Фермерство, поначалу возникнув в Западной Европе в процессе буржуазно-демократических преобразований, постепенно в течение трех столетий распространилось по всему земному шару. Ныне оно стало основным, фундаментообразующим элементом агропромышленных комплексов подавляющего числа стран на всех континентах страны. Его не уничтожили бурные технико-технологические революции, свершившиеся в сельском хозяйстве в ХХ веке.
В данной статье столь подробно изложена сущность крестьянско-кооперативной (или фермерско-кооперативной) модели использования «человеческого фактора» в сельском хозяйстве, потому что в России многие годы она не раскрывалась, а сохранение малых крестьянских хозяйств истолковывалось аграрными чиновниками, да и многими агроучеными не как объективная необходимость, а всего лишь как атавизм, остатки прошлой доиндустриальной эпохи. Но это широко распространенное в нашей стране мнение опровергается современным опытом как стран Западной Европы, где фермерство давно является привычной, традиционной формой работы и жизни сельского населения, так и опытом многих стран, где фермерство возникло сравнительно недавно, во второй половине XX века в результате широкой волны демократических земельных реформ, прокатившихся по планете после Второй Мировой войны - в Японии, Индии, Турции, Бразилии и др.
Оппонентов-скептиков, привыкших рассматривать фермерство как атавизм - наследство девятнадцатого века, примеры стран Западной Европы не убеждают, потому что, якобы, там фермерство сохраняется из-за традиционализма и консерватизма жителей «Старого Света». Мол, слишком сильна привычка европейских крестьян к собственности на землю. «Они за землю «зубами держатся», хотя это не на пользу экономике».
Типичными в этом отношении являются рассуждения российского агрополитика, депутата Государственной Думы, заместителя руководителя аграрного комитета Госдумы и по совместительству агроолигарха Айрата Хайруллина. В статье, опубликованной в марте 2014 года в электронной газете «Бизнес-онлайн», он утверждает, что фермерские хозяйства в Европе исторически были мелкие, но в этом, мол, их слабость. Государство их субсидирует, чтобы они не разорялись и не бастовали. Российский агрополитик-агроолигарх, много раз побывавший на масштабной берлинской сельскохозяйственной выставке «Зеленая неделя», почему-то игнорирует регулярные объяснения немецких агрополитиков причин и целей высокого субсидирования фермерских хозяйств. В Германии это делается не столько из-за боязни фермерских забастовок, сколько из-за опасения потерять экономический феномен фермерской «семейственности», без которого трудно будет сохранить высокий уровень продовольственного обеспечения страны. Именно благодаря семейному фермерству, считают немецкие агрополитики, Германия не знает, что такое «голодные бунты» горожан.
Не убеждают оппонентов фермерства и примеры новых, развивающихся стран - азиатских и латиноамериканских «экономических тигров». Они говорят, что фермерско-кооперативная форма для тех стран - это всего лишь способ преодоления феодальной отсталости. Как только они достигнут некоего фермерского потолка, так начнут переходить на индустриальную (т. е. фабрично-заводскую) форму сельхозпроизводства. Но на прошедшем в январе 2015 года Гайдаровском экономическом форуме представители Бразилии, этого крупнейшего «молодого экономического тигра», не согласились с такой точкой зрения. Многим россиянам бразильское сельское хозяйство, точнее его построение, знакомо по многосерийному бразильскому телевизионному фильму «Рабыня Изаура». Крупные помещичьи хозяйства - «фазенды». Бесправные работники - рабы или крепостные крестьяне. Произвол хозяев - самодуров. Фильм был о жизни героев в девятнадцатом веке. Но такое устройство жизни и работы в Бразилии сохранялось и в двадцатом веке. Сельское хозяйство было малопродуктивным. На полях не было тракторов. Несмотря на благоприятнейшие климатические условия, фазенды не выращивали интенсивные культуры, например, сою. Мясо кур из-за устаревшей технологии выращивания птицы было таким дорогим, что его подавали на стол только в очень богатых семьях. В стране, не знающей, что такое снежная морозная зима, простые люди, включая крестьян, недоедали.
Антифеодальная реформа в Бразилии была проведена последовательно и, что называется, «до победного конца» во второй половине двадцатого века. Государство занялось модернизацией сельского хозяйства системно. Около половины сельскохозяйственных угодий была передана крестьянским хозяйствам. Другая половина оказалась или осталась в руках латифундистов, в том числе вчерашних помещиков. Пошли процессы вертикальной интеграции. В фермерском секторе стали создаваться сервисные кооперативы. В секторе крупных сельхозпредприятий строились агропромышленные холдинги. Причём, поначалу преобладали так называемые «полные» холдинги, предприятия и подразделения которых осуществляли все «переделы» длинных производственных цепочек от поля до покупателя. Словом, бразильцы попробовали многое из мирового опыта построения аграрных структур. Параллельно с институциональными структурными преобразованиями в Бразилии много было сделано для насыщения сельского хозяйства современными технико-технологическими системами.
Всё это вместе дало высокие производственно-экономические результаты. Новые хозяева - и малые, и большие - стали высевать высокоинтенсивные полевые культуры. За сравнительно короткие сроки Бразилия стала серьёзным конкурентом США в международной торговле соей. Обилие белковых кормов внутри страны привело к революции в животноводстве. Ныне дешёвое (по сравнению с мраморной говядиной) белое мясо кур стало основным мясным продуктом бедных и средних слоёв населения. В связи с эмбарго на импорт курятины из США и ЕЭС Бразилия смогла заполнить образовавшуюся нишу.
Государство Бразилия, опираясь на положительные результаты проведённых преобразований в сельском хозяйстве, разработало стратегию дальнейшей его модернизации. При этом особое внимание было уделено корректировке организационной структуры отрасли. Был проведён глубокий анализ экономических результатов работы разных организационных форм. Он привёл бразильских экономических аналитиков и аграрных политиков к такому обобщённому суждению: создание системы фермерских хозяйств и межфермерских сервисных вертикальных кооперативов себя полностью оправдало и с экономической, и с социальной точек зрения. Что же касается так называемых «полных холдингов», то было определено, что в большинстве своём они заметных успехов за длительный срок не добились. С учётом таких оценок и умозаключений в бразильскую аграрную политику в конце двадцатого века были внесены важные коррективы.
Государство существенно расширило помощь финансовую, правовую, политическую фермерско-кооперативному сектору. Для реализации господдержки создано особое министерство развития фермерско-кооперативного сектора. В его ведении находится около 5 миллионов фермерских хозяйств, которые производят около сорока процентов товарной сельскохозяйственной продукции. На это ведомство возложена ответственность за дальнейшее развитие земельной реформы, а также за реализацию государственных программ развития фермерского сектора. В качестве примера докладчик, профессор Карлос де Силва рассказал о программе поставок продовольствия фермерами для школ. Имеется специальный закон, которым установлена обязательность покупки продуктов для школьных столовых от фермеров. Кстати, закупка производится по ценам, несколько повышенным по сравнению со средними рыночными.
На новом этапе развития бразильское государство принципиально изменило своё отношение к формам и методам вертикальной интеграции в секторе крупных форм производства. Как сказал на аграрной секции Гайдаровского форума представитель Бразилии профессор Карлос де Силва, «Государство уходит от предпочтения формы «полной» вертикальной интеграции», т. е. от поддержки «полных» агрохолдингов. Внимание государства переключается на распространение в сельском хозяйстве контрактной формы сотрудничества «не полных» агропромышленных холдингов (сервис, переработка, торговля) с производителями сельскохозяйственного сырья — как с крупными сельскохозяйственными предприятиями, так и с семейными фермерскими хозяйствами. Ныне в систему контрактной вертикальной интеграции активно вовлекаются фермерские хозяйства. Уже 70 процентов мяса кур (бройлеров) поступает на забой, упаковку и реализацию в агропромышленные компании от фермерских хозяйств по договорам контрактации. Активно расширяется такая форма взаимодействия «неполных» агрохолдингов и в свиноводстве.
Оппоненты фермерства в России чаще всего ссылаются на опыт Соединенных Штатов Америки. Оперируя цифрами из американской сельскохозяйственной переписи, российские агроиндустриалы, безоговорочно верящие в «эффект масштаба», утверждают, что в Америке основной объем сельхозпродукции поставляют на рынок крупные и сверхкрупные предприятия.
Например, об этом в течение двадцати лет утверждает в своих многочисленных книгах об американском индустриальном сельском хозяйстве доктор экономических наук Б.А. Черняков. Он пишет (и правдиво) об объемах производства в крупных сельхозпредприятиях США, о феноменальной производительности труда, но не проникает вглубь, не рассказывает, как организационно устроены американские сельхозпредприятия; какое значение для их функционирования имеет «семейный фактор» или фактор фермерской семейственности, какова численность работающих и каков состав работников на так называемых «крупных» предприятиях, кто управляет американскими сельхозпредприятиями. Рассуждениям и заявлениям ученого о «всепобеждающем развитии крупномасштабных форм сельхозпроизводства, сдобренным ссылками на статистические сборники, склонны верить многие (если не большинство) наших российских агрополитиков, государственных мужей и чиновников.
Однако такой чисто количественный (арифметический) анализ статистических материалов позволяет рассмотреть только то, что лежит на поверхности. Не дает возможности заглянуть в суть вещей. В частности, такой упрощенный методический подход, рожденный еще в советские времена, не раскрыл принципиальное отличие американских крупных сельхозтоваропроизводителей от наших российских крупных предприятий.
Пожалуй, впервые качественный анализ материалов американской сельхозпереписи 2007 года был сделан в 2011 году старшим научным сотрудником ВИАПИ им. А.А. Никонова Е.А. Гатаулиной . Правда, ее стандартные группировки американских сельхозтоваропроизводителей по так называемым экономическим классам (по объемам реализации) подтвердили расхожий тезис, что основными поставщиками товарной сельхозпродукции действительно являются крупные предприятия со средней суммой выручки свыше 500 000 долларов. Они, составляя 16 процентов от общего количества учитываемых аграрных бизнесединиц, дают даже более 90 процентов всех продаж сельхозпродукции.
Но дальнейший углубленный анализ статистических материалов, выполненный Е.А.Гатаулиной, показал, что крупные американские поставщики товарной сельхозпродукции оказываются не такими уж большими по площади земли в расчете на одно хозяйство: «капиталистические хозяйства» по 250 га, а «крупные капиталистические хозяйства» — по 680 га. Это меньше, чем в среднем в России по предприятиям соответствующих классов в 6 раз и 8 раз.
Еще более разительное отличие американских крупных предприятий (отнесенных к этой категории (классу) по сумме выручки) от российских (похожих по объемам продаж) Е.А.Гатаулина зафиксировала по количеству работников. В российских «капиталистических» и «крупных капиталистических» предприятиях работает в среднем соответственно по 55 человек и 270 человек. В американских аналогичных по объему реализации предприятиях работает в среднем по 5 и 10 человек, т. е. разница в 10 и 18 раз.
На основе таких количественных сопоставлений Е.А. Гатаулина делает обоснованный вывод, что в США основными производителями сельскохозяйственной продукции являются не корпоративные индустриально организованные сельхозфабрики, а высокопроизводительные микропредприятия, оцениваемые так по количеству занятых работников. (Выделено Б.В.Ф.) На каждом таком микропредприятии половину работников составляют члены фермерской семьи, а численность наемных работников столь мала, что для управления и контроля за их работой не нужны наемные менеджеры. С управлением могут успешно справляться члены семьи фермера.
В США на государственном уровне утвердился критерий - стандарт семейного фермерского хозяйства:
а) имущество хозяйства принадлежит фермерской семье (главе одной семьи);
б) члены фермерской семьи принимают непосредственное участие в производственно-хозяйственной деятельности;
в) в фермерском хозяйстве нет наемных менеджеров.
Оказывается, что большинство крупных и очень крупных американских производителей сельхозпродукции (названных так по объемам продаж) по характеру отношений собственности, по трудовому участию членов семьи и по управлению производством (включая управление наемными рабочими) членами семьи-хозяина остаются традиционными для США фермерскими хозяйствами семейного типа.
С учетом нового стандарта в этой стране, утвержденного уже в ХХI веке, все семейные фермерские хозяйства - мелкие, крупные и очень крупные обрабатывают около 90 процентов сельхозугодий и дают более 80 процентов товарной сельхозпродукции. При этом важно отметить, что американское фермерство не является альтернативой крупному агробизнесу. Большинство фермерских хозяйств либо являются членами кооперативных фермерских объединений, либо вертикально интегрированы крупными компаниями - работают с ними по контрактам.
Еще раз подчеркнем, что специфическая аграрная модель использования «человеческого фактора» - фермерско-кооперативная - укоренилась в странах как Старого, так и Нового Света, как на Западе, так и на Востоке. Она стала важной составляющей современной аграрной цивилизации. О ней, как о важном факторе обеспечения населения продовольствием, в 2012 году заявила Международная организация по проблемам продовольствия - ФАО, созданная при ООН. Она обратилась к правительствам всех стран планеты Земля с рекомендацией всемерно поддерживать небольшие семейные крестьянские предприятия, обеспечивающие наивысшую заинтересованность и энергию в производстве человеческого пропитания. ООН объявила 2014 год годом семейных форм организации сельхозпроизводства. (Рассказ об опыте многих аграрно развитых стран на разных континентах по развитию фермерства будет продолжен в статьях данной книги: «Значение Столыпинской реформы для современной России» и «Некоторые вопросы формирования и трансформацииинституциональных аграрных структур»).