меньшего размера. Фактор управляемости может очень сильно влиять одновременно и на размер предприятия, и на результаты его работы. Сильные личности, управленческие таланты наращивают объемы производства (по своему желанию) параллельно и путем расширения размеров хозяйства, и путем повышения урожайности (продуктивности) на основе более эффективных технологий. Похоже, что группировки скрыто улавливают именно данный фактор - управленческий. А внешне на первый план выходит уже производный от качества управления, от силы хозяина-менеджера фактор - размер предприятия. Задумавшись обо всем этом, диссертант не спешил бы делать скороспелый, упрощенный вывод о безусловных преимуществах крупных предприятий, и тем более удержался бы от рекомендаций по увеличению размеров СХО традиционным советским методом присоединения слабых предприятий к сильным. При реализации таких рекомендаций снижение управляемости может сыграть злую шутку с любителями крупных размеров, потому что искусственное (принудительное) увеличение размера предприятия не всегда соответствует способностям и возможностям хозяина-руководителя.
Данный пример не исключение. Он типичен, и он здесь приведен, чтобы показать, какие убеждения, какое понимание роли и возможностей фермерства в России имеется у преподавателей аграрной экономики. Двадцать пять лет студентов пичкали рассказами о чудодейственной силе «эффекта масштаба». О фермерстве все это время в лекциях вещали лишь как об активных деревенских маргиналах или как о рудименте, пришедшем из ХX века в XXI век. Десятки тысяч студентов сельхозвузов на госэкзаменах это твердили ради получения хороших оценок. Даже если поверить, что в сельхозпроизводство ныне идет не более 10 процентов выпускников - все равно это тысячи руководителей сельхозотрасли и малых, и больших, которые относятся к фермерству равнодушно, либо высокомерно и с неприязнью.
Сказанное в полной мере относится не только к сельскохозяйственным, но и к экономическим вузам страны. Там вообще сейчас самая модная тема - «вторая индустриализация». Она целиком охватывает и сельское хозяйство. Поэтому экономические университеты и финансовые академии целенаправленно формируют преемников Грефа - автора определения российских фермеров как «деревенских маргиналов». Сегодня экономические и аграрные министерства-ведомства наполнены выпускниками с антифермерскими воззрениями, любителями всего индустриально крупного. Именно они, будучи экспертами экономических ведомств, открыто поддерживают агроолигархов, агрохолдинги, но не визируют предложения о расширении государственных программ по развитию фермерства и межфермерской кооперации. Словом, антифермерская российская элита сегодня, начав очередное уже громкое наступление на еще неокрепшую фермерско-кооперативную часть российского агростроя, сама себя воспроизводит, в том числе благодаря ортодоксально-консервативной агроэкономической науке и вузовской, не менее консервативной, профессуре и аспирантуре.
Ей (агроэлите) сегодня добросовестно в этом помогает также многочисленная журналистская рать. Нынешние работники средств массовой информации, тоже заучившие наизусть ортодоксальный постулат о «безусловных преимуществах крупномасштабных форм производства», повторяют его вслед за государственными мужами, агроолигархами и учеными-аграрниками в своих статьях и материалах.
Работая над рукописью данной книги, я часто просматривал подборки газетных публикаций (дайджесты) по сельскохозяйственной тематике, регулярно размещаемые на интернет-сайтах МСХ РФ. Надеялся там найти материалы по фермерству и подпитаться из этого источника мыслями и фактами. Но мои надежды не оправдывались. Журналисты-чиновники информационного подразделения штаба сельхозотрасли из океана информации выбирали лишь сведения о крупномасштабном корпоративном сельскохозяйственном производстве. У меня создалось мнение, что дайджесты целенаправленно сопровождали процесс «новой индустриализации». Об успехах фермерских хозяйств, об опыте развития фермерских секторов в немногих регионах России в тех дайджестах мне встретить не удалось. Я только не мог понять, какова основная причина такой избирательности в сортировке газетных публикаций.
Наверное, такую информационную однобокость предопределила позиция руководства Минсельхоза РФ. Нужно, мол, формировать у читателей патриотизм: мы самые большие, у нас самая большая территория страны, самые большие ледоколы, ракеты и самые большие свинокомплексы. Но вряд ли были прямые указания по игнорированию малых форм ведения сельского хозяйства. Ведь официальной отмены многоукладности пока все же не было. Напрашивается предположение, что фермерские опыт и проблемы игнорируют по своей инициативе и сами журналисты, как те, которые пишут о сельском хозяйстве (особенно в официальных органах печати - федеральных и в большинстве региональных), так и те журналисты-чиновники, которые формируют эти дайджесты. Эти мастера пера - «инженеры человеческих душ» - разносят бациллы болезни «гигантомании», не только и не столько по принуждению, сколько по своему убеждению - любить и прославлять все крупное. Так делать они обучены в российских университетах, так делать они приучены нынешней практикой обеспечения «свободы слова» - от олигархов.
В этом месте я должен оговориться. Мне знакомы две региональные газеты, пишущие со знанием дела и с уважением о семейных крестьянских хозяйствах, о фермерах и о их семьях. Это касается газеты «Земля-землица», созданной и более десяти лет выпускаемой в Татарстане под руководством высокопрофессионального журналиста-энтузиаста Белоскова Владимира Тимофеевича. Это также газета «Крестьянин», которая уже более 25 лет является любимым изданием южных российских крестьян, которой всего себя отдал без остатка талантливый журналист и глубокий политик Фомин Владимир Кузьмич. Но, к сожалению, о других подобных изданиях пока не слышно. Были в начале девяностых годов, но без поддержки пораженных «гигантоманией» госорганов не смогли выжить.
Примерно также обстоит дело с информационным обслуживанием процессов преобразований в сельском хозяйстве и на телевидении, особенно на государственных каналах. Помню, что вскоре после утверждения Приоритетного национального проекта «Развитие АПК» в ходе предвыборной кампании Д. А. Медведев, собравшийся в Президенты, на широком совещании аграриев пообещал создать специальный круглосуточный государственный телеканал для сельских жителей, на котором будет равное отношение и к крупным сельхозпредприятиям, и к семейным крестьянским хозяйствам. С тех пор прошло десять лет. Дмитрий Анатольевич отслужил два срока в Президентах и все еще во власти - руководит Правительством РФ. Но нет «деревенского» канала на телевидении. Скупо показывают деревенскую жизнь действующие общие каналы. К сельской тематике обращаются лишь тогда, когда подскакивают цены на продукты питания. Фермеры пытались и несколько раз напоминали Д.А. Медведеву о его обещании. Но он об этом, видимо, забыл напрочь.
А в результате профессионально грамотного разговора о современных проблемах работы и жизни на селе на голубых экранах не ведется. Правда, слово - «фермер» тележурналистами иногда произносится, но часто невпопад. Например, рассказывал второй канал о продвинутой экономике Омской области. Показывал очень большие просторы, самый большой нефтеперерабатывающий завод, завод по изготовлению самой большой баллистической ракеты и заодно - очень большой молочный комплекс с самой большой доильной установкой. Хозяина этого животноводческого комплекса тележурналист назвал омским «фермером». Он, видимо, как и многие его коллеги, не изучал происхождение этого слова - «фермер». Для него это просто модное современное словечко. Как при социализме любому сельскому работнику приклеивали ярлык «колхозник», так в наши дни любого хозяина сельскохозяйственного производства журналисты называют «фермером». Им невдомек, что на родине этого слова - в США умеют различать и подчеркнуто различают: фермерские хозяйства семейного типа и крупные хозяйства - корпорации, принадлежащие многим хозяевам (наподобие акционерных обществ). Жаль, что в телеэпизоде про Омскую область телеведущий не рассказал, что там существует и успешно работает одна из самых крупных в России ассоциаций семейных фермерских хозяйств. Но, видимо, это уже сложновато для телевидения и затратно. Куда как проще показать панорамно один самый крупный объект.
И, наконец, немного о роли работников культурного фронта в развитии или в торможении развития фермерства. Два столетия российские и особенно русские писатели и художники в своих произведениях брали под свою защиту российское крестьянство. Только один перечень имен и талантливых художественных творений о крестьянах мог бы занять не один десяток страниц. Делать этого не буду, а только сошлюсь еще на одну интересную книгу В.В. Казарезова «Крестьяне в произведениях русских писателей», изданную в 2012 году в Москве издательством «Достоинство».
Но в постсоветское время по крестьянской тематике почти вакуум. В каждом виде искусства лишь один-два крестьяноведа. В изобразительном искусстве только советско-русский патриарх Илья Глазунов, создавший большое эпическое полотно про трагедию российского крестьянства под названием «Раскулачивание». В художественной литературе - это Борис Екипов, лауреат премии им. А. Солженицына, показавший в повести «Пиночет» глубину нравственного падения нынешней экономической олигархической элиты России, ввергнувшей российское село в разруху. В киноискусстве две фамилии. Во-первых, Евгений Матвеев, честно и вместе с тем высокохудожественно показал трудности становления российского фермерства в талантливом фильме «Любить по-русски». И во-вторых, Никита Михалков, снявший глубоко философскую граждански заостренную документальную кинодилогию: «Чужая земля» и «Своя земля», в которой убедительно показано значение фермеров, крестьян-хозяев для сохранения и облагораживания земли-кормилицы, а также выражается его гражданское удивление тому, что в стране мало чего делается для размножения крестьян-хозяев. Но других художественных полотен, книг и кинолент о драматических процессах в современной российской деревне пока нет. И не видно, что скоро появятся.
И еще о роли культуры. В российском сценическом искусстве есть оригинальный жанр - развлекательство зрителей художественным словом - интермедии, анекдоты, шутки, байки, частушки-куплеты. Этот жанр весьма востребован. У неизбалованных жизнью россиян есть повышенный спрос на юмор. Он помогает хоть на время отвлечься от повседневных тягот.
Этот жанр давно на особом учете у власть предержащих. И это понятно - содержать (оплачивать) шутников гораздо дешевле, чем отряды правоохранителей. Гораздо эффективнее в политическом отношении вовремя перевести социальное напряжение в широкий, коллективный смех, чем физически сдерживать напор раздраженных митингующих. Надо только грамотно подсказать авторитетным, любимым в народе мастерам этого жанра или, как говорят, развлекателям, - о чем и о ком, а также как шутить.
Не вдаваясь в подробный анализ политической стороны развлекательного жанра, отмечу лишь, что многие годы или даже десятилетия на российской сцене редкими были шутки, а тем более усмешки и насмешки о крестьянах. Сочинители интермедий и реприз, а также их исполнители понимали, что крестьянскому сословию в России с далеких времен и до наших дней было тяжелее других жить и выживать. Сами крестьяне над своей долей не часто, но шутили в частушках, но чаще пели грустные песни. Но о них в анекдотах и в баснях не шутили, тем более со сцены. Это негласно в обществе признавалось плохим тоном или даже безнравственностью, кощунством.
Но, видимо, безнравственность в нашей стране в наше время сгущается. С самой большой сцены первого канала государственного телевидения, которым руководит вроде бы достойный человек, впервые громко, без стеснительности прозвучала нехорошая шутка о российских крестьянах. И произнес ее хорошо известный всем россиянам «выпускник кулинарного техникума» Геннадий Хазанов. Видимо, писателю-автору текста той шутки-байки про крестьян кто-то влиятельный подсказал, что в обществе назревает людской ропот по поводу продовольственной инфляции, что программа импортозамещения в продовольственном секторе экономики быстро не работает, что надо как-то оправдаться перед народом, а для этого пора перестать жалеть крестьян и пустить в народе молву, мысль о том, что российские крестьяне не способны кормить россиян.
Кратко перескажу то, что произнес (озвучил) титулованный развлекатель. Байка была рассказана во время высокорейтингового телешоу «Точь-в-точь». Г. Хазанов, будучи председателем художественного жюри, говорил о своем восприятии выступления одного из участников-конкурсантов. Он остался недовольным выступлением - у артиста не получилось «Точь-в-точь». И как всегда, Г. Хазанов решил сопроводить, смягчить свою негативную оценку выступления шуткой на публику. На этот раз он рассказал байку о поездке в далекие годы руководителя советского государства Никиты Хрущева в США и о посещении его делегацией типичного для Америки фермера по фамилии Гарст. Н. Хрущев сам знакомился и за ставил знакомиться высших советских сельскохозяйственных чиновников с искусством выращивания американскими фермерами «королевы полей» - кукурузы. (Кстати, которую мы до сих пор в больших объемах закупаем в США и без которой все наши хваленые птицефабрики обанкротятся). По Хазанову фермер не утаивал секретов своих успехов, тем не менее якобы скептически сказал, что «русские крестьяне никогда не смогут быть такими, как американские фермеры».
По законам жанра опытный публичный юморист не стал зацикливаться на сказанном и разжевывать смысл реплики Гарста. Политзадание выполнено. Фраза о неспособности российских крестьян работать высокопродуктивно, по-американски, теперь пойдет гулять среди российских граждан и будет помогать новым российским хозяевам сельхозпроизводства - агроолигархам укреплять свое монопольное положение.
Не буду здесь размышлять вслух о большом вреде для развития продовольственного дела в России, который могли бы оказать другие мастера развлекательного жанра, если бы они тоже, как патриарх кулинарно-артистического искусства, отбросили предупредительность и осторожность по отношению к крестьянской тематике. Скажу лишь для таких же легковерных знатоков российских крестьян, как Хазанов, что в трудностях с продовольствием виноваты не сами по себе «отсталые» крестьяне, а российские агроолигархи большевистского вероисповедания, которые оказались абсолютно не способными включить глубинную и неутомимую творческую энергию миллионов крестьян, лишив их возможности развивать свои семейные крестьянские подворья в высокопродуктивные фермерские.
А теперь два слова о фермере Гарсте. Я реально читал материалы той исторической встречи Хрущева и Гарста. Реплики о сравнении российских крестьян с американскими фермерами не встретил. Мне в середине 90-х посчастливилось побывать в фермерском хозяйстве Гарста и разговаривать с внуком того знакомца Никиты Хрущева. Внук ничуть не удивился моему рассказу о трудном становлении и об успехах российских фермеров. И он выразил желание повстречаться с ними. В 2010 году делегация фермеров, членов АККОР во время поездки по фермерским хозяйствам штата Айова побывала в гостях у фермера-внука. И нынешний Гарст признал гостей интересными и похожими на американцев фермерами - как в «Маугли» Диккенса: «Ты и я одной крови!» Так что у меня есть основания для того, чтобы посоветовать Хазанову и его коллегам «по цеху» - не шутите столь неудачно о российских крестьянах и особенно фермерах, шутите и высмеивайте недальновидных агрополитиков и агрочиновников, сдерживающих развитие российского фермерства.