О прекрасном... по просьбам трудящихся))))). Страница 44 из 72

Но это будет позже...
Абрамцевские мастерские

Голова льва. Раскрашенный гипс, 1893 год. В дальнейшем использовалась как марка Абрамцевской фабрики
20 июля 1890 года в Абрамцеве скончался 22-летний А. Мамонтов, проститься с которым поехал друживший с ним Врубель. Художник так и остался в Абрамцеве, где страстно увлёкся керамикой и вскоре с гордостью писал Анне Врубель, что стал руководить «заводом изразцовых и терракотовых декораций»[73]. С. Мамонтов, хотя и не разделял эстетических устремлений художника, признавал его талант и всячески стремился создать ему подходящую среду обитания — в результате впервые в жизни Врубель перестал быть нахлебником в барских семьях и мог хорошо зарабатывать: он получил заказы на несколько печных композиций, занялся созданием майоликовой часовни над могилой А. Мамонтова и стал разрабатывать проект пристройки к городскому дому Мамонтовых в «римско-византийском вкусе»[74]. По словам Н. А. Дмитриевой, «Врубель… оказался незаменим, так как действительно мог с лёгкостью делать всё, только не сочинял текстов. В его даровании раскрылись универсальные возможности. Скульптура, мозаика, витраж, майолика, архитектурные маски, архитектурные проекты, театральные декорации, костюмы — везде он оказывался в своей стихии. Как из рога изобилия лились декоративно-изобразительные мотивы — птицы-сирины, русалки, морские дивы, рыцари, эльфы, цветы, стрекозы, и все делалось „стильно“, с пониманием особенностей материала и окружения. Вот в это-то время, в поисках „чисто и стильно прекрасного“, одновременно прилагающего дорогу в бытовой обиход, а тем самым — к сердцу публики, Врубель и становился одним из творцов русского модерна — того „нового стиля“, который наслаивался на неорусский романтизм мамонтовского кружка, частично из него вырастая»[75].

Камин «Вольга Святославич и Микула Селянинович» в доме Бажанова, 1908
Мастерские Мамонтова в Абрамцеве и Тенишевой в Талашкине были реализацией в России принципа «искусство и ремесло», сформулированного в кругу У. Морриса. С одной стороны, речь шла о возрождении традиционных русских ремёсел, с другой стороны, машинная фабрикация противоречила программному принципу модерна — уникальности[76]. Характерна и разница в деятельности Амбрамцева и Талашкина, в которых активно работал Врубель, — у Мамонтова основной акцент делался на театральные и архитектурные проекты, использующие все достижения мировой культуры; у Тенишевой же деятельность мастерских ограничивалась сферой быта с опорой на русские национальные традиции[77]. Абрамцевская гончарня сыграла существенную роль в возрождении в России искусства майолики, которая привлекала художника простотой, спонтанностью обобщения формы при грубой фактуре и прихотливости изливов глазури. Керамика позволяла Врубелю свободно экспериментировать с пластическими и живописными возможностями материала, а отсутствие ремесленной выучки с её шаблонами позволяло свободно реализовать фантазии[78]. В Абрамцеве замыслы Врубеля были поддержаны и использованы известным керамистом Петром Ваулиным[79].

Майолики Врубеля

Отец Врубеля называет его в одном из писем «художником по печной части». Называет шутя, но и с оттенком сожаления, что многообещающий сын занимается таким мелким делом. Для Врубеля же не было в искусстве ничего мелкого: искусство — всегда искусство, будь это монументальная роспись, маленькая акварель или изразцовый камин.

Фотография камина («золотой медалист») с выставки в Париже 1900

На Всемирной Парижской выставке в 1900 году Врубель получил медаль по отделу прикладного искусства за произведения, созданные в Абрамцевской гончарной мастерской.

Печные изразцы Врубеля

«Врубелевская» скамья в Абрамцево

Nattsitser пишет:

Для Врубеля же не было в искусстве ничего мелкого: искусство — всегда искусство, будь это монументальная роспись, маленькая акварель или изразцовый камин.

Вот-вот, потрясающая требовательность к себе в искусстве.
Отсюда и изобретение новых составов красок, и бесконечное переписывание картин даже уже на выставке. Стремление к совершенству.

Nattsitser пишет:

Печные изразцы Врубеля

Красота совершенно удивительная.

В абрамцевской керамической мастерской было создано немало прекрасных произведений. Мастерски владея податливым материалом, Врубель создает один из первых своих шедевров – «Египтянка». Плавная текучесть глиняной головы окутана загадочным шлейфом металлической патины. Утонченные черты лица, едва приоткрытый рот, складки палантина, обнимающие лебединую шею девушки, выполнены с ошеломляющей реалистичностью. Сквозь тысячелетия смотрит на нас вечная молодость, вечная женственность. Прототипом к «Египтянке» была дочь Саввы Мамонтова Вера, однако это не скульптурный портрет с натуры. Это образ созданный рукой мастера.

Египтянка (начало 1890-х)

По своей природе керамика есть не что иное, как искусственный камень, созданный огнем из элементов распада древних каменных пород, каковыми являются глины. Врубель создает скульптуры, понимая материал именно как цветной камень, а не фон для росписи красками, что принципиально отличает цветную керамику от раскрашенного изделия из глины.

В композиции «Ассириец» метод усиления цвета лепкой доведен мастером до высокой степени совершенства. Виртуозно выполнены глаза, в которых живопись и лепка слились воедино для придания взгляду особой выразительности. В столь незначительном по размерам произведении перед нами вырастает образ восточного властителя, одухотворенного силой, страстью и грозным величием. На безмолвной маске лица говорят одни глаза.

Пророк (Ассириец). Начало XX века. Глазурованная керамика

«Одним из стимулов в обращении художника к «изобразительному фольклору» была музыка Н.А. Римского-Корсакова. Врубеля в творчестве этого композитора привлекала поэзия водной стихии, запечатленная в самой оркестровой фактуре». «Поливная поверхность скульптур Врубеля - это своего рода живописная аналогия колористическим и фактурным эффектам оркестровки в музыке Римского-Корсакова», - писал Алленов М.М.
Скульптурные изображения на темы героев опер Римского-Корсакова «Садко» и «Снегурочка» были одними из первых.
В мае 1898 года Врубель писал Римскому-Корсакову, что благодаря его доброму влиянию решил посвятить себя исключительно русскому сказочному роду. Время показало, что то не был мимолетный порыв. С той памятной зимы он творит под непрестанным воздействием оперной музыки Корсакова. В ее созвучиях, в безупречных по чистоте сопоставлениях оркестровых тембров, во всем ее складе он нашел нечто важное для себя. «Садко» он слушал около девяноста раз.

Садко. 1899-1900. Майолика

Морская царевна (Волхова). 1899–1900

Царица Волхова.1899 - начало 1900

С 1898 г. на сцене частной оперы С.Мамонтова шла «Снегурочка» с участием любимой супруги Врубеля - певицы Н.И.Забелы-Врубель в главной роли. Образы «Снегурочки» захватили художника. Врубель создаёт ряд скульптурных произведений к опере.

В образе скульптуры «Берендей» Врубель создал своеобразный портрет самого Николая Андреевича, можно заметить сходство в чертах. Но у мастера была другая задача, он хотел в это скульптуре передать именно духовный облик создателя музыки опер. «Берендей» одет в дорогой узорчатый кафтан, рубаху и высокую шапку. Это небольшая скульптура, в которой тонко передана отрешенность, романтическая мечтательность, простота и доброта сказочного царя. Большинство экземпляров «Берендея» монохромные, но в Музее Абрамцево имеется полихромный бюст.

Царь Берендей. 1899-1900. Майолика

Царь Берендей, 1899-1900. Терракота

Мизгирь (к Купаве):
- Смотри туда, Купава. Видишь, солнце в лучах зари вечерней утопает!
Воротиться ли оно назад?
Купава:
-Для солнца нет возврата.
Мизгирь:
-И для любви погасшей возврата нет, Купава.
(Из либретто оперы Н.А. Римского-Корсакова "Снегурочка")

Купава. 1899-1900

Мизгирь. Майолика, цветная глазурь. 1899-1900.

Майоликовая скульптура «Мизгирь» всегда вызывает недоумение зрителя своей угловатостью и незаконченностью: его «левая рука согнута в локте («подбоченился» франт), опирается ладонью на широкий пояс, плечи широко развёрнуты фронтально, а правая рука обрезана по плечо». Тёмно-коричневая полива с металлическим блеском ещё более усиливает выразительность образа. Всё объясняется тем, что образы Берендея, Купавы, Мизгиря задуманы были художником как единая поэтическая сказочная сюита: слева — несчастная, оскорблённая Купава, в центре — мудрый старец Берендей (портрет Римского-Корсакова) и справа — гордый, самоуверенный Мизгирь (автопортрет художника).

Весна. Майолика, цветная глазурь. После 1899.

Весна. Вариант. 1897-1900.

Весна. 1899 - начало 1900

Лель.1899-1900

В скульптуре «Девушка в венке», как считают некоторые исследователи, имеется небольшое портретное сходство с женой Врубеля Н.И. Забелой. Есть мнение, что в этой работе велся поиск образа «Снегурочки».

Немногие обращают внимание на фасад легендарной гостиницы «Метрополь», а если и обращают, то не знают, что именно там красуется, пожалуй, самое известное декоративное панно М. Врубеля - «Принцесса Грёза». Изображение запечатлело трагический момент из пьесы французского драматурга Э. Ростана. Лицо восточной принцессы, склоненной над умирающим рыцарем, искажено болью скорой разлуки. Краткий миг единения двух влюбленных поражает воображение огромным количеством полутонов, глубиной и насыщенностью цвета.
В 1896 году С.Ю. Витте сделал у Врубеля заказ на живописное панно для Нижегородской художественно-промышленной выставки. Работа на выставке не произвела должного впечатления на зрителей, но поразила критиков романтической глубиной передачи образа. Поэтому когда перед Витте встал вопрос, кого пригласить участвовать в отделке строящейся гостиницы в самом сердце Москвы, выбор пал на Врубеля, чтобы назло недоброжелателям увековечить его прекрасную работу.

Еще один керамический шедевр, выполненный в соавторстве с В.Васнецовым, служит украшением фасада дома в Лебяжьем переулке. Для центрального панно была использована разноцветная плитка из керамики, которой выложена фигура девушки в окружении подводного мира. Каждый отдельно взятый элемент большого панно – произведение искусства, переливающееся рельефными гранями сложных форм и сверкающее богатством красок.

Александра Шарапова пишет:

Косари
[изображение]
[изображение]

Отмечусь))) Очень интересный фартук-штаны у мужчины))) Удобный для работы.

Еще одна работа М. А. Врубеля, на этот раз тесно связанная с «ансамблево-декоративными» задачами, была им создана почти в то же самое время, что и описанные выше керамические произведения. Речь идет о скульптурной группе 1896 года «Роберт и монахини», декорирующей лестничный фонарь у подножие лестницы, и витраже «Рыцарь», сделанным по его же эскизам, в московском особняке З. Г. Морозовой, построенном Ф.О. Шехтелем.
Композиция «Роберт и монахини» была создана художником на сюжет из оперы Джакомо Мейербера «Роберт-Дьявол». Она представляет одну из сцен оперы, когда духи зла в облике монахинь увлекают Роберта в подземелье.
Бронзовая скульптура «Роберт и монахини» отлита автором по рабочей гипсовой модели, хранящейся в Третьяковской галерее.

А. Я. Головин вспоминал: «Все, что бы ни сделал Врубель, было классически хорошо. Я работал с ним в абрамцевской мастерской Мамонтова. И вот смотришь, бывало, на его эскизы, на какой-нибудь кувшинчик, вазу, голову негритянки, тигра — и чувствуешь, что здесь «все на месте», что тут ничего нельзя переделать. Это и есть, как мне кажется, признак классичности».
Врубель был всегда «в форме», ни одна работа не могла застать его врасплох. «...Любил смотреть ярлыки бутылок, - передает К. Коровин, - особенно шампанского разных марок. И однажды сказал мне, показав бутылку: Смотри - ярлык, какая красота. Попробуй-ка сделать - это трудно. Французы умеют, а тебе не сделать». У Врубеля, что называется, чесались руки вступить в соревнование с любой мастерски исполненной работой, в ней он видел вызов своему мастерству.

Наташа, у тебя лучше, чем у меня, получается. Продолжай, пожалуйста!

Цветы. Триптих.

Розы и лилии.
Левая часть триптиха. 1894. Холст, масло.

Хризантемы.
Центральная часть триптиха. 1894. Холст, масло.

Желтые розы.
Правая часть триптиха. 1894. Холст, масло.

Созданные им образы - не столько прекрасные и реальные цветы, сколько поэтический символ красоты, которую дарит миру Природа. Естественно, что фоном для них художник выбрал не роскошную зелень вечернего сада, а таинственный сумрак возвышенных небес. Четкий рисунок изысканных цветов уподобляет их граням кристаллических структур и в то же время полон живости и движения. Благородство сдержанного цвета в сочетании с техникой наложения красок небольшими отчетливыми мазками придает живописи сходство с мозаикой из драгоценных камней - определение, ставшее хрестоматийным в описаниях творческого почерка мастера.

Она была Принцессой Грезой художника и великой певицей. Он был Великим художником, который искал образ и видел все тайное вокруг, «пурпур лиловых миров», «сине-лиловый мировой сумрак», который искал, как говорил Блок, «дивные краски и причудливые чертежи, похищенные у Вечности».

Муза. 1896. Холст, масло

Необычный тембр ее голоса - вот что впервые поразило Врубеля, ее дивное пение явилось ему прежде ее внешней красоты. Это был знак-символ. Он был всегда напоен фантазиями и мечтами, все его образы, рождавшиеся на картинах, в жизни распадались на осколки мозаики. Ей хотелось быть гармоничной, петь, иметь светлую судьбу и счастье. Но жизнь готовила ей иной жребий…

Надежда Ивановна Забела родилась в городке Ковно, нынешнем Каунасе, 20 марта 1868 года. Музыкально одарённая Надя с детства мечтала петь, и киевский институт благородных девиц, который она закончила с золотой медалью, ещё более укрепил её желание. Девушка грезит о столичной консерватории. В Петербурге судьба улыбается ей в лице Натальи Ирецкой - тонкого вокального педагога. Знаменательным станет уже первое выступление в оперном спектакле. Исполнение партии Натальи в консерваторской постановке «Опричника» П. И. Чайковского привлечёт к студентке внимание самого композитора. У Надежды было чудесное лирическое колоратурное сопрано: «Вся палитра красок строилась на безукоризненном вокале: чистый тон как бы бесконечно и беспрерывно течет и развивается. Формирование тона не сковывало артикуляцию рта."

Петербурге театр представил на суд публики оперу-сказку «Гензель и Гретель» композитора Гумпердинка. И в простенькой роли певица буквально околдовала зал. Впечатление было столь сильным и необычным, что и спустя пять лет критик русской музыкальной газеты переживал увиденное свежо и зримо: «Занавес поднялся, и на сцене действительно — славная детская парочка, совсем как у стариков Гримм!… Какая милая плутовка эта Гретхен; как она славно поёт свою песенку! Но ещё, пожалуй, лучше она в лесу, её песенка, её молитва с Гансом… страх перед ночными недругами — страшилищами детского вымысла; потом её заботы о братишке, хлопоты с колдуньей… Она ещё совсем ребёнок, маленький, худенький, со смелыми смеющимися глазками, а голосок… пожалуй, старики Гриммы заслушались бы…».

Русская сцена обрела певицу с редкостным ощущением сказки, равной которой уже не будет никогда.
По словам М.Ф. Гнесина, голос у нее был «ни с чем не сравнимый, ровный-ровный, легкий, нежно-свирельный и полный красок или, точнее, сменяющихся переливов одной какой-то краски, предельно выразительный, хотя и совершенно спокойно льющийся. Казалось, сама природа, как северный пастушок, играет или поет на этом одушевленном музыкальном инструменте... И какой облик! Возможно ли было, раз увидев это существо, не обольститься им на всю жизнь! Эти широко, расставленные сказочные глаза, пленительно-женственная, зазывно-недоуменная улыбка, тонкое и гибкое тело и прекрасные, длинные руки...»

Петербургские гастроли подарили Забеле встречу с Михаилом Врубелем.
"...Я познакомилась со своим мужем М. А. Врубелем на сцене Панаевского театра, в Петербурге, где я в самом начале своей карьеры пела в оперном товариществе.
Как-то перед рождеством наш представитель передал нам о желании С. И. Мамонтова поставить на нашей сцене, но на свой счет и со своими декорациями, “Гензель и Гретель” Гумпердинка. Предложение было принято, и начались репетиции. Мне дана была роль Греты, Гензеля должна была петь Т. С. Любатович.
И вот на одной из репетиций, еще первоначальных, утренних, я во время перерыва (помню, стояла за кулисой) была поражена и даже несколько шокирована тем, что какой-то господин подбежал ко мне и, целуя мою руку, воскликнул: “Прелестный голос!” Стоявшая здесь Т. С. Любатович поспешила мне представить: “Наш художник Михаил Александрович Врубель”, и в сторону мне сказала: “Человек очень экспансивный, но вполне порядочный”."

Пряничный домик. Эскиз декорации к опере Гензель и Гретель. 1896

Пантомима. Эскиз декорации к опере Гензель и Гретель.
Вторая картина, сцена третья. 1896. Акварель.

Он полюбил ее сразу, восхищался ее красотой, хотя окружающие не находили ее красивой, считали, что черты лица ее не были правильными, что художник скорее придумал ее. Но когда звучал ее голос, когда ее длинные, красивые гибкие руки, о которых говорили все, будто обнимали воздух, сливаясь со звуком, чудилась ему воплощенная живая женщина-песня. «Все певицы поют как птицы, а Надя - как человек!»

Из воспоминаний сестры Надежды Ивановны, Е.И. Ге: «Врубель затеял картину «Гензель и Гретель», на которой он изображал Надю и Любатович под видом детей. Надя мне сказала, что если эта картина удастся, она согласится выйти замуж за Врубеля, а сделал он ей предложение, кажется, чуть не с первого раза, как только они познакомились».

Гензель и Гретель (Портрет артисток Т.С. Любатович и Н.И. Забелы).1895. холст, масло

«Я дам тебе все, все земное - Люби меня!..» 28 июля 1896 года они обвенчались в Женеве. На другой день молодые уехали в Люцерн.
Первое после замужества письмо Н.И. Забелы с своей сестре, 30 июля (12 августа):
«Вот уже четвертый день, что мы женаты, а мне уже кажется очень давно, мы как-то удивительно сошлись с Михаилом Александровичем, так что никакой gene (никакого стеснения) не существует, и мне кажется, что мы давно муж и жена… В Мих. Ал. я каждый день нахожу новые достоинства; во-первых, он необыкновенно кроткий и добрый, просто трогательный, кроме того, мне всегда с ним весело и удивительно легко. Я безусловно верю в его компетентность относительно пения, он будет мне очень полезен, и кажется, что и мне удастся иметь на него влияние. Деньги я у него все отбираю, так как он ими сорит. Конечно, бог знает, что будет, но начало хорошо, и я себя пока чувствую прекрасно…»

Маргарита и Фауст. Так началась их жизнь вместе. В сезон 1896/1897 года Надя, вскоре после того как они обвенчались, пела партию Маргариты в опере Ш. Гуно «Фауст», одну из самых сложных и показательных в оперной классике. .
Говорят, она была одной из лучших исполнительниц этой партии. Врубель сопровождал ее в Харьков, вносил некоторые изменения в ее костюмы, волновался, заворожено слушал. Он изобразил Маргариту-Надю на панно, которое для Морозова сделал по мотивам трагедии Гете. Это был гимн любви, вечный вопрос, который он задавал себе. «Куда идешь ты? Я этого не знаю». «Мания, что непременно скажу что-то новое, не оставляет меня». Панно было отвергнуто заказчиком.

Фауст. Триптих. 1896.
Мефистофель и ученик. Левое панно: Холст, масло.
Маргарита. Среднее панно: Холст, масло.
Фауст. Правое панно Холст, масло.

А теперь он мог сотворить живую Маргариту. Слушательница выступления Забелы в харьковском спектакле говорила: «Надежда Ивановна была в таком виде, как она изображена в панно Врубеля «Фауст и Маргарита». Маргарита словно вырастает из любимых модерном бледных лилий, лиловых ирисов, сама она как будто хрупкий цветок.

Фауст и Маргарита в саду. 1896. Бумага, акварель

Над спящим городом полёт –
Как будто шабаш совершают
Герои. Полночь настаёт.
А Мефистофель наблюдает

За Фаустом. Тот с высоты
Глядит внимательно на землю,
На стены города, кусты
И взглядом всё внизу объемлет.

А кони бешено летят,
Вздымаются в полёте гривы.
Внизу же горожане спят,
В своём неведенье счастливы,

Хоть дым и пламя возле стен,
Торчат кусты чертополоха.
Панно – как старый гобелен,
Что, кажется, совсем неплохо!

Летят над городской стеной
Два всадника ночной порою...
И всё объято тишиной...
И не обмолвятся герои...
(Иван Есаулков)

Полет Фауста и Мефистофеля. 1896. Холст, масло.

Примавера. 1896
(primavera – весна, исп.)

Муза художника стала музой композитора Римского-Корсакова. Их сотрудничество — удивительная страница в истории русской музыки. «Лучше Вас никто моих сопрановых партий не пел и не споёт», — напишет композитор в письме 1899 года. Специально для Н.И. Забелы им будут написаны партии Марфы в «Царской невесте», Царевны Лебеди в «Сказке о царе Салтане» и Царевны Ненаглядной Красы в «Кащее Бессмертном».

Впервые Надежду Ивановну Римский-Корсаков услышал 30 декабря 1897 года в партии Волховы в опере «Садко». Он увидел певицу будто бы шагнувшую из недр его партитуры, из причудливых сказочных фантазий, материализовавшуюся плоть своей музыки.
«Можно себе представить, как я волновалась, выступая при авторе в такой трудной партии, — рассказывала Забела. — Однако опасения оказались преувеличенными. После второй картины я познакомилась с Николаем Андреевичем и получила от него полное одобрение».
Сам Римский-Корсаков после «Садко» пишет артистке: «Конечно, вы тем самым сочинили Морскую Царевну, что создали в пении и на сцене ее образ, который так за вами навсегда и останется в моем воображении…»
Певица вспоминала: «Мне пришлось петь «Морскую царевну» около 90 раз, и мой муж всегда присутствовал на спектаклях». Он погружался в стихию музыки и говорил: «Я могу без конца слушать оркестр, в особенности море. Я каждый раз нахожу в нем новую прелесть, вижу какие-то фантастические тона».
Им были придуманы костюмы для роли Волховы.

Эскизы костюмов царевны Волховы к опере "Садко". 1987г.

Оссовский писал: «Когда она поет, чудится — перед вашими глазами колыхаются и проносятся бесплотные видения, кроткие и… почти неуловимые… Когда приходится им испытывать горе, это не горе, а глубокий вздох, без ропота и надежд».

Н. И. Забела-Врубель в спектакле «Садко»

Н. И. Забела-Врубель в роли Волховы в опере Н. А. Римского-Корсакова «Садко»

Царевна Волхова. 1898. Акварель.

Прощание царя морского с царевной Волховой. 1899

Картина покоряет отцовской нежностью морского царя при прощании с дочерью, которая вся устремлена к берегу, где должен быть ее любимый гусляр.

«Снегурочка» — самая поэтичная опера Римского-Корсакова. Композитор считал ее своим лучшим творением. «Снегурочка» поражает удивительно чутким, любовным воспроизведением картин народного быта, обрядов древнего язычества, чудесных образов народных сказок. Музыка оперы, проникнутая неувядаемой свежестью и мудрой простотой народных песен, окрашена мягкой лирикой, весенними тонами расцветающей природы.
«Это именно весенняя сказка — со всей красотою, поэзией весны, всей теплотой, всем благоуханием», — писал об опере А. П. Бородин.
Премьера оперы, состоявшаяся 29 января (10 февраля) 1882 года на сцене Мариинского театра, прошла с большим успехом. Оперу восторженно принял и А. Н. Островский: «Музыка к моей «Снегурочке» удивительная, я ничего не мог никогда себе представить более к ней подходящего и так живо выражающего всю поэзию русского языческого культа и этой сперва снежно-холодной, а потом неудержимо страстной героини сказки».
Каждое выступление в операх Римского-Корсакова приносило Н.И. Забеле-Врубель художественный триумф. В глазах строго взыскательного композитора лучше воплотить его замыслы было нельзя. За партию Снегурочки певица тоже получила высочайшую оценку автора, который писал М. Врубелю: «Так спетой Снегурочки, как Надежда Ивановна, я раньше не слыхивал».

Н. И. Забела-Врубель в роли Снегурочки.

Снегурочка. 1890. Бумага, акварель, гуашь.

Какие картины на тему "Фауста"!
А портрет Забелы на фоне березок не люблю почему-то. Мне он кажется слащавым. Хотя это, наверное, любовь.

В разные годы нравится разный Врубель. У меня так почему-то. Спасибо большое за блог...

22 октября 1899 года состоялась премьера «Царской невесты». Успех спектакля был грандиозен. Создателя прекрасных декораций и костюмов к «Царской невесте», Врубеля, тут же пригласили заведовать художественно-постановочной частью товарищества Частной русской оперы.

Александровская слобода. 1899. Эскиз декорации к опере Н.А. Римского-Корсакова «Царская невеста».

Терем. Внутренность комнаты. Эскиз.

Грязной. Эскиз костюма к опере Н.А.Римского-Корсакова Царская невеста . 1899. Акварель, карандаш, бумага.

Забела-Врубель пела Марфу необыкновенно. Обаятельно-теплый звук голоса, безупречно чистое и отчетливое пианиссимо на верхних нотах, мягкость и высокая простота, с какой она проводила самые трогательные эпизоды своей роли, были незабываемы. Недаром современники называли ее певицей женской души, женской тихой грезы, любви и грусти. И при этом кристальная чистота звуковедения, хрустальная прозрачность тембра, особая нежность кантилены.

Н. И. Забела-Врубель в роли Марфы

Критик И. Липаев писал: «Г-жа Забела оказалась прекрасной Марфой, полной кротких движений, голубиного смирения, а в ее голосе, теплом, выразительном, не стесняющемся высотой партии, все пленяло музыкальностью и красотой… Забела бесподобна в сценах с Дуняшей, с Лыковым, где все у нее любовь и надежда на розовое будущее, и еще более хороша в последнем акте, когда уже зелье отравило бедняжку и весть о казни Лыкова сводит ее с ума. И вообще Марфа в лице Забелы нашла редкую артистку».
Отзыв другого критика — Кашкина: «Забела удивительно хорошо поет арию [Марфы]. Этот номер требует довольно исключительных голосовых средств, и едва ли у многих певиц найдется в самом высоком регистре такое прелестное мецца воче, каким щеголяет Забела. Трудно себе представить эту арию, спетую лучше. Сцена и ария сумасшедшей Марфы была исполнена Забелой необыкновенно трогательно и поэтично, с большим чувством меры».
Столь же высокую оценку пению и игре Забелы дал и Энгель: «Очень хороша была Марфа [Забела], сколько теплоты и трогательности было в ее голосе и в сценическом исполнении! Вообще, новая роль почти целиком удалась артистке; чуть ли не всю партию она проводит в каком-то мецца воче, даже на высоких нотах, что придает Марфе тот ореол кротости, смирения и покорности судьбе, который, думается, рисовался в воображении поэта».

Большое впечатление Забела-Врубель в роли Марфы произвела на О.Л. Книппер, которая писала Чехову: «Вчера я была в опере, слушала второй раз „Царскую невесту“. Какая дивная, тонкая, изящная музыка! И как прекрасно и просто поет и играет Марфу Забела. Я так хорошо плакала в последнем акте — растрогала она меня. Она удивительно просто ведет сцену сумасшествия, голос у нее чистый, высокий, мягкий, ни одной крикливой ноты, так и баюкает. Весь образ Марфы полон такой нежности, лиризма, чистоты — просто из головы у меня не выходит».

Римский-Корсаков был растроган и восхищен: «Я рад, коли Вам угодил партией Марфы, но зато и Вы поете ее для меня идеально… Когда я вспоминаю представление «Царской невесты», то на первом месте представляетесь Вы, Ваш голос и удивительное пение, которого я впредь ни от кого не дождусь… Постараюсь всеми силами, чтобы партия Лебеди была для Вас хороша…» Таких сердечных и исполненных восхищения писем никто из артистов от него никогда не получал.

Врубель был бесконечно счастлив. Он боготворил жену: ездил на все ее репетиции и спектакли, придумывал и собственноручно мастерил ей наряды для сцены и жизни. Врубель обрёл свою «музу», он окружил молодую певицу заботой, восхищением… И рисовал, рисовал ее...
Они стали сотворцами, все действо их жизни проходило на грани искусств, она для Врубеля была полуреальностью, полуфантастикой. Он научил ее «видеть в реальном фантастическое». Он был способен видеть музыку в цвете, она видела его цвет в музыке. Они творили свое чувство как будто великую сказку, извлеченную из русского дремучего леса, из таинственного ночного озера, в котором купается луна.

Утро. 1897. Холст, темпера.

Сестра Надежды Ивановны рассказывала: «Писал Врубель еще портрет в легком прозрачном капоре, кисея зеленая с лиловым, форма empire, в садовой кисейной шляпе и перчатках. Сестра сидит и держит в руках лорнет. По поводу этого портрета Врубель говорил, что писать платье, драпировки труднее, чем тело... С портретом же сестры Врубель очень возился, обыкновенно он работал так быстро, тут же ему не давалось то, что он хотел, и он все переписывал и переписывал».

Портрет артистки Н.И.Забелы-Врубель, жены художника, в летнем туалете «Empire», исполненном по замыслу художника. 1898. Холст, масло.

Холст словно впитал в себя краткую пору счастья, которое художник испытал после соединения с Забелой. Врубель впервые не чувствует себя одиноким. Он создает одно из самых гармоничных своих произведений. Светлые легкие краски, лиловатые, фисташковые, словно бы звучат в тональности "ля мажор" — так в письмах к Римскому-Корсакову Забела определяла свое душевное состояние этого периода.

В нескольких туалетах, сшитых для Надежды Ивановны по эскизам Врубеля, в том числе «в платье стиля ампир», присутствует образ цветка.

Платье. 1900

Вот второй раз у меня это удивление. Как-то всегда знала, что Забела - певица. Ну певица и певица. А сейчас читаю и понимаю, что она была гениальная певица.
Такое же помню удивление, когда я читала фундаментальный труд "Классический танец: История и современность" Любови Дмитриевны Блок.
Всегда как-то она для меня была жена поэта. И это огромное исследование меня потрясло именно тем, что Любовь Дмитриевна обрела значимость, как самостоятельная творческая личность. И так жалко было, что мы почти не знаем ее, как исследователя истории танцевального искусства.

Необыкновенная квартира. Переступив порог, забываешь улицу, по которой подъехал к дому, Москву, где находится эта улица, хмурый октябрь и сумрачный год – первый год нового века. Войдя в квартиру Врубелей на Пречистенке, оказываешься в царстве цвета и света. Малиновые, сиреневые, нежно-зеленые, золотистые ткани застилают низкие диваны, свободно свешиваются со стен, укрывают окна. Похоже на пещеру Аладдина или дворец джиннов, вознесенный на льдистую вершину Казбека.
Наряд Забелы дымчат и розов, янтарная брошь светится на груди, большие темно-синие глаза смотрят на дорогого гостя открыто и задушевно. Голос грудной, теплого альтового тембра. Его можно слушать, не слыша слов. Недавно она была Морской царевной, девочкой Снегурочкой, Марфой. Кто она теперь? Кем будет завтра? И что с ней самой будет завтра? Ее руки сиротливо лежат на коленях. Как защитить ее от потерь и несчастий?

Дама в лиловом. Портрет актрисы Надежды Забелы-Врубель.1900. Холст, масло.

Демону грешному
нет равной женщины.
Все, кто утешены-
смертью покрещены.

Хрупкая женщина
жертвой обещанной
в сумрак лилового
шёлка закована.

Увековечена
гением женщина.
Смотрит по новому
в сумрак лилового...
(Любовь Кравцова)

Александра Шарапова пишет:

Серебрякова

Аааа! Тоже очень хороша!