Частушки Чайка и Николаев блюз

Как вы знаете, живу я на Байкале, занимаюсь лошадьми и скотоводством и зима в этом году у нас ранняя и многоснежная. Для малоснежных районов, к которым относится и Ольхонский, это красивая трагедия. Все белым-бело, а животные страдают, выпасов нет.

И бегают крестьяне по окрестностям, рыщут корма, которых опять же в этом году у соседей не густо. Все ждут весны. Мне правда, грех жаловаться, благодаря работникам –узбекам из солнечной Киргизии скот сыт. Скот сыт, хозяин беден. Под лозунгом –хозяин, можешь ругаться, но скот должен зиму хорошо пережить, устроили коровий курорт. Увещевания, убеждения, угрозы, что больше корма не привезу, не помогают. Лимиты финансовые все превышены, сусеки кормовые подчищены, последние две машины привозил почти за пятьсот километров, ближе выгребли такие же ковбои – коровьи мальчики. Правда, у моего скота, в отличии от многих их, бока круглые, отелы легко идут, тьфу-тьфу.

Ну вот, увертюра закончилась, к песнЯм пойдем. А на том берегу Байкала, за сорок километров сена, соломы, овса, зерна – во! И дешево. И Байкал в этом году встал изумительно, почти без снега, потому что замер после основных снегопадов. Без торосов, потому что тоже поздно, без ветров застывал. Все сходится. И пошли караваны машин, газиков, уазиков да японцев за сеном. Пошел и я. Полдня делов и ты дома, у нас, напротив Селенги, самое узкое место Байкала.

Звонит знакомый фермер, Николаев, такой же неофит, как и я. Выручай, пропадаю. - Легко! У тебя газик есть? - Есть, только с осени не заводил, зато камаз есть, давай сразу на нем. - Подумаю, все таки десять тонн пустой весит. - Я еще прицеп возьму, чтоб вес распределить. - Не, говорю, прицеп не надо, имеет значение и общий вес, не жадничай, два раза съездишь.

Звоню местным ледовым авторитетам - камаз пройдет, спрашиваю. Ну, по Байкалу пройдет, а в дельте реки, вряд ли. Звоню продавцам из дельты –камаз пройдет? Ну, в дельте пройдет, а по Байкалу вряд ли. Ясно. Едем на камазе.

Полвосьмого звонок. Вернулся наш один с того берега, говорит позавчера нажим был, у того берега лед порвал, УАЗ точно пройдет, на газике я больше не рискну, про камаз забыть надо. Звоню Николаеву. Чежеделать, чежеделать слышу в трубке. Поеду за человеком, заведу газик, в шесть выеду, в девять буду у тебя. О кей. Блюз, это такое неспешное повествование с голосовой импровизацией в т.ч. и по ритму. Николаев блюз начался.

Какой окей, думаю про себя и начинаю обзванивать владельцев маленьких грузовиков. В официальных отчетах это называется - проведен ряд переговоров, двадцать три звонка, завтра никто ехать не может. Обоснования от банального сломана машина, до серъезного, неведомого мне административного совета, назначенного на пятницу, с классическими, творчески-безапелляционными вкраплениями «Я бухаю!» Будем надеяться на машину Николаева.

Полдевятого утра звонок – газик сломался на полдороге, поехал за запчастью, перезвоню через час. Что делать, надо выручать. Поехал на подъехавшем ко мне ровно к девяти уазике-головастике по деревне искать авто.

Подъезжаю к одному из «Я бухаю», у него вполне приличный ЗИЛ. Он выходит, пытается меня обнять, это его спасает от падения. Все ясно, не отошел еще. Поехали, говорю, на тот берег. Поехали, отвечает. Послезавтра, а не, давай во вторник. Не, говорю, сегодня. Сегодня не могу, поеду вечером сети снимать. Бери машину, только бензина нет. Сколько надо? Литров шестьдесят. Договорились, поехал искать.

Бензин в деревне я не нашел, ни взаймы, ни за деньги, ни за сено. Хотя при слове сено все оживлялись, глаза начинали искать канистру, голова варианты. Особенно порадовали работники бюджетных организаций –больницы, нацпарка. У них после нового года не было поступлений ГСМ –бюджетные процессы, конкурсы, платежи, засада, а не оптимизация. Заболеешь, заблудишься –пропадешь у этих эффективных рабов на галерах. Вспомнил, что у меня туристы, которые путешествуют вдоль Байкала оставили запас, позвонил, попросил, разрешили. Пока искал бензин, хозяина ЗИЛа нашел друг и бутылка. Захожу –классическая картина –двое, сало, хлеб и она, беленькая. Только вместо сала здесь нерпичий жир, а остальное родное, русское. Начались частушки –короткие, рифмованные бессмыслицы.

Щас чаечка заведется, аккумулятор зверь, камазовский. Она у меня как часики работает. Вот, до Нового года ездил. Только масло найти надо. Блин, ключи же отдал. Ничё, щас, у меня от другой найдутся. Эти заклинания регулярно сопровождались повторяющимися ремарками, произносимым после каждого падения – «Че то пъяненький я сегодня». Тело, желавшее принять горизонтальное положение, с готовностью отзывалось на все предложения для ног и запиналось – о канистру с бензином, бугорки, кизяки, ледышки. Канистру оно нашло два раза.

Принес я с помощью его друга, лучше стоящего на ногах, аккумулятор, поставил –провода не хватают. Щас натянем, пыжатся два монстра. Ага, медный кабель в палец толщиной. Снял с его же уазика провод с клеммой удлинил, тускло загорелись лампочки, на поворот ключа не то что м-м-м не было, реле не щелкнуло. Умер аккумулятор. Поехал к себе за зарядным. По возвращении опять вытащил их из-за стола, хозяин полез под машину «коротить клеммы» стартера, расплавил предохранитель в один комок на зарядном. Щас, через пятнадцать минут чаечка поедет.

Шел третий час танцев, частушки переходили в страдания, Николаев не звонил, ехать было надо. Боролись два чувства – обещал помочь и нежелание шариться в темноте по Байкалу. Чувства усиливал хозяин уазика, которому ЗИЛ вообще был не нужен, как и все происходящее.

В двенадцатом часу неспешный Николаев докладывает –газик умер надежно, утащил к себе, мне ехать? Е-мое, ты ж должен был с трассы звонить, а не со своей глухомани, два часа езды, восемьдесят километров. Я машину нашел, вези шофера, но уже торопись и давай без импровизаций.

Продолжаем зиловские страдания, это те же частушки, только минорные и длинные. Сделал зарядное, съездил пообедал, облил двигатель ЗИЛа кипятком из чайника, покрутили ручку и Чайка завелся. Не завелся,торжественно заорал, потому что выхлопная труба валялась рядом. Я думал это старая деталь, оказалась самая настоящая, родная. Ладно, бог с ним, не мне ехать. Говорю хозяину –неси воду, зальем. Ушел. Нету. Двигатель орет, радиатор пустой, глушить нельзя, пошел за ним. Батюшки – из колодца ноги хозяина торчат, дрыгаются. Хорошо, что крышку полностью не открыл, застрял. Вытащил – голова в инее, шапка в воде.

Лъем, лъем воду, ее все мало. Смотрю –кран сливной открыт, е ты мое, где этот Николаев со своим водителем? Поехали встречать. Нет и нет. Уже час дня. Звонит – я застрял, только что выдернули, уже на трассе. Еще час. Ладно едь, блюз песня не быстрая. Думаю оставим шофера, пусть все приготовит, ко мне перегонит машину, съезжу на уазике, загружу себе, покажу ему дорогу, завтра без меня, с утреца, все будет велл.

Шофера он не оставил, поехали вместе дорогу смотреть. Дорога оказалась подходящей и для камаза, потому что трещина сомкнулась, но камаз был далеко. По дороге пробили на его крузаке колесо, пока грузили сено, он поехал в магазин, застрял, пришлось трактор вызывать, вернулись в темноте.

Утром я уехал в город, они до обеда заводили ЗИЛ, который я предлагал заранее подготовить, поздно выехали, на обратном пути потеряли три тюка, сбились с дороги, потеряли еще два рулона, там оставили грузовик, поехали наугад, хоть я и сказал - стойте на месте, включите фары. Попали в торосы, пробили еще колесо, каждое, с его слов по пятнадцать тыщ. Организовал я их поиски, пообещав рыбакам рулон сена, в двенадцать ночи они ступили на берег. Сегодня ждет поиск машины, сена, но это уже другая музыка.

А Байкалу, как и всему сельскому хозяйству, блюз может и подходит, когда не спеша по просторам моря катишь,или на вернаде органику кушаешь, но для сплошной джазовой импровизации мы не доросли, мастерства, техники и уровня не хватает. Или частушки, выскочил-заскочил, или классика – работать надо.

Освоим гаммы, разовьем хозяйство, накопим жирок, дадим рок-н-ролл.