О прекрасном... по просьбам трудящихся))))). Страница 38 из 72

Добрый день всем!
Рада встрече с любимым художником!

коза Капа пишет:

Меня больше всего в свое время поразило - глубогий инвалид и это буйство жизни в картинах!

Из письма жене:
26 февр[аля] 1912 [Лейзен].
Прислала ты письмо, которое растревожило мои старые раны — все эти вечно старые и вечно новые вопросы, которые меня самого мучат не меньше тебя. Ты вот пишешь про чувство одиночества, и я вполне это понимаю — оно у меня еще усиливается... сознанием, что я нездоров, что все, как другие живут, для меня почти уже невозможно. В жизни, которая катится так быстро рядом и где нужно себя всего отдать, участвовать я уже не могу — нет сил. И еще больше это сознание усиливается, когда в думаю о связанных со мной жизнях — твоей и детей. И если бы я был один — мне было бы легче переносить это чувство инвалидности...
Правда, несмотря на все, я иногда удивляюсь еще своей беспечности в какой-то, где-то внутри лежащей, несмотря ни на что, радости жизни, — просто вот рад тому, что живу, вижу голубое небо и горы — и за это спасибо. И не останавливаюсь долго на мучащих, неразрешимых вопросах. — Да, этого всего не опишешь в письмах на нескольких листочках бумаги...

2 марта 1912, Лейзен.
Такие дивные дни и так все красиво кругом, что забываешь, что ты болен и что есть какая-то другая жизнь, там внизу, с ее движением, сутолокой и заботами... Удивительная вещь эта красота природы! И никогда я, кажется, не чувствовал так сильно желания жить и чувствовать себя живущим...

После повторной операции в 1916 году у Кустодиева развился необратимый паралич нижней части тела. Юлия Евстафьевна сидит в коридоре. В коридор выходит сам профессор и сообщает: подтверждена опухоль спинного мозга, но чтобы добраться до нее, нужно перерезать нервные окончания. Больной без сознания, поэтому вам решать, что сохранить ему: руки или ноги. Девушка из Смольного института, счастливая некогда возлюбленная, женщина, увековеченная на десятках картин, Юлия Евсафьевна, знающая, что в лучшем случае ее ждет судьба сиделки при паралитике, эта подруга и советчица говорит: «Оставьте руки. Художник - без рук, он жить не сможет...».
Из воспоминаний дочери: «Сколько любви, преданности, какое чувство долга нужно было для того, чтобы пятнадцать с половиной лет отдать помощи и душевной поддержке тяжелобольного мужа!
И никогда ни слова недовольства, ни намека на усталость. Верный друг, нежная мать и хозяйка, она была женщиной необычайной душевной чистоты и удивительной доверчивости. Все тяготы жизни, все заботы по дому и семье лежали на ней одной. Да, отец, не ошибся в выборе спутницы жизни, она была достойна его. Я хочу, чтобы все это знали, ибо без ее повседневной помощи и ухода он не мог бы жить, не мог бы работать!»

Портрет Ю.Е. Кустодиевой. 1915. Картон, темпера

Портрет Ю.Е. Кустодиевой. 1922. Литография

Портрет Ю.Е. Кустодиевой. 1925. Бумага, карандаш, сангина

Письмо сыну:
1 августа 1924, Луга.
Дорогой и милый Кира.
Целую тебя и желаю благополучного путешествия — как бы я поехал с тобой, если бы был здоров! Ты едешь, как раз в те места, где я был, когда мне было 16 лет, и у меня остались об этой поездке самые лучшие воспоминания. А теперь исполни мою просьбу: возьми с собой альбом (тот, что я тебе подарил) и всю дорогу рисуй в нем — хоть бы в 3—4-х чертах, но зарисовывай виденное — пейзаж, людей, группы, лошадь, животных, все, что увидишь.
Никогда не стесняйся работать на людях — это первое и самое главное правило; приучив себя к этому, приобретаешь легкость и быстроту в набросках и, главное, будешь изучать искусство прямо в самой жизни, среди людей — только таким образом можно выработать свой взгляд на предметы и свой подходик к изображению — иначе все будет отдавать чем-то виденным, не своим. Все эти наброски станут тебе в будущем материалом для эскизов и картин. Если не успеешь их сделать акварелью, вечером раскрась их по памяти. Хорошо, если бы там представилась возможность что-нибудь заработать — плакатами или, м[ожет] б[ыть], какую-нибудь декорацию — даже театральную постановку (конечно, средствами провинции). Все бери и не отказывайся, а, главное, никогда не говори: «Я не умею», «да не сделаю»...
Ну, обнимаю тебя, будь здоров, приезжай с запасом рисунков, впечатлений, а главное, здоровья.
Любящий тебя папа.

Портрет К.Б. Кустодиева. Этюд. 1917. Бумага, графитный карандаш, сангина

Портрет К.Б. Кустодиева. 1922. Холст, масло

Письмо дочери
16 ноября 1923 [Москва].
Милая и дорогая Иринушка,
Пишу тебе накануне завтрашней операции, назначенной в 2 ч[аса] дня; завтра-то уж будет некогда писать, все утро занято приготовлением к ней. Чувствую я себя отлично пока. Наркозу большого давать мне не будут, а только местную анестезию сделают.
Рисовал сегодня гримы для Островского, сделал 9 рис[унков] — конечно, все пришлось наспех делать. Работать в комнате с открытой дверью в коридор, где бродят хромые, завязанные и забинтованные больные — это не очень-то удачная обстановка для рис[ования] типов Остр[овского]. Ну, да что сделано, то сделано. М[ожет] б[ыть], еще в театре и не пойдут на мои условия и не возьмут пьесы. Отношусь к этому довольно хладнокровно. Ну, милая, целую тебя, желаю успеха в работе и, особенно, в работе над собой и над своим отношением к людям. Привет знакомым, Бубличенко и др.
Обнимаю, целую. Твой папа.

Портрет И.Б. Кустодиевой. 1919. Бумага, белила, цветной карандаш, свинцовый карандаш

Портрет И.Б. Кустодиевой, дочери художника. 1926. Холст, масло

Федор Федорович Нотгафт - российский искусствовед, коллекционер живописи, издатель, хранитель и старший научный сотрудник Эрмитажа.

Портрет Ф.Ф. Нотгафта. Коллекционер. 1918.

Из письма к Ф.Ф. Нотгафту:
28 июня 1921, Старая Русса.
...Кажется, буду за все дорожные неприятности вознагражден самой Старой Руссой.
Пока ехали с вокзала, я уже любовался чудесными картинами «моей» провинции. Так здесь много того, что я люблю — площадь, на которой посреди гостиного двора какой-то смешной архитектуры... стоят телеги с мужиками; церкви, монастыри — и сады, сады и сады с густыми тополями, березами, кленами, ивами...
Дожидаюсь своего кресла, без которого совсем не могу сидеть. Завтра начну принимать ванны хвойно-соленые, после которых, говорят, больные начинают ходить, а одна выздоровевшая дама, говорят, с ума сошла от радости и уехала отсюда в сумасшедший дом, но здоровая! Вот хорошая перспектива для меня!!! Уж очень, значит, сильные целебные свойства этих здешних источников.
Пока мы с Ю[лией] Е[встафьевной] еще в свежем уме и твердой памяти. Не думай, что я преувеличиваю и поэтому так плохо написал тебе письмо, что ты его с трудом разберешь — пишу его, сидя боком на стуле, кое-как пристроившись рукой на окне, куда большая липа протянула свои пушистые ветки, на которых мои милые любимые «русские» птицы весь день что-то хлопотливо ищут, кричат и громко разговаривают...

Старая Русса. 1921. Холст на картоне, масло

Находясь в Старой Руссе, Борис Михайлович всерьез к занялся литографией, готовя отдельный альбом. Сюжеты некоторых работ в этой технике он черпал, с определенными вариациями, из написанных ранее картин — «Голубой домик», «Архиерей», «Деревенская ярмарка», «Московский трактир».
Другие же работы в гравюрной технике («Волга», «Купальщица», «Лето») послужили основой для написанных позднее картин.
На литографии «Большая дорога» — навстречу экипажу запряженному тройкой лошадей, бредут странники с посохами и заплечными мешками — Кустодиев изобразил хорошо знакомую ему дорогу, по которой когда-то добирался от Кинешмы до «Терема».

В августе 2015 американский профессор Михаил Шифман подарил астраханской картинной галерее имени Догадина альбом «Шестнадцать автолитографий» Бориса Кустодиева.
Это редкое издание тиражом всего лишь около трехсот экземпляров было выпущено в 1921 году, и уже тогда его назвали "вершиной советской графики", "дорогим историческим документом" и "выдающейся редкостью".

Лукавым задором отмечена «Купальщица», написанная на основе выполненной в Старой Руссе одноименной литографии.
Сцены с купальщицами — почти непременный атрибут картин Кустодиева, изображающих лето в русской провинции. И здесь уместно привести несколько суждений современников художника о наготе в искусстве. Так, Ф. Сологуб в статье «Полотно и тело», навеянной посещением художественной выставки, писал: «Люблю тело, свободное, сильное, гибкое, обнаженное, облитое светом, дивно отражающее его. Радостное тело… Изображать обнаженное тело — значит дать зрительный символ человеческой радости, человеческого торжества. Красочный гимн, хвала человеку и Творцу его — вот что такое настоящая картина нагого тела».
Сходную мысль можно встретить у М. Волошина, писавшего в статье 1914 года «О наготе»: «Отказ от одежды равносилен отказу от всей истории культуры… Нагота на открытом воздухе — в поле, в лесу, на берегу моря, около всякой текущей воды, освещенная солнцем и овеянная ветром, — иное дело…»

Купальщица. 1921. Холст, масло