Петухи бойцовые. — Подготовка «гладиаторов». — Юрловские певуны. — Затруднения коллекционеров.
Мне кажется, спортивное направление любительского птицеводства заслуживает того, чтобы о нём написать особо. Не одно поколение птицеводов увлекалось поединками петухов или поклонялось их «вокальному» искусству. Огонь страстей не погас и сейчас, поэтому мне и хочется рассказать читателю о спортивных баталиях, победах и поражениях, о том, насколько серьёзны эти увлечения.
В петушиных боях всегда участвовала птица главным образом бойцовых пород История этого своеобразного спорта уходит корнями в античные времена (а может быть, и того ранее), когда, вероятно, специально для развлечений вывели бойцовые породы. Прошло два с лишним тысячелетия, сколько эпох кануло в вечность, сколько видов утрачено животным миром, а бойцовые породы уцелели. Даже наш рациональный век не погубил их.
Знакомство моё с бойцовыми состоялось в музее города Павлово Горьковской области. Меня привлекла картина, на табличке под которой значилось: И.С. Куликов. 1937 г. «Петушиный бой». Художник очень живо изобразил сражение двух петухов в кольце азартных болельщиков. Рядом были помещены старинная фотография павловчанина М.А. Подшибихина и памятная медаль, которой его наградили в 1882 году за улучшение петухов бойцовой породы.
На другой день я познакомилась с одним из местных птицеводов-любителей, показавшим мне своих бойцовых. Порода так заинтересовала меня, что с той поры я стала разыскивать в литературе любые сведения о пернатых драчунах. Оказалось, что в их истории были взлёты и падения, повсеместное увлечение петушиными боями сменялось почти полным к ним охлаждением, чисто спортивные страсти — алчностью, когда людей занимал только денежный интерес. В общем, история петушиного спорта богата событиями.
Из столетия в столетие у бойцовых кур и петухов культивировали одни и те же качества — напористость в бою и соответствующее этому назначению телосложение. Расцветке оперения бойцовых особого значения не придавали. На этот счёт была поговорка: «Хороший петух всегда хорошего пера», подобно тому, как говорили арабы: «Хорошая лошадь не может быть дурной масти».
Самой старейшей из бойцовых пород считают породу азиль. У петухов-азиль особо горделивый, осанистый вид. Они очень высоки на ногах, а расцвечены необычайно ярко. Одного великолепного самца мне довелось видеть в любительском хозяйстве Б.С. Антонова. Особенно поражали мощные длинные ноги птицы, она могла навязать дальний бой — драться лапами, держа корпус на безопасном расстоянии.
В середине прошлого столетия в птичниках европейских любителей царила английская бойцовая порода старого типа. Эта птица очень походила на банкивскую курицу. Когда же к петушиному спорту охладели, любители вывели новый, более утяжелённый тип породы. В северной части Англии появились даже курохвостые бойцовые — разновидность той же породы. Из-за своего непетушиного хвостика самцы, хотя и выглядели не особо боевито и по расцветке уступали бойцовым старого типа, зато превосходили тех в силе и ловкости, а самое главное, в продуктивности. Курохвостые несли крупные яйца. Самцы были настолько похожи на самок, что их вид обескураживал противников на арене боя. Те принимали курохвостых за настоящих кур и платились жизнью. В нашей стране больше распространены малайская бойцовая и азиль.
Никто не знает, сколько веков существует петушиный спорт, но в иные столетия он заполнял досуг многих и многих людей. У древних греков поединки пернатых драчунов служили воспитательным целям. Турниры в обязательном порядке должны были посещать молодые люди — будущие воины. Им ставили в пример отчаянно дерущихся петухов: «Они сражаются столь успешно потому, что не хотят уступить победу другому».
Во время походов Юлия Цезаря, завоевавшего часть Британии в 50-х годах до нашей эры, эта птица была занесена на территорию современной Англии. Бойцовыми курами увлеклось местное население, зародился петушиный спорт, который существовал многие столетия. Ещё в XIX веке кровавые петушиные турниры находили многочисленных болельщиков. На лучших петухов, как и на чистокровных лошадей, вели родословные, уходящие корнями чуть ли не в средневековье. Когда в этой стране запретили жестокие схватки пернатых, любители яростно протестовали: были и уличные демонстрации, и публичные выступления, однако безрезультатно.
Во Франции петушиный спорт всегда существовал неофициально. Многократные попытки покончить с незаконным зрелищем ни к чему не приводили, пока страсти не улеглись сами собой.
Наибольшей популярностью петушиный спорт пользовался в Южной Америке. Здесь турниры обставляли с большой пышностью. Над аренами реяли праздничные разноцветные флаги, гремела музыка, зрители заключали пари, порой на очень крупные суммы. Бывало, на петушиных боях проигрывали целые состояния. Петухи-чемпионы стоили так же дорого, как и чистокровные скакуны.
На арену выходили одетые в яркие ливреи служители и на глазах волнующейся публики готовили птицу к бою. Обходились с нею жестоко. Для возбуждения давали вина, подрезали крылья, к шпорам прикрепляли слегка изогнутые иглы. Взвинченные до предела петухи крепче прижимали крылья к бокам, собирались в комок и кидались навстречу друг другу. Подставные иглы вонзались в тело — гортанный крик, кровь, пух, перья в воздухе... Птиц разнимали, заливали им раны спиртом и снова стравливали. Этот спорт сохранился и по сей день и привлекает множество болельщиков. По-прежнему с птицей обращаются — крайне жестоко. Призрак выигрыша туманит разум игроков. На что только они не идут, чтобы подтасовать, подделать результат боя и сорвать куш. Могут незаметно кольнуть одного из петухов тонкой спицей. Крови не видно, а он слабеет. Или украдкой дадут проглотить бусину, застряв в горле, она мешает птице дышать.
Академик М.Ф. Иванов писал: «Хотя петушиные бои и представляли собой безнравственное зрелище, они сыграли в деле птицеводства большую положительную роль, так как побудили человека, прежде всего, встать на творческий путь выведения новых пород».
...Иду по Столешникову переулку в Москве. Вот новое кафе, оформление которого посвящено В.А. Гиляровскому. Говорили, что в одном из залов будет настенное панно «Петушиный бой». Ищу его глазами — нет. Оказывается, пока не готово.
Зрелище дерущихся петухов в старой Москве было одним из наиболее популярных. Однако во времена, когда дядя Гиляй стал королём репортёров, петушиный спорт уже шёл на убыль и популярность его меркла.
В очерке «Трактиры» из сборника «Москва и москвичи» Гиляровский рассказывает о боях пернатых драчунов как о кровавых жестоких зрелищах, где царили азарт, алчность, жажда выигрыша. К тому времени зрелище уже устраивали нелегально. Вот как пишет он о трактире «Голубятня», где раза два в месяц происходили петушиные бои: «К известному часу подъезжали к «Голубятне» богатые купцы, но всегда на извозчиках, а не на своих рысаках, для конспирации, поднимались на второй этаж, проходили мимо ряда закрытых кабинетов за буфет, а оттуда по внутренней лестнице пробирались в огороженное помещение и занимали места вокруг арены... Начинался отчаянный бой. Арена обливалась кровью. Одичалые зрители с горящими глазами и судорогами на лице то замирали, то ревели по-звериному. Кого-кого здесь только не было: и купечество именитое, и важные чиновники, и богатые базарные торгаши, и театральные барышники... Пари иногда доходили до нескольких тысяч рублей».
Как известно по другим литературным источникам, настоящих петушатников, которыми владела в основном любовь к этому виду спорта, а не выигрыш сам по себе, к той поре уже не было.
В Москве петушиный спорт утвердился ещё до Отечественной войны 1812 года. Начало ему положил будто бы граф А.Г. Орлов: выписал бойцовую птицу из Англии. В тот же период появились заграничные петухи у других владельцев. В начале XIX века в Москве ещё устраивали петушиные состязания, руководствуясь, по замечаниям современников, лишь спортивным интересом. Во время нашествия французов бойцовая птица пошла под нож.
Вскоре её вновь завезли в Россию. Владельцы выхаживали молодняк и воспитывали в нём «гладиаторские» качества. Затратив на подготовку птицы немало сил и времени, очень дорожили ею, поэтому боялись кровавой расправы на арене. Ценили тогда «бойцов» высоко. За лучших платили до 75 рублей.
В 30–40-х годах прошлого столетия петушиный спорт в Москве был в самом расцвете. Слава о нём до шла до других губерний, и в столицу потянулись со своими петухами любители из Тулы, Нижнего Новгорода и даже из самого Петербурга. Бои манили к себе людей самых разных званий и состояний. Зрелище устраивали чаще всего во дворе, в саду, где под круглым навесом сооружали невысокую изгородь, обитую изнутри войлоком, вокруг амфитеатром ставили скамьи для зрителей.
Случались и в те времена большие заклады, тогда тоже толпа неистовствовала, с азартным интересом следя за ходом боя. Хозяева петухов осаживали зрителей, отстраняя назад нависающие над ареной ряды.
В Домниковском переулке Москвы, где сейчас строят новый Кировский проспект, жил знаменитый петушатник И.О. Соколов и держал арену. Потом дом перестроили, в нём обосновался трактир, но арена продолжала существовать. По воскресеньям сюда собирались любители, или, как их называли, охотники. Свою бойцовую птицу охотники приносили в сумках, корзинках, а то и просто под мышкой.
Владелец трактира, сам завзятый петушатник, со всеми был на короткой ноге, знал цену каждому петуху и клички, как птицы, так и её хозяев, потому что только по ним охотники обращались друг к другу. Рассаживались чинно. Пили чай, вели беседы о петушиных боях. Споры возникали, разгорались — чей петух победит, и вот уже по комнатам прокатывалось: «Господа, бой!» Все вскакивали и бежали в заветный уголок, к арене во дворе.
Спорщики раскачивали петухов вправо-влево и одновременно опускали на арену. Наступала тишина, лишь в огне керосиновых ламп сверкали азартные глаза. По окончании боя все устремлялись в трактир, где выигравший угощал зрителей за свой счёт чаем. Затем снова спор, и опять все бежали к арене.
Охотники немало времени отдавали боевому воспитанию своих «гладиаторов». Весной, как только куры начинали нестись, выводили цыплят. Самцы из более поздних выводков формировались хуже и были слабее. Приходилось дожидаться, когда они окрепнут и наберутся сил. К турнирам их можно было привлекать лишь в ноябре, а то и в январе. Ранние же петухи считались надёжными в бою. Хозяин мог не бояться стычки своего питомца с любым молодым самцом, не заботясь о том, соответствуют ли они по росту, силе.
Петухов, предназначенных для турниров, охотники делили на четыре возраста: до года — молодой, старше года, дважды перелинявший — переярок, трёхлетний — третьяк, за три года — старый. До начала турниров примечали, у какого петушка в выводке краснее гребень, на того и было обращено главное внимание воспитателя. В сентябре отмеченного петуха вместе с какой-нибудь его подружкой отсаживали от ровесников, обстригали у него гребень и серёжки, чтобы оставалось меньше легко ранимых мест, и давали ему же их склевать (верили, что от этого станут злее). Естественно, после отсадки лидера его место в стаде занимал другой. Того потом тоже отделяли, и, отобрав, таким образом, нескольких самцов, хозяин начинал приучать их к вечерним выступлениям. Кормил только при огне, часто брал птиц в руки, охорашивал, ласково приговаривая, чтобы не боялись его. К слову сказать, вся эта работа способствовала поддержанию породы, её главных качеств, ради которых и вывели бойцовую древние селекционеры. В какой-то степени московские любители внесли свою лепту в сохранение и укрепление своеобразной и весьма интересной куриной породы. Выбирая из выводка лучших, охотник совершенствовал петушиное племя, за что современные птицеводы, интересующиеся бойцовыми породами, должны быть ему благодарны.
И вот когда тело будущего «гладиатора» становилось крепким, мускулистым, обрезок гребня пылал, как красный уголёк, а перо блестело, словно шёлковое, его считали подготовленным к участию в состязаниях. Каждому петуху давали кличку. В 60-х годах, например, были знамениты петухи Улан, Драгун, Варвар, Черкес, Квартальный. У каждого драчуна были своя сноровка и свой стиль, но, в общем, наблюдалось четыре, как тогда говорили, хода.
Птица с прямым ходом, увидев противника, бросалась прямо на него и сразу била в грудь соперника. Кружастым ходом называли манеру петуха, который, перекинувшись с противником несколькими ударами, внезапно кидался на него, а потом начинал бегать кругом до тех пор, пока не утомлял партнёра. Закружив, бил и выходил победителем. Петух с посылистым ходом бил сзади. Он был опасен для кружастых. Пока тот бегал, посылистый выбирал момент и, наскочив, клевал в голову. И если удары его были сильны, точны, охотники говорили «хорошо посылает».
Особый интерес вызывали птицы с вороватым ходом. Эти лукавые хитрецы вначале наносили два-три удара, а потом стремились подлезть под партнёра, прячась от ударов и подставляя под них только хвост. В то же время норовили изловчиться, чтобы схватить клювом противника за перо на груди и нанести удар. Если это не удавалось, снова подлезали под соперника или прятались под его крыло и оттуда клевали. При таких ухватках вороватые редко проигрывали, за что их и ценили.
В 60-х годах в Москве петушиные бои запретили как безнравственное зрелище. Охотники протестовали, говорили, что тогда надо закрыть бега, не допускать псовой охоты и убийства, животных на мясо, однако не помогло. После этого петушиный спорт и начал хиреть, а потом, как сказано у Гиляровского, приобрёл нездоровый оттенок. В 70-х годах оставшиеся истинные охотники обратились с ходатайством к властям о разрешении петушиного спорта, и такое разрешение было дано, только любителей в Москве почти не осталось.
Среди российских крестьян тоже находились страстные поклонники петухов-драчунов, но использовали в основном беспородную птицу: чистопородные бойцовые им были не по карману. Одна из таких сцен красочно описана М.А. Шолоховым в «Поднятой целине»: «В кругу, распустив крылья, ходят два кочета, один ярко-красный, другой — оперённый иссиня-чёрным грачиным пером... Бойцы устали. Они расходятся, делают вид, будто что-то клюют, гребут ногами подтаявший снег, следя друг за другом настороженными глазами. Дед Щукарь смотрел на них, забыв всё на свете».
В те годы, когда петушиные схватки были популярны в Москве, бойцовые проникли и в Нижегородскую губернию. Здесь даже в деревнях была породная бойцовая птица. Завезли её, конечно, из Москвы. Наиболее активно турниры проходили в селе Павлово в 80-х годах, когда М.А. Подшибихин, чей портрет, если читатель помнит, висит сегодня в музее, внёс большой вклад в улучшение бойцовых петухов, распространяя их среди местных жителей.
Павлово сегодня уже не село, а довольно большой город, но окраины его всё ещё сохранили прежний облик — дома с подворьями, тихие улицы. У ворот гуляют куры, нет-нет, да и промелькнёт какая-нибудь очень похожая на бойцовую, но это только остатки славной малайской породы, которую разводили когда-то. Чистокровных бойцовых малайских у павловских жителей почти не осталось. Лишь отдельные птицеводы-любители могут похвастаться настоящими «малайцами». Без них и без того бедный генофонд домашней птицы обеднился бы ещё больше. Любители бойцовых общаются между собой и время от времени собираются вместе, чтобы померить силами своих петухов. Дело это у них считается очень ответственным, и на такие домашние турниры любители со своими петухами приезжают даже из других городов.
Я познакомилась с владельцем бойцовой птицы Михаилом Бабушкиным. К породной птице, особенно малайской, он неравнодушен со школьных лет. Всерьёз же занялся её разведением только после того, как отслужил в армии и обзавёлся семьёй, собственным хозяйством. И хотя занят работой на заводе, семейными обязанностями, птичник у него всегда в полном порядке. Весной получает несколько выводков — на мясо, а лучших — на племя, для дальнейшего продолжения бойцовых.
Ходят по двору Бабушкина крупные, голенастые куры и петухи с небольшой головкой, орлиным профилем и крутыми надбровьями. Вместе с курами гуляют и подросшие за лето цыплята. В старину птицеводы испытывали большие трудности, выращивая молодняк бойцовых. Теперь, видно, нет. Вот и хозяин говорит, что дерутся по-настоящему только взрослые петухи. Стало быть, бойцовские качества в породе всё же поугасли в угоду мясным, а в старых журналах о бойцовых цыплятах можно было прочесть такое: «Едва вылупившись из яйца, цыплята уже оглядывались, кому бы задать трёпку. Если им давали волю, они дрались целыми днями напролёт, поскольку ни один не хотел признать себя побеждённым. С наступлением темноты соперники разбегались по углам, а при первом проблеске дня снова начинали сражения».
Учёные пишут, что агрессивность, культивируемая в породе на протяжении многих веков, настолько укоренившийся признак характера бойцовых петухов, что его нелегко изменить. Если в стаде, состоящем из одних петухов, в возрасте старше 6 месяцев возникнут драки, то они будут продолжаться до тех пор, пока не выживет один самец.
Павловские не такие драчуны, хотя это качество и поддерживается любителями. Если не травить петухов (то есть не проводить боёв), они совсем утратят свои качества, и тогда от бойцовых останется одно название. Отученные от выступлений, петухи тяжелеют и уже не испытывают охоты драться. Павловские птицеводы устраивают петушиные поединки и ничего жестокого и безнравственного в этом не видят. Нет здесь нездорового азарта, алчности, нет закладов, не льётся рекой петушиная кровь. Собираются подлинные любители бойцовой породы, им интересно выяснить, чей петух возьмёт верх, потому что каждый кропотливо готовил свою птицу. Дорожат ею, не хотят увечить. Кроме того, размножение потомков выявленного чемпиона улучшает породу в целом.
По словам Михаила Бабушкина, самый большой знаток бойцовых среди павловских любителей Сергей Горбатов из деревни Иголкино. Он и до войны бойцовых держал, и сейчас у него большое поголовье.
После того как «Неделя» опубликовала мой очерк о павловских бойцовых, я получила немало писем от читателей, которые сообщали, что бойцовая птица популярна в Узбекистане и Казахстане. В.В. Женгилевич из Белоруссии рассказал мне историю своего увлечения петушиным спортом. С самых ранних лет его интересовала домашняя птица. Он любил наблюдать за голубями, воробьями, курами, дивился их повадкам, хитростям, узнавал среди птиц старых знакомых.
Когда подрос, пристрастился смотреть драки петухов. Началось со случая, а вышло на всю жизнь. Однажды для интереса подложил в гнездо галок два куриных яйца, и те вывели ему петушка и курочку. Когда эта парочка выросла, петух стал верховодить среди птицы в округе, хотя был не из крупных. Как-то паренёк свёл своего петуха с драчунами из других дворов и был несказанно рад, когда его любимец без труда заставил соперников убежать с поля боя. Так и пошло. Мать ругала его за «нездоровое» увлечение, а он не мог расстаться со своим петухом. Другие ребята тоже стали отбирать среди цыплят будущих бойцов. Начали изучать правила выращивания молодняка, читали книжки по птицеводству. Хотелось завести настоящих бойцовых, да где там. Ни у кого не было.
Спустя много лет В.В. Женгилевич случайно увидел номер «Недели» с той самой статьёй о бойцовых петухах, где говорилось о Михаиле Бабушкине, поехал к нему в Павлово, перезнакомился со всеми любителями и теперь ездит к ним раз в год для проведения боёв. Наконец-то и он завладел настоящими бойцовыми.
Получила я тогда и письмо из Грузии от Т.Г. Габецадзе. По профессии он геолог, но свободное от работы время отдаёт домашнему птицеводству. Интересуют его преимущественно бойцовые. Вот что рассказал мне в своём письме Т.Г. Габецадзе.
Петух по-грузински — «мамали», и это слово следует понимать как «отважный», «мужественный». Только одно это наталкивает на мысль, что петуха здесь издревле ценили как птицу боевую, и уж, наверное, эти качества проявлялись при поединках пернатых. С давних лет устраивались соревнования животных: скачки лошадей, бои баранов, петухов. В древности караванный путь из Индии в Европу проходил и через Грузию, что, должно быть, и способствовало проникновению сюда не только бойцовой птицы, но и самого спорта. Сколько лет прошло с тех пор, а увлечение отважными птицами живо и сейчас. В старину ни один праздник, ни одно народное гулянье, не проходи ли без боя пернатых.
Сегодня для боёв используют местных грузинских кур, которые, возможно, являются потомками древней бойцовой породы. Это небольшая птица — 2–2,5 килограмма, с очень развитым инстинктом насиживания у кур в феврале — марте и после линьки в сентябре — октябре. Хорошо летает. Яичная продуктивность — 110–130 яиц в год. Все признаки бойцовых: клюв короткий мощный, шея длинная, ноги сильные высокие, гребень утолщённый и едва поднимается над теменем, постановка тела почти вертикальная, оперение плотное.
Главное в воспитании молодняка — приучить его не бояться человека, поэтому цыплят кормят с рук. Самых крепких, здоровых, правильно сложенных самцов начинают тренировать с трёхмесячного возраста. Рассаживают по вольерам (площадь не менее 2 квадратных метров) отдельно, чтобы не видели друг друга. В вольерах устраивают насесты на разных уровнях, чтобы птица, взлетая на жерди, тренировала своё тело.
Отобранные петушки — это спортивные партнёры. Почти каждый день для них устраивают тренировочные бои, которые проходят на подготовленной площадке с грунтовым покрытием, опора для ног должна быть твёрдой, но не жёсткой, чтобы не покалечить птицу при неудачном падении.
Петушкам боевитости не занимать — она у них в крови от предков, и они тут же начинают набрасываться один на другого. Насильно натравливать не полагается ни в коем случае, и вообще тренировочные бои до конца не доводят, то есть не ждут, когда слабейший побежит с поля боя. Если же такое всё-таки случится, петушка из рядов «гладиаторов» выводят.
До 5 месяцев самцы ещё не способны нанести противнику серьёзных ран во время тренировок, но далее перед боем на верхнюю половину клюва им надевают резиновый колпачок. Когда же отрастут и станут острыми шпоры, колпачки надевают и на них, потому что петухи убивают друг друга именно шпорами. В полуторалетнем возрасте самцы дерутся азартнее всего.
Перед поединком петуху приходится поголодать — легче борется и охотнее наступает на соперника. Во время линьки и вообще недомогания, а тем более болезни — никаких дуэлей. За два-три дня до показательного боя драчунов сажают в отдельные маленькие клетки, открытые сверху, и кормят по строгому рациону — немного, но питательно. За 12 часов до боя прекращают дачу корма и воды, а после боя им дают попить и поесть минут через 30–40. Вот такие правила у грузинских любителей бойцовой птицы.
Столь большой интерес к этой породе домашних кур необычен для наших дней. Но от этого, казалось бы, странного сегодня увлечения немалая польза: бои боями, а любители снабжают свои семьи курятиной и ещё обеспечивают цыплятами другие приусадебные хозяйства, так что «хобби» стоит только приветствовать.
При полноценном кормлении у бойцовых бывает хорошая тушка. Грудная кость кур обрастает пышными мышцами. Мясо белое и по вкусу напоминает фазанье. Это качество побуждало скрещивать бойцовых с другими породами кур для улучшения их мясных свойств. Драчунов, например, использовали при выведении современных бройлеров.
Англичанин Р. Кук, большой знаток бойцовых, в прошлом веке писал, сообщая о своём опыте, что азиль и малайских выгодно скрещивать с плимутроками — помеси хорошо несутся даже зимой в холодных сараях. А в старом журнале «Птицеводное хозяйство» читаем: «Наши деревенские куры от прилития крови бойцовых увеличивают мясность и величину яиц». И ещё у них большой плюс: высокая жизнеспособность, позволяющая успешно акклиматизироваться в холодных районах. Словом, крепыши.
Не будем забывать и о том, что бойцовый петух заслужил славу отвагой.
А вот петухи других пород приобрели известность благодаря своим вокальным способностям. Задумывались вы когда-нибудь над тем, что выражает своим криком петух? Вернёмся мысленно к дикой птице. Для чего нужно было голосить на всю округу? Чтобы непрошеные гости боялись, чтобы знали — «хозяин» не спит, караулит свои владения, гарем. В сегодняшних условиях петуху нечего беспокоиться о том, что кто-то займёт его курятник, потревожит кур, так что же заставляет его подавать голос на рассвете и даже по ночам? Ничто — просто неугасший инстинкт, признак, сохранившийся от предков.
Для русского крестьянина в прежние времена не было более точных часов, чем петушиный крик. Считалось всегда, что первое «кукареку» раздаётся в первом часу ночи, следующее — во втором, третье — в четыре утра. Отправляясь в дорогу, крестьяне дожидались пения первых петухов, крестьянки вставали замесить хлеб и подоить коров после вторых петухов, вместе с третьими вся деревня была уже на ногах и приступала к работе.
Современники А.В. Суворова говорили, будто великий полководец тоже больше полагался на петуха, чем на часы, и иногда брал его с собой в поход. Рассказывали, что Суворов вскакивал с постели, как только раздавалось первое «кукареку», и будил всю армию, чтобы спозаранку отправиться в путь.
Раньше вообще было немало любителей петушиного пения. Во Франции и Бельгии устраивали даже своеобразные конкурсы. Сажали петухов в закрытые ящики, а затем одновременно открывали все крышки. Птицы выскакивали на свет и с перепугу горланили, а потом, успокоившись, продолжали кукарекать. Тот петух, который за полчаса или час голосил большее число раз, становился победителем.
В Центральной России — Курской, Орловской, Воронежской губерниях — ценители петушиных голосов собирались в каком-нибудь трактире, выставляли петухов, и начинался концерт. Певун, соло которого оказывалось длиннее по времени, и ценился выше. В состязаниях, как правило, участвовали беспородные деревенские петухи, да и увлекался этим делом чаще всего небогатый люд, не имеющий птицы заграничных пород.
Вспомним страницы «Поднятой целины» М.А. Шолохова, где рассказывается о том, как Макар Нагульнов, упорно учивший английский язык, однажды, засидевшись заполночь, «впервые по-настоящему услышал петушиный хорал». Макар пришёл в восторг: «Да это же прямо как на параде, как на смотру дивизии!» Потом он каждую ночь ждал петушиной переклички, утверждая, что «соловьиные лирические выщелки» — пустое дело по сравнению с петушиными «ариями». «Всею жизню этим петухам на хвосты наступал, возле курей возрастал с малых лет и не мог уразуметь такой красоты в ихнем распевании», — восторгался и дед Щукарь.
В нашей стране увлечение петушиным пением в итоге привело к формированию особой породы, которую впоследствии назвали юрловской голосистой.
Почему голосистой — понятно, о происхождении же слова «юрловская» точных сведений нет. То ли здесь название села Юрлово, где водились особенно хорошие петухи-певуны, то ли фамилия одного из самых ярых поклонников «артистов» кузнеца Юрлова. Так или иначе, а юрловские голосистые в прошлом веке прославились на всю Россию, и не только своими вокальными данными. По мясистости с юрловскими в деревнях никакая другая птица не могла сравниться. Куры были тяжёлыми — 2,5–3 килограмма, петухи — 3,5–4 килограмма. Считают, что мясность они позаимствовали от бойцовой породы, кровь которой к ним примешали. Юрловские самки не были хорошими несушками, но уже в советское время, когда порода стала плановой для некоторых чернозёмных районов, их яйценоскость улучшили до 85–130 яиц в год. В 1939 году на ВСХВ демонстрировали юрловских несушек с продуктивностью от 142 до 198 яиц. В те годы такая яйценоскость считалась достаточно высокой. Её достижение означало, что порода обладала потенциальными возможностями к повышению продуктивности. Это подтвердили и научные эксперименты.
Яйца юрловских кур отличались крупностью — 65–70 граммов, а у отдельных несушек весили и по 92 грамма. Скорлупа их была приятной розово-бурой окраски. Оперение довольно пышное и разнообразное по цвету, но чаще встречались чёрные со светло-жёлтой гривой, красные в сочетании с чёрным и серебристые куры.
До Великой Отечественной войны в связи со спросом на тяжёлую птицу юрловских рекомендовали к разведению на колхозных фермах и в личных хозяйствах. В 1938 году прошло совещание птицеводов, где обсуждали работу с отечественными породами кур. Там же предлагалось изучить районы наибольшего распространения юрловской голосистой и разработать план её улучшения. Воплотить эти планы в жизнь помешала война. В период временной оккупации районов, где ранее разводили юрловских кур, поголовье было почти полностью истреблено. Только некоторым страстным поклонникам этой породы удалось сберечь нескольких особей, которых прятали в лесу, в землянках.
В 1951 году с породой ещё работала Воронежская зональная станция птицеводства, на её ферме содержалось около 200 кур, но под влиянием увлечения более яйценоскими белыми леггорнами перестал существовать и последний очаг великолепной отечественной породы кур. Померкла слава голосистых.
И вот тогда-то сельские жители, которые, можно сказать, выпустили юрловских из рук, спохватились.
А.Д. Рощупкин из алтайского села Большая Шелковка вспоминает, что когда-то их село основали переселенцы из Курской, Орловской и Тамбовской губерний. Они привезли на новое место и кур. Так вот у соседей был петух, подобный юрловскому, а может быть, и он самый. С огромным гребнем в виде короны, крупного роста и с гордой осанкой. А как пел! Сейчас же в селе держат таких кур и петухов, которые и отдалённо не напоминают юрловских.
Юрловские — подлинная страсть С.К. Трусова, инженера одного из подмосковных заводов. Он с детства любит птицу. Однажды увидел у местного ветеринара чистопородных нью-гемпширов, заинтересовался и сам стал разводить. С того времени его увлечение редкими породами кур укрепилось, а позднее переросло в серьёзное занятие.
Сергей Кузьмич — активный член Московского общества любителей птицеводства. Многие годы держал (и по сей день, держит) кур породы плимутрок полосатый, потом захотелось ему достать себе парочку юрловских. Дали ему адрес, и вот он в поезде, который катит его к Ливнам.
С ливенских птиц и повелось стадо юрловских у Сергея Кузьмича, которое, по имеющимся сведениям, одно из лучших, если не лучшее в стране. Бережёт их хозяин, лелеет. Спозаранку любит подойти к сарайчику и постоять возле него. Пение оттуда доносится великолепное! Протяжное, низкого тембра.
Я видела стадо Трусова. Шесть чёрных с золотистой гривой петухов гоголем расхаживали по курятнику. Потянут, пожалуй, килограммов на пять каждый. Крупны, высоки, зайдут в картофельную ботву — не скроются.
Сорок кур тоже хороши. Каждая весом более 3 килограммов. Путём селекции Трусов подобрал стадо с однородным оперением. Его куры двух расцветок — серебристо-белые с чёрным пером вокруг шеи и на хвосте и чёрные с гривой бронзового отлива. Ко всему они ещё и хорошие несушки. За год дают по 160 яиц, и каких — до 75 и не менее 60 граммов.
В зиму у Трусова идёт только родительское стадо (около полсотни голов), отобранное по следующим качествам: петухи — птицы с хорошо развитыми племенными качествами, певуны и красавцы; куры — самые крупные, плодовитые несушки, яйца которых наибольшей массы.
Благодаря Сергею Кузьмичу у многих в Союзе теперь есть эти куры. К сожалению, не все поддерживают чистоту крови юрловских, не заботятся о совершенствовании породы. Отдельные любители жаловались, что петушки у них поют не по-юрловски, на что Трусов отвечает: надо ждать и внимательно прислушиваться к голосам молодых самцов. Лишь становясь взрослыми, они проявляют свои способности, тогда-то и следует отбирать лучших певунов. И так во всех последующих поколениях.
Однако пусть простят это сравнение артисты, и у знаменитых певцов дети не всегда обладают хорошим голосом и слухом. Так и среди птицы, видно, не всем дано. Птицеводу В.А. Зайцеву, например, не повезло. Взял голосистых у Трусова, вырастил. Ходят по двору крупные красавцы, а не певуны, и потомство дают не «артистическое».
Больше повезло Г.Г. Костюкову, о коллекции кур, которого будет рассказано далее. Сидим мы с ним как-то у него дома, он рассказывает о своей работе с птицей, я записываю. Вдруг под окнами начинается дивный концерт. Исполняется сольный номер. Какой-то петушок-подросток из юрловских голосистых поёт, хотя пока и непрофессионально, зато вполне «по-юрловски» — с хрипотцой и протяжно. Пел он почти без передышки минут десять, после чего к нему присоединился другой молодой певун, и, я не поверила своим ушам, зазвучал стройный дуэт. Мы затаили дыхание.
Показалось, что петушки подстраиваются друг к другу, может быть, и так, ведь у юрловских, наверное, лет полтораста культивировали «вокальные» данные.
Очень радуют хозяина петухи своим пением. Выходя во двор, он тихим свистом подаёт сигнал, и те начинают конкурс: один старается перещеголять другого. Из нынешнего молодняка хозяин приметил одного самца (не он ли пел под окном?), который, несмотря на небольшой возраст, уже тянул своё «кукареку» девять секунд. Ему недалеко и до рекорда (10–12 секунд).
Такая вот преданность птицевода какой-то породе, забота о её совершенствовании заслуживают одобрения. Если бы не энтузиасты-птицеводы, многие редкие породы сейчас были бы безвозвратно утрачены.