О настоящем положении современной женщины.. Страница 441 из 598

Ужас.

История про любовь, очень страшная, с хорошим концом.
АРТ-ТЕРАПИЯ
26 окт в 18:13
В 1943 году в обычной американской семье с обычной фамилией Скотт в штате Огайо родились девочки-близняшки. Их назвали Джудит и Джойс. Хотя они были близнецами, всех удивляло, как разительно они непохожи. Джойс была миленькой, Джудит считали страшненькой. Но родители твёрдо были намерены не выделять ни одну. Их с самого начала одинаково одевали, поощряли дружить и помогать друг другу, дарили одинаковые игрушки. Джудит, правда, была немного странная: почти не говорила. Но все надеялись, что школа это выправит.

Однако Джудит Скотт знала о том, как выглядит счастье, - больше, чем кто-либо другой.

До семи с половиной лет она купалась в нем, пробовала на вкус, вдыхала его ни с чем несравнимый запах.

Джойс тоже была - счастьем. Каких только игр ни выдумывала неразлучная парочка! Сестра рассказывала Джудит сказки на ночь, а утром девчонки снова неслись по пыльным тропинкам куда-нибудь в заросли кукурузы навстречу приключениям. А потом наступила осень, и счастье кончилось.

Джойс пошла в первый класс. Джудит не приняли в школу.

Только Джойс умела разговаривать с Джуди, она была ее переводчиком всегда и везде. Почему-то никого другого она не могла понять, даже маму с папой. До конца жизни она не поняла и того, что случилось страшной ночью - 18 октября 1950 года. Она проснулась на руках у отца, он нес ее к автомобилю. Было темно. Теперь в ее жизни всегда будет сумрачно. И родителей у нее больше не будет: опекуном девочки отныне станет штат Огайо.

О том, что у Джудит синдром Дауна, родителям сообщили лишь через несколько месяцев после рождения близнецов и сразу поставили на ней жирный крест. О состоянии этом знали тогда мало, даже врачи. Единственное, что они могли сказать: ребенок проживет не дольше 13 лет и будет тормозить развитие здоровой сестры.

Дом, в который отвезли семилетнюю Джудит назывался приютом для слабоумных. Тогда еще в ходу были подобные слова, даже в прогрессивной Америке. А вот о «реабилитации» или «социальной адаптации» никто не слышал.

Такие близнецы называются дизиготными. Но Джудит не повезло дважды: в младенчестве она перенесла скарлатину, которой чудом избежала сестра, после чего потеряла слух.

Невероятно, но о ее глухоте никто не догадывался в течение нескольких лет, а неспособность говорить и воспринимать вербальную информацию приписывали глубокой умственной отсталости.

В школу для детей с отставанием в развитии Джудит тоже не приняли. Там Джудит признали необучаемой, присвоили ей коэффициент интеллекта, равный чуть ли не нулю - и принялись убеждать родителей «принять решение».

Не надо строго винить учителей, а также медиков, психологов и местного пастора: все эти добрые жители Цинциннати действовали из самых благих побуждений. В те времена «особые» дети не жили в семьях, это было столь же неслыханно, как, скажем, живущий в типовом благопристойном особнячке огромный гризли или вонючий скунс. Место и тех, и других было в клетке.

Располагалось заведение, куда определили Джудит, в городе Коламбус, в 100 милях от родного дома. Здесь проведет она взаперти 36 лет. О том, что переживала Джудит, мы можем только догадываться. Больными детьми в тех домах никто по сути и не занимался.

Вот редкая запись из личного дела Джудит Скотт: «Не может найти контакта с окружающим, с другими детьми. Беспокойна, ест неопрятно, рвет одежду, бьет других детей».

В другом кратком отчете рассказывается о том, как у девочки конфисковали карандаши, когда она попыталась присоединиться к группе рисующих детей. Ей объяснили (!), что она слишком умственна отстала для таких занятий. Эта запись особенно интересна, ведь речь идет о человеке, чьи работы пополнят коллекции ведущих музеев мира. Но мы забегаем вперед.

Ее сестра-близнец Джойс росла очень печальным ребенком. Сказать, что она тяжело переживала разлуку с сестрой - все равно, что не сказать ничего. То утро, когда она, проснувшись, не обнаружила сестры рядом, раскололо жизнь надвое. Никто не объяснил ей толком, почему так произошло. Джудит была ее частью, ее половинкой. И все последующие годы Джойс посвятила тому, чтобы заполнить эту пустоту.

Родители терзались чувством вины. Вскоре попала в больницу мама - с приступом тяжелейшей депрессии, из которой она не вылезет до конца своих дней. А потом случится инфаркт у отца, спустя четыре года он умрет, так до конца не оправившись и оставив семью на грани нищеты.

А Джудит... Она осталась в заточении.

Такие истории в пятидесятых случались тысячами. Они заканчивались тем, что однажды, через много десятилетий, помещённый в клинику родственник умирал. Другие родственники или забывали о нём, или вспоминали с крайним стыдом: не потому, что выкинули близкого человека из своей жизни, а потому, что у них был такой вот неправильный близкий человек.

Джудит действительно очень повлияла на развитие Джойс — тем, что однажды пропала из её жизни.

Оставшуюся девочку будто подменили. Сейчас бы у неё заподозрили развитие депрессии, а тогда она вдруг стала очень печальным ребёнком.

После школы Джойс твёрдо решила стать медсестрой и заботиться о больных детях. Изо всех детей она предпочитала малышей с синдромом Дауна — так похожих на Джудит. Ради этих малышей она выучилась на клинического психолога, повысила квалификацию до специалиста по особенностям развития. Но ни один из её маленьких пациентов не был Джудит. Разве может вообще один человек заменить другого?

Под каждого дорогого и близкого человека в сердце появляется своя особенная выемка, место только для него. Выемка для Джудит была открытой раной.

Джойс писала стихи и книги, а рана не затягивалась, каким бы почтенным ни считался метод работы с болью через искусство. Джойс выступала с докладами и боролась за права людей с ментальными проблемами, но рана не затягивалась, потому что за Джудит никто не боролся в её семь лет.

В сорок два года Джойс поняла, что сестра может быть всё ещё жива, вопреки всему, что ей говорили. Тысячи людей с синдромом Дауна переживали подростковый возраст! Единицы доживали до пятидесяти, но даже один шанс из миллиона — это ведь шанс?

Джойс начала буквально терзать маму — та не хотела отвечать ни на какие вопросы, заливалась слезами, просила забыть об этом. Джойс была жестока и непреклонна.

Она выяснила всё, что могла, подняла все документы, до которых дотянулась, и нашла клинику, в которую положили сестру.

Джудит была жива. Это было почти невероятно. Люди с синдромом Дауна редко жили так долго. Люди с синдромом Дауна приходили в психушках в отчаяние; а если бы у кого-то нашлось там для Джудит доброе слово, она бы даже его не услышала! В медицинской карточке о ней были только самые нелестные отзывы. Неудивительно, что ей давали психотропные вещества.

Можно было ожидать, что от прежней Джудит не осталось почти ничего, или даже вовсе ничего. Но Джудит осталась. Она осталась сама собой. Увидев Джойс, она зарыдала. Она сразу узнала сестру — давно уже взрослую, давно уже со своими собственными детьми, с другой причёской, в другой одежде. Какая разница, если это была Джойс. Какая разница, думала Джойс, что бы в ней ни осталось от Джудит — если это Джудит.

Джойс прошла все круги бюрократического ада, оформляя опеку над сестрой на себя. Всё это время она навещала Джудит, хотя эти визиты были отдельным адом — ведь Джудит при виде сестры рыдала так, что разорвалось бы любое сердце. Но в сорок четыре года Джудит вернулась к семье. Она поехала с Джойс в новый дом сестры, в штат Оклахома.

Невероятное совпадение, именно в Оклахоме работал единственный тогда центр художественной реабилитации. Джойс, помня запись из карты Джудит — о том, как она, маленькая, всё время пыталась в клинике рисовать, а медсёстры отняли у неё карандаши из-за «агрессивности» — записала её в этот центр в надежде порадовать и вернуть интерес к жизни. Два года Джудит посещала его безропотно, но не интересовало её ничего. Ей говорили лепить — она мяла глину. Ей говорили рисовать — она механически оставляла цветные пятна на бумаге. Джойс, глядя на это, поняла, что искусству больше нет места в мире Джудит. Эту часть Джудит разрушили. Возможно, стоило перестать возить сестру так далеко ради совершенно бессмысленных занятий.

Как всегда, в дело вмешался случай. Джудит «дохаживала» — посещала центр, пока не кончится предоплаченный абонемент. Она попала на урок работы с текстилем и совершенно преобразилась. Джудит впервые глядела на происходящее с интересом. Она впервые даже не попробовала выполнить задание. Она схватила нитки и какие-то прутики и начала создавать нечто удивительное, экспрессивное, притом совершенно бесформенное — свою первую текстильную скульптуру.

Созданные ею тогда трехмерные объекты невозможно отнести к какому-либо направлению, и даже названия им подобрать нельзя. Что это было? Да просто ивовые прутья, обмотанные пряжей и тканью. А ещё Джудит… научилась говорить.

Много позже, во время одной из первых выставок, профессиональные критики воскликнут: эти скульптуры стоят тысячи долларов! А пока это был просто шанс вернуть сестре Джойс интерес к жизни.

Джудит прожила невероятно долго для женщины с синдромом Дауна, которая оказалась в детстве в психиатрической клинике среди равнодушных людей, тридцать лет глотала психотропные препараты, тридцать лет не могла найти себе друга и забыть свою семью: шестьдесят один год. Она жила ради творчества. Она творила не останавливаясь.

Она всегда знала, когда закончила работу. Почти всегда делала каждую скульптуру в двойном экземпляре — порождала «близнецов», создавала рукотворной мир «двойняшек». Эти близнецы порой «тянутся» друг к другу. Её скульптуры были крошечными и огромными. Когда руководители и преподаватели центра поняли, что видят перед собой, Джудит выдали отдельный стол и карт-бланш. Она творила за своим столом много лет, оставляя на нём неоконченные работы до следующего визита. Ей дозволялось брать любой предмет или материал.

Она не останавливалась до самой смерти. За это время из ее крошечных ручек вышло более 200 скульптур-коконов разного размера - от миниатюрных до гигантских. Заканчивая одну скульптуру, она с силой отталкивала ее от себя, отряхивала ручки и тут же принималась за следующую.

Если сложить все работы Джудит, выставить их по времени изготовления, получается нечто невероятное: это единая повесть о её жизни. Яркие, радостные воспоминания детства — в самом начале. Мрачные, тёмные скульптуры, говорящие о разлуке и жизни в клинике — дальше. Тянущиеся близнецы — постоянный мотив в этой повести, первого в мире связного повествования, созданного заведомо невербальным человеком.

Страх уходил. Она стала уверенной в себе, полной внутреннего достоинства дамой. Полюбила яркие украшения, пёстрые шарфы — в общем, одевалась совсем как принято среди экстравагантных художниц. Откуда в ней оставалось столько силы, чтобы после тридцати лет заточения, холода, унижений вернуться как личность? Одного искусства для этого мало. Ответ, наверное, только в одном имени: Джойс. Сестринская любовь сделала возможной эту невероятную историю, сестринская дружба с колыбели до встречи после долгой разлуки и далее.

Когда на первой выставке Джудит работы увидели критики, то просто ахнули. Уровень экспрессии, подбор красок и фактур — всё это ставило «поделки» женщины с синдромом Дауна в один ряд с абстракционистами начала двадцатого века. Разница была в том, что вместо красок или гипса Джудит использовала нитки и тряпки поверх твёрдой основы.

Ее первая выставка состоялась в 1991 году, в 1999 прошла более крупная, а одновременно вышла посвященная ей книга Джона Макрегора. Джудит Скотт становилась известной. Музеи и галереи по всему миру стали устраивать выставки с ее участием, покупать работы для своих коллекций.

Инвалидность - лишь штрих в ее биографии, не более того, ведь она сама намного больше и своей биографии и своих «ограниченных возможностей здоровья».

Некоторые критики называют ее талант сверхъестественным, а ее саму - гением. Другим работы кажутся странными и неприятными.

Единственная параллель ее «тотемам» (так искусствоведы иногда называют творения Джудит Скотт) в мировом искусстве и декоративно-прикладном творчестве - это объекты, которые создают на Мали и в Бенине (вряд ли Джудит была в курсе насчет существования этих стран, как и Африки в целом).

Согласно тамошней символике, обернуть объект тканью - значит привести тело и душу в первоначальную гармонию. Такая вот первобытная психотерапия. Именно это и делало искусство с самой художницей.

Джудит, зашуганная мышка Джудит, «тварь дрожащая», очень быстро преображалась. Искусство меняло ее - нет, скорее, просто помогало найти себя, собственную личность, которая оставалась для Джудит таинственной незнакомкой. Теперь она несла свое крохотное тело (ростом художница была чуть больше метра) с невероятным достоинством.

Очень быстро недавняя обитательница приюта для убогих развила свой собственный стиль в одежде. Она питала страсть к экзотическим нарядам, браслетам, длинным бусам, крошечным брошкам… Это тоже был способ говорить с миром.

Джудит умерла в 2005 году у сестры на руках, на 39 лет пережив отпущенный ей медиками срок.

«Знаете, что было самым поразительным в ней? - говорит Джойс Скотт. - То, что Джудит сумела пережить все, что выпало на ее долю. И не просто пережить, а показать всему миру, как тот, кого общество вышвырнуло на помойку, может вернуться и доказать, что он способен на выдающиеся свершения. И даже больше этого - пример моей сестры дает надежду каждому человеку. Ведь если смогла она, и другой сможет. В каждом из нас дремлет великая красота.»

Сегодня скульптуры Джудит хранятся в музеях Нью-Йорка, Лондона и Парижа.

Их цена доходит до 20 000 долларов, а если бы все эти скульптуры оставили в виде единой повести, эта композиция оказалась бы бесценной — так говорят искусствоведы.
Источник: https://vk.com/wall15772727?offset=160&w=wall1577..

Только за. Тем более как то перекликаются темы.

Ты не одна.
Или вроде того.
О пинках.
"На самом деле вы не сильная, а очень слабая. Вы боитесь показаться слабой. Сильные люди оказывают поддержку и не тыкают носом в «нытьё», когда человеку трудно. Сильные люди умеют сострадать, они милосердны и знают что такое эмпатия. По-настоящему сильные люди видали дерьма, а потому никогда не скажут «соберись и не ной». А вот эти «железные кнопки» рыдающие в подушку, но отчаянно изображающие из себя всесильных, всезнающих - из раза в раз спотыкаются и падают лицом в своё же дерьмо. Делайте что должны и не обесценивайте чужие страдания. Иначе, побойтесь хоть Бога, когда у вас будет жопа - вам так скажут тоже."

Дэвид Фельдман, профессор психологии Университета Санта-Клары и автор книги о людях, переживших насилие «Supersurvivors» объясняет причины виктимблейминга и способы противодействовать его возникновению и распространению.

Почему люди обвиняют жертву?
Жертвы насилия скажут вам, насколько их ранит (иногда не меньше, чем само насилие) отношение других людей к случившемуся: а чем ты спровоцировал насилие? Что на тебе было надето? Почему ты там оказался, надо было предусмотреть. И так далее. Виктимблейминг — наша огромная проблема. И не обязательно это прямое обвинение жертв в том, что они каким-то образом сами «напросились». Это и мысль о том, что «им надо было быть осмотрительнее», а значит случившееся — частично и их вина. Недавно дом моего соседа ограбили. Это случилось среди бела дня. И я поймал себя на мысли, что, видимо, сосед либо слишком много болтал с кем не надо и работали по наводке, либо не предусмотрел мер безопасности, либо заимел мстительных врагов. А я-то предусмотрительный, я молодец — заранее обо всем подумал, значит, мой дом в безопасности. Эта мысль сразу успокоила меня. Но обвинение жертвы — не то, чем мы можем гордиться. Это маргинализирует жертву, преуменьшает тяжесть преступления, поэтому другие жертвы боятся заявлять о случившемся — и зло не наказывается. В чем же психологические корни виктимблейминга?

Вера в справедливый мир
Да, частично виктимблейминг происходит от невежества и чувства собственного превосходства, но проблема лежит еще глубже и коренится в нашей вере в добрый и справедливый мир. Каждый день нам говорят об ужасных событиях, от войн и терактов до грабежей и изнасилований. Если бы мы были действительно рациональными людьми, мы бы понимали, что не застрахованы от того, что это может произойти и с нами в любой момент. Если бы мы так думали, мы бы жили в страхе и стрессе. Вы не напуганы? Тогда спросите себя почему?

Вы считаете, что с вами такого не случится? А разве вы не так же уязвимы, как любой другой человек на свете?

Дело в том, что наша психика защищается и мы хотим верить (и верим) в то, что мир — добрый и справедливый. В этом мире с хорошими людьми происходят только хорошие вещи. А мы — хорошие люди, поэтому с нами плохое не может случиться. А если с кем-то случилось плохое, значит он сам плохой.

Мы не глупы, конечно, умом-то мы понимаем, что с хорошими людьми могут случаться плохие вещи, но в глубине души мы все равно цепляемся за иллюзию «честного» мира. Именно поэтому мы так любим поговорки вроде «Как аукнется, так откликнется» или «Что посеешь, то и пожнешь». Нам было бы очень страшно и некомфортно жить в мире, где страдания незаслуженны, несчастья непредсказуемы, и нет никакого смысла быть добрым. Поэтому наш мозг придерживается детских иллюзий. Когда что-то происходит плохое с кем-то, то этот человек будто ставит под угрозу наше представление о мире, как о безопасном, справедливом месте. Мы не хотим верить, что это хороший человек, как мы сами и ему жутко не повезло. А завтра может не повезти нам. Нет, мы предпочитаем думать, что мы-то в безопасности, мы — хорошие, а он точно что-то плохое сделал. Мы психологически отделяем себя от жертвы. Что же жертва сделала не так? Мы найдем. Носила вызывающие наряды. Гуляла вечером не там, где надо. Выходила замуж не за того, кого надо. Недостаточно замков повесила на двери. Не так смотрела, говорила, дышала. Прекрасно, мы-то знаем, как правильно — поэтому с нами, умными и правильными, все будет хорошо. А этому — так и надо, раз он такой тупой и испорченный. Он это заслужил.

Экспериментальные данные
Это не просто спекуляция. Психологи Лернер и Симмонс продемонстрировали на классическом тесте все, что вам нужно знать о виктимблейминге. Двум группам участников показывали видео, в котором человеку задавали вопросы и за неправильные ответы больно били током (конечно, это был актер и никто не пострадал). Обеим группам было жалко человека. Потом задание усложнили. Одной группе разрешили компенсировать страдания жертвы, голосуя за отмену наказания током за ошибки и вознаграждение деньгами за правильные ответы. Таким образом им дали возможность восстановить справедливость и сделать мир снова добрым. Второй группе участников такого не предложили. Им сказали просто сидеть и наблюдать за тем, как человека наказывают за ошибки. В конце у всех участников попросили высказать мнение о жертве. Те, которым был дан шанс восстановить справедливость, видели жертву как хорошего человека. Те, кто просто наблюдал за страданиями, сказали, что человек был сам в этих страданиях виноват.

То есть, если мы можем восстановить справедливость, если имеем влияние на ситуацию, мы действуем, и таким образом защищаем нашу веру в справедливый мир и начинаем думать, что жертва — хороший человек. Если возможности вступиться нет… мы опять-таки защищаем нашу веру в справедливый мир, только для этого нам нужно очернить жертву.

Таким образом, виктимблейминг — своего рода защитная реакция, которая помогает нам поддерживать розовые иллюзии. Жаль, что ради собственного удовлетворенного покоя нам нужно пожертвовать душевным миром другого человека. Переложить вину с преступника, с агрессора, на жертву.

Эмпатия
К счастью виктимблейминга можно избежать. Ключевой момент в этом — эмпатия. Исследователи Дэвид Адерман, Шарон Брем и Лоуренс Катц повторили с некоторыми изменениями предыдущий эксперимент. Вместо того, чтобы приказать участникам просто наблюдать за страданиями жертвы, ученые попросили участников представить себя на месте жертвы и свои чувства при этом. И этого простого приема с эмпатией, с сопереживанием хватило для того, чтобы резко уменьшить тенденцию к обвинению жертвы. В более свежем исследовании студентов просили измерять психологические параметры, в том числе уровень эмпатии. Оказалось, что, чем выше у человека развита эмпатия, тем скорее он увидит жертву изнасилования в позитивном свете, а чем эмпатия ниже, тем человек более склонен считать жертву плохой.

Поэтому в следующий раз, когда у вас возникнет искушение поинтересоваться, нет ли вины жертвы в ее трагедии, начните с вопроса себе: «Как бы я чувствовал себя на месте этого человека?» Только с помощью эмпатии мы можем сделать этот мир действительно справедливее.

Источник: psycologytoday.com