О настоящем положении современной женщины.. Страница 445 из 598

Изначально каждый человек индивидуален, при одинаковом раскладе могут быть разные варианты. Не все становятся копией и подобием родителей, семьи и окружения. Один будет бороться, другой не будет, один станет таким же, другой противоположностью, и тысячи вариантов между.

ОТЦА НЕ ВЫБИРАЮТ

Человек рождается на свет, будучи запрограммирован на речь. И если речь ребенка не развивается автоматически, естественным путем, то, конечно-же, на это есть своя причина. Причин, к сожалению, очень и очень много. Это может быть потеря слуха, когда малыш не слышит речь и поэтому её не воспроизводит. Это могут быть различные эмоциональные факторы, которые замедляют формирование речи ребёнка. Но основной причиной дефекта речевого развития, безусловно, является поражение головного мозга. Пожалуй, одним из самых тяжелых нарушений развития речи являются речевые проблемы, связанные с аутизмом. Признаки болезни чаще всего видны уже в первый год жизни ребёнка, когда в шесть месяцев он не улыбается, а в годик всё ещё нет лепета. Малыш не указывает на предметы, не машет ручкой, не тянется к игрушкам, а в два года ничего не говорит. Дети-аутисты часто ходят на цыпочках, стереотипные повторяющиеся движения: взмахивание руками, раскачивание туловищем, удары головой, игра пальцами рук — обычно также появляются в раннем возрасте. Аутичные дети любят одиночество и избегают общения, игрушкам предпочитают блестящие бытовые предметы. Речь их самостоятельно не развивается, они не могут повторить услышанные слова или речевые звуки.

В моей долгой логопедической практике папы и мамы встречались разные. Одни плакали дни и ночи и рвали на себе волосы, другие бросали всё на свете и занимались с ребёнком по двадцать часов в сутки. И не было для них ничего важнее и главнее в тот момент, чем будущее своего малыша. А третьи бегали от врача к врачу, собирали мнения, тратили время на бесконечные тесты. Но время шло… Время работало против них. Потому что, чем раньше начинается наступление на болезнь, тем легче и быстрее с ней справиться.

Несколько лет назад привезли ко мне на консультацию десятилетнего мальчика. Марк был поздним, третьим ребёнком в семье известного ленинградского педиатра и приехал в Америку в возрасте пяти месяцев. Физически развивался нормально; хорошо набирал вес, рост; вовремя начал поднимать головку, во время пошёл — всё в соответствии возрастной шкале. Всё, кроме речи; ни лепета, никаких звуковых имитаций, никаких слов. Папа-врач занят с утра до ночи, ведь надо состояться, сдать экзамены, надо во чтобы то ни стало прошагать этот чудовищно длинный американский путь, чтобы продолжить врачебную практику. Да ещё надо и работать, прокормить семью из пяти человек тоже не просто. Мама мальчика, конечно же видела, что с ребёнком что-то не так, каждый вечер собиралась поговорить с мужем, но он приходил домой так поздно и такой уставший, что снова и снова откладывала разговор на завтра. И сама себя успокаивала: заговорит наш сын, все говорят и он заговорит, ведь развивается-то нормально. Но то, что Марк не развивался нормально видно было невооружённым глазом. Он не отзывался на своё имя, избегал глазного контакта, вкровь искусывал свои руки, играл пальцами. Чувство опасности изменяло Марку, то он выбегал на середину дороги, где было напряжённое движение, а то настолько пугался шума домашнего пылесоса или телефонного звонка, что в слезах и крике метался по комнате и никак не мог успокоиться. Зачастую подолгу бесцельно раскачивался из стороны в сторону, или застывал в какой-то странной позе отстраняясь от всего, что его окружало. Марк никак и ни с кем не шёл на контакт, ему вроде бы никто и не был нужен, так сам в себе. Шли годы …вот ему уже четыре, пять, шесть лет, а он всё ещё плохо понимает, ничем не интересуется, ничего не говорит.

Приехала в гости бабушка из России, тоже детский врач, подняла тревогу. Начали бегать по врачам, делать различные тесты, хотя отклонения в развитии мальчика, симптомы аутизма были настолько очевидны, что не увидеть их было просто невозможно. А принять, что в их столь благополучной семье такая беда, было нелегко и хотелось просто надеяться на чудо. Но бежали недели, один месяц сменял другой, а чудо так и не свершалось. Болезнь не уходила, напротив, с каждым днём прогрессировала всё больше и больше. Через некоторое время Марка определили в специальную программу для детей аутистов. Он был прилежным учеником, очень старался и за несколько лет обучения в школе добился неплохих успехов. Улучшился глазной контакт и внимание, он приобрёл некоторые навыки общения и стал менее агрессивен, начал узнавать предметы и соответствующие картинки, знал буквы и начальный счёт. Но говорить он так и не научился, его речь состояла всего лишь из нескольких слогов и в свои десять лет Марк всё ещё оставался безречевым. А школьная программа предлагала всего лишь несколько занятий в неделю по тридцать минут каждое, что для десятилетнего безречевого ребёнка было конечно недостаточно. Бабушка Марка не сдавалась, часами перелистывая газетные страницы продолжала поиски специалиста, обзванивала друзей и маломальских знакомых, искала в интернете…

Дорога ко мне была долгая, шесть часов на машине, но под давлением бабушки всё-таки решились на консультацию и отправились в путь. И вот наша первая встреча… По возрасту — мальчик, а по внешнему виду — огромный широкоплечий детина. Марк произвёл на меня довольно-таки хорошее впечатление, и прежде всего тем, что безумно хотел научиться говорить. Дети-аутисты часто страдают умственной отсталостью, но первичный интеллект Марка был сохранен, он полностью понимал обращённую к нему речь, выполнял словесные команды. Так что фон, на котором можно было разворачивать работу, обещал весьма неплохой результат. Но расстояние между нашими городами исключало возможность ежедневных занятий и единственное, что я могла предложить — это Дистанционную Программу, когда ребёнка привозят ко мне на десятидневный тренинг изначально каждые две недели, затем раз в два месяца. Чётко прописанное домашнее задание и еженедельная телефонная конференция с мамой и пациентом — неотъемлемый компонент этой программы. Мы долго и детально обсуждали суть программы и наконец-то план терапии был принят и одобрен всем семейством. Поселив Марка с мамой в гостинице Шератон, что напротив моего дома, папа с бабушкой и братьями отправились обратно домой. А мы с Марком начали заниматься. Наш рабочий день начинался в восемь утра, два часа, затем перерыв до трёх и выполнение домашнего задания, потом с трёх до шести и опять «уроки на дом». Марк занимался по-взрослому, неукоснительно выполняя все мои задания; часами просиживал перед зеркалом делая речевую гимнастику, заставляя свой неподвижный язык принимать нужную позицию и двигаться по команде. Бил себя по губам, когда они не хотели слушаться и растягиваться в улыбке. Работал он до изнеможения, короткие передышки едва снимали часами накопившуюся усталость. А когда на третий день сумел сказать своё первое слово, плакал и, опустившись на колени, целовал мои руки. Пятичасовая ежедневная терапия давала хорошие результаты и день ото дня Марк радовал нас всё больше и больше. Он уже говорил много слов, хотя каждое слово всё ещё давалось не легко, требовало длительной тренировки и многократного повторения. Бывало, мы ставили одно и то же слово часами, а оно убегало не оставляя и малейшего следа. Мама была приятно удивлена, что сын её может так усердно работать, да и сама она скрупулёзно следовала всем моим предписаниям и честно просиживала с Марком часами, контролируя выполнение домашнего задания.

Всё шло по плану, Марк начинал пользоваться словами и, пускай это были только отработанные, а не спонтанные слова, но он уже мог не жестами, а словами выразить свои основные потребности и желания. Мальчик был так счастлив и так горд своим успехом, что светился от радости, ведь он молчал так долго, ведь за его плечами было целых десять лет безмолвия. Марк продолжал радовать нас безмерно своей готовностью делать над собой мыслимые и немыслимые усилия, работать без остановки, невзирая на безумную усталость.

Но время наше истекало, запланированные две недели подходили к концу и пора было возвращаться домой.

Приехал папа забрать Марка с мамой, был поражён и, конечно же, рад успехам сына. Но долго рассказывал о своём напряжённом рабочем графике и о том, как плохо и одиноко без мамы. Как непривычно и неуютно питаться в столовой, как некому утром сварить ему чашку кофе и пожарить яичницу, ведь бабушка улетела обратно в Россию, а протеин так необходим с утра. О том, какими трудными были две недели без «домашнего супчика» и как ужасно он теперь себя чувствует, питаясь казённой пищей.

Ранним утром следующего дня они покидали Стамфорд и зашли ко мне попрощаться. Было много слов благодарности и комплиментов в сторону моей профессии. А я задала один единственный вопрос, который не давал мне покоя:

— Скажите, Павел, как же так могло случиться, что Вы лечите чужих детей, а своему собственному сыну не смогли вовремя уделить внимания?

— Не знаю, Лариса, нет у меня ответа, как и нет мне оправдания.

Мы распрощались, назначив нашу следующую встречу через две недели. Но, к сожалению, встреча эта так и не состоялась. За несколько дней до приезда позвонил папа:

— Даже не знаю с чего начать… понимаете, Лариса, моя семья не готова к столь серьёзной бытовой ломке, хранительница семейного очага не может покинуть дом на две недели. При всей моей любви к сыну я должен думать о себе, ведь детям нужен здоровый отец, да и почему Вы считаете, что все должны говорить? Сама природа распорядилась так: кому-то речь, а кому-то спорт. Наш сын прекрасно играет в футбол и он счастлив, так что пусть всё останется по-прежнему. А Вам кланяюсь низко, спасибо огромное, преогромное.

С тех пор прошло много лет, давно я не видела Марка, но во мне всё ещё живут воспоминания о его неуёмном желании говорить и удивительной способности работать. Сегодня Марку пятнадцать, а он так и остался на уровне тех одиночных слов, которые были отработаны в те две недели наших занятий.

(продолжение следует)

Оригинал: http://7i.7iskusstv.com/y2020/nomer2/laraberman/

А кто вас приглашал на роль оценщика на степень правдивости, профессионализма? На самом деле, сколько в мире ненужного. Пустого еще и многого другого. Я вот тупых не люблю, наглых. И что? мне лезть теперь во все темы и орать об этом?

А давайте будем немного лошади. Это так хорошо и чутко.
Ольга Иванова
вчера в 23:26
...Лошади — это просто чудесные учителя. Прежде всего, они учат находить баланс в жизни. Учат не торопиться. Работая с ними, первое, что ты понимаешь — ты не можешь спешить, тебе нужно находить баланс. И быть экстремально внимательным.

Лошадь не говорит, но показывает свое состояние и эмоции другими способами. Это учит быть чувствительным, всегда осознавать состояние другого существа рядом с тобой. И никогда не переходить красную линию возможностей твоего партнера. И ценить время.

В мире, наполненном технологиями, мобильными, интернетом, ты становишься абсолютно видимым, тебе некуда спрятаться. Каждый в любую секунду может тебе позвонить и узнать где ты. И когда я переключаюсь на работу с лошадьми, я закрываюсь от мира девайсов, становлюсь недоступным, и начинаю наслаждаться каждой минутой пребывания здесь и сейчас. Только рядом с ними получается это почувствовать. "

Эта категорическая форма... далекая от дискуссии, далекая от обмена мнениями.

Очень и очень небогатые, очень и очень ограничены средствами. Простая лошадь беспородная, у крыльца. Подойти и обнять. Эти глаза, эта аура вокруг нее. Отвезли бабушке 4 столбика, это чувство всю дорогу, эта молчаливая тактичная чуткая невидимая связь.

У нее очень много случаев где она напрямую обвиняет матерей. Как бы эти случаи сюда ну никак логически не вписываются. Это новую тему надо начинать о токсичных родителях. В остальную демагогию не вступаю, веселитесь без меня коли так угодно.

Вот еще прекрасное попалось. В половинки думала, что то не знаю, там опять не пойми что.
Это лучший психологический тест.
Паpа молодоженов отправилась в «Икею». Счастливые и веселые, вoшли они туда, взявшись за руки. Вышли злобные и молчаливые, почти на грани развода. Что случилось? Вpоде ничего. Выбирали посуду, шторы и всякие полочки. Потом я услышал версии обеих сторон. Он: «Да с ней невозможно. Вцепилась в эти чашки: ах, какие милые! Я говорю: у нас полно чашек, нам тарелки нужны. Нет, приспичило! Потом шторы. Ну не люблю я оранжевый. И стены у нас зеленые. Она говорит: хорошо сочетается. И не переубедишь. Ну я психанул, ей назло взял зеленые. Она – в слезы…» И так далее. Она: «Да он просто болван! Не слушает ничего, делает, как хочет».

Поход влюбленных в «икею» или любой торговый центр – это лучший психологический тест. Только пройти его нужно до брака. Сразу ясно, какая будет семья.

Кто прав из тех молодоженов? Конечно, она. Женщина вообще всегда права, это главная формула, о чем позже. А он действительно болван. Дело даже не в том, что вкус у женщин от природы тоньше и лучше. Не в том, что старые чашки можно легко заменить на новые. Дело в другом. Рубиться с женой до крови, пота и слез из-за цвета штор – это совсем уж моральный упадок.

Мужчина должен бодро шагать следом, катить тележку, кивать: «Конечно, любимая! Берем оранжевые». Пусть они даже ему и не нравятся. Сейчас не нравятся – через три дня понравятся. Если он не конченый психопат.

Мужчина должен думать о космосе, бытие и экономике. Ну еще сиськах, футболе и новой дрели. Мужчина должен сверлить дыры в цементных буднях, и сквозь них прозревать образы грядущего. Мужчина должен решать самые главные вопросы. Что делать и где взять деньги? Быть спокойным, уверенным, чуть ироничным. Цвет штор – это не не космос.

У нас чуть ли не половина разводов из-за того, что женщины решают главные вопросы, а мужики придираются к цвету штор. Трагическая инверсия. На кой черт женщине такое счастье? Клеймо «разведенки» уже мало кого пугает, разве что в деревнях. Одной – тяжело, но вдвоем – невыносимо.

Семья – это сплошные компромиссы. И это мужские компромиссы.

Сам я только к финалу второго брака дошел до этой нехитрой истины. Но было поздно: все старые чашки мы уже перебили, а новые покупать не хотели.

Счастливы семьи, где муж от души играет роль «подкаблучника». В мелочах. Женщине важнее всего мелочи. Она вся «из блесток и минут». Женщина счастлива в них. Чашки, шторки, запонки мужа, куда пойти в пятницу вечером.

Мужчина уже решился на самый главный компромисс в своей жизни, отправившись в загс. Променял «холостую свободу на тягостное ярмо», как выражался Кот Бегемот. Дальше идут куда более мелкие компромиссы. Просто-таки пустяковые. Нет, для хорошей драматургии иногда надо спорить, иначе женщине скучно. Обязательно надо. Ей же нужен мужик, а не слизняк, она всегда должна иметь возможность обидеться, надуться, воскликнуть: «Ты ничего не понимаешь!» Тут и пора соглашаться: «Ты права, любимая!»

И это ее триумф. Ничто не доставляет женщине такого блаженства, как мужчина, который вынужден с ней соглашаться. Она победила, ура, всем шампанского! У наших женщин радостей не так много, любая фигня ее воодушевляет. Я теперь во всем соглашаюсь с бывшими женами. Да, уже поздно, но все-таки у нас общие дети. И почему бы не доставить любимым – пусть бывшим – немного удовольствия. Как-то переписывались по вотсапу с первой женой, не помню уже по какому поводу. О чем-то спорили. Наконец я пишу: «Да, ты права. Как всегда». Нет, я не видел ее лица, но буквально физически ощутил, как завибрировал телефон от женского торжества. В ответ получил: «То-то же».

Женщина всегда права. Даже когда неправа. Очень простая, очень хитрая, очень изящная формула.

Когда ты уступил женщине – ты еще больше ее покорил. Женщина никогда не забывает обид, но женщина всегда очень благодарна за компромиссы. Если в жесткой терминологии: ты проиграл битву, но выиграл войну. А отношения М и Ж – это бесконечная война. Иначе бы мы давно все вымерли от скуки и отсутствия либидо.

Только кто из наших мужиков способен грациозно вести войну, кто способен проигрывать? Единицы. Мужикам важно рубиться до последнего, до валокордина, до мордобоя. Разобраться из-за чего начинаются семейные драмы – так чушь, абсурд, хреновина. Она попросила сделать потише телевизор: спит двухлетний ребенок. Он отказался. Она попросила решительней. Он взбесился и сделал громче. Проснулся ребенок, заплакал. Оба бросились к кроватке. Тут она сердито сказала: «Я же просила тебя!» Он дал ей кулаком по лицу. Это реальный случай. И это не семья алкоголиков, вполне приличная семья. И каждый из нас припомнит дюжину таких случаев. Женские чаты забиты темами: «Мы поссорились из-за ерунды…»

И вся эта ерунда из-за мужчин. Хорошо, почти вся. И каждая рассказывает, как ее ненаглядный вдруг осерчал. И теперь ходит злобный, не разговаривает. Она понять не может — почему. «Мой милый, что тебе я сделала?» — как писала Цветаева.

Да ничего не сделала. Он холит свой распухший гонор.

Уступают лишь сильные. Истерики и психопаты – никогда. А мы – страна истериков и психопатов. Может, климат тому виной, может, многовековая водка, может, Сталин и Иван Грозный. Какая разница — на кого валить? А женщина помучается, пострадает, наконец пожмет плечами, переступит через припадочного с его багровым гонором, идет себе дальше.

Тут припадочный торопливо встает, отряхивает штаны «адидас», семенит за женой, причитает и извиняется. Поздно. Она уже его видеть не может. Хотя жить рядом может очень долго. Загадочна и бездонна душа русской женщины.

…А те самые молодожены из «Икеи» развелись спустя всего два года. Болван муж, кажется, так и не понял, почему он осточертел жене. Ведь он просто не хотел оранжевые шторы.

Алексей Беляков