Один немец сказал мне с горечью, что мы, русские, даже не понимаем, насколько мы богаты и свободны, ведь в Германии даже чтобы просто войти в лес, нужно платить деньги, развести там костер – платить штраф, взять с собой своего сына – нарваться на конфликт с органами опеки, завести домашнюю живность – получить судебный процесс с могущественными корпорациями...
Убийство оптимизацией
Так сложилось, что при слове «оптимизация» у меня сразу возникает почти что подсознательный вопрос: что еще собираются отнять у людей? И, надо сказать, я еще ни разу не ошибся, к своему ужасу. «ОПТИМИЗАЦИЯ» – такая же болезнь мозга нашего государства, как либерализм – болезнь мозга «творческой интеллигенции».
С либерализмом интеллигента все ясно – это маниакально-болезненное стремление «всем все разрешить» и «запретить запрещать», дивно сочетающееся с нежеланием признавать, что большинство населения страны считают: «Всем все разрешают» только в дурдоме, да и то предварительно приняв меры предосторожности. А вот что с оптимизацией? Слово-то позитивное, однокоренное с «оптимизмом»… Но, оказывается, обманное.
Вкратце: под оптимизацией чиновниками подразумеваются некие действия, которые позволят государству меньше тратить на некое дело, но при этом продолжать делать вид, что дело делается… уфффф, сложно, правда? Но это сложно для нас с вами, а для государства все предельно ясно. Оптимизировали «нерентабельные» аэродромы – сократив их количество по стране в семь раз. Оптимизировали уникальные военные училища. Оптимизировали ведущие вузы и не имевшие аналогов в мире опытные сельскохозяйственные участки. Оптимизировали метеостанции. Оптимизировали заповедники…
[more]
Кстати. Дичайшим итогом всех «оптимизаций» последних двадцати лет является то, что сэкономленные (а точней – с мясом вырванные из тела страны) на них деньги были перекачаны в покупку зеленой резаной бумаги под названием «доллар», а значительные территории России просто-напросто обезлюдели. Вы спросите: как это связано?+
Что ж. Я отвечу.
Уже достаточно давно отмечено: если в селе закрывается школа, то это село тихо умирает в течение следующих нескольких лет. За последние же пять лет количество сельских школ в России сократилось на 37%.
Сокращение сельского населения – это общая проблема России. И, конечно, нелепо было бы взять и обвинить, например, конкретно районную власть Кирсановщины в некоем зломыслии, искоренении русского села. И вообще, можно задать вопрос: не перепутаны ли тут причина и следствие? Возможно, это не село умирает после закрытия школы, а сокращение численности жителей села – особенно детей! – приводит к тому, что школа становится «нерентабельной»?
Да ведь и «оптимизация», «филиализация» и прочая лизация сельских школ – это не то что не районная, это даже не общеобластная, а скорее общероссийская проблема, появившаяся одновременно с заокеанской эпидемией желтых автобусов, которые-де должны комфортно развозить школьников из отдаленных мест в благоустроенные крупные «базовые» школы, а на деле крадут у каждого ребенка от часа до трех часов времени ежедневно.
Вызывает сомнение тут вот еще какой факт. Может ли вообще образование быть «рентабельным» в чисто финансовом исчислении?
Нет. Нет, еще раз нет и нет! Школа в принципе, по определению, не приносит и не может приносить сиюминутных доходов – если только это не частный колледж для детей миллионеров, да и то вряд ли. Если же начать искать пути сэкономить на школах, то подобная экономия аукнется не очень быстро, но смертоносно. И сэкономленные миллионы или даже миллиарды вполне могут пойти на могильный памятник целому государству, увлекшемуся идеей «оптимизации».
Сам путь – поиск финансовой выгоды в деле образования, какой бы эта выгода ни была, – порочен и опасен.
Первое «ау» я уже назвал. Точней – целых два. Это уничтожение села – тот, кто с детства постоянно его покидает, не чувствует никакой привязанности к нему, уже не вернется туда насовсем, став взрослым – и пожирание детского времени в бесконечных утомительных поездках. Но это еще далеко не все, увы.
Катастрофическое падение уровня образования в стране – а оно именно катастрофическое, иначе это не определить! – особенно сильно бьет по сельским детям. Как раз, опять же, потому, что они тратят уйму времени на разъезды с одной стороны, а с другой – очень трудно чему-то научить ребенка, у которого в голове постоянная мысль (зачастую на фоне недосыпа) о том, что надо еще добираться домой за 20–40 километров. Конечно, это не главная причина того, что современные школьники по уровню своих знаний недотягивают до школьников-ровесников прошлого примерно как детсадовец до девятиклассника. Главная причина в том, что наше образование вообще стало полем для экспериментов каких-то маньяков – иначе не скажешь, которые сумели превратить лучших в мире учеников в полуграмотный (это не преувеличение) и суеверный сброд, понятия не имеющий о дисциплине (а значит, ничего в жизни не способный добиться). Главная причина в том, что до сих пор не отказались от ЕГЭ и не подвергли суду – не просто осуждению, но именно суду! – всех тех, кто разрабатывал и проталкивал эту убийственную идею и продолжает ее защищать до сих пор, вопреки очевидному.
Но, повторяю, для сельских детей это усугубляется еще и оторванностью от малой родины и бесконечной тратой времени. Отсюда же и оскорбительная, совершенно не соответствующая действительности байка о «тупости» детей из села.
На селе исчезла прослойка учителей как носителей культуры и авторитета. Конечно, и это связано, опять же, не только с закрытием школ. Педагоги (учителями их называть не стоит, это именно исторически очень точно обозначенные педагоги – рабы, прислуживающие хозяевам «на ниве» наблюдения за детьми) уже давно стали одними из самых верных слуг власти. Они настолько прочно взяты в бюджетные тиски, что даже помыслить не могут о величии своей профессии, им просто не до этого – любые подобные мысли погребаются под валами бумаг и умирают под экономическим прессингом. Педагоги выполняют безропотно и послушно любые инициативы власти – ведут за детьми политическую слежку, внедряют в жизнь школ безумные понятия «толерантности» и «свободы личности ребенка», занимаются рискованным педагогическим экспериментированием по «передовым западным методикам», организуют массовые провластные мероприятия, оказывают моральное и финансовое давление на родителей, служат доносчиками в интересах органов опеки, доносят и друг на друга – в конкурентной борьбе, в чаянии прибавки в полтысячи рублей. Да и авторитет педагогов в глазах и родителей, и учеников недорого стоит. И все-таки в каждом селе именно школа еще недавно была центром праздников, человеческих общений, а слово учителя немало весило в самых разнообразных спорах и даже скандалах.
Сейчас ничего этого нет, пусто и дико на селе без школы.
Проживание в деревне для ребенка и безопаснее, и просто-напросто здоровее, чем в городе, особенно крупном. Многие родители, гоняясь за неким «культурным досугом», буквально силком запихивают ребенка в мегаполис, таскают его по курортам на каникулах, записывают в секции, кружки и бассейны, платят за все это немалые деньги, словно находясь под гипнозом, в полной уверенности, что обеспечивают своему ребенку «гармоничное развитие» и «безопасность». При этом, как правило, и родители и дети живут в постоянном страхе перед транспортом, маньяками, грабителями, хулиганами и т.д. и т.п., перемещаясь по жизни буквально перебежками от одного охраняемого места к другому. Потом те же самые родители тащат того же самого ребенка к психологу – лечить от целого комплекса фобий (помогите, я даже не понимаю, откуда это у него!) и развивать самостоятельность (помогите, он сам вообще ничего не способен делать!). Естественно, «помогают» им тоже за деньги. Ребенок в большом городе дышит тем, чем дышать не следует, ест то, что есть нельзя, дети массово (речь уже о десятках процентов!) страдают аллергиями и ожирением – зато у него есть некое мифическое «пространство для развития».
Когда я слушаю таких родителей, мне начинает казаться, что они просто бредят или находятся под гипнозом. (Кстати, власти такое положение дел удобно. И тут суть даже не в том, что родители платят буквально за каждое движение своего ребенка. Может быть, это излишне конспирологично, но я уверен: вытеснение людей в мегаполисы имеет своей целью создание, в конечном счете, легко контролируемых резерваций, населенных, а точнее набитых, во всем зависимыми от «специалистов» существами. А на месте бывших сел все чаще возникают коттеджные поселки, где дети богачей живут так, как дети и должны жить: среди живой воды, свободно растущей зелени, под чистым небом, дыша нормальным воздухом и не трясясь над каждым своим шагом…) При этом попытка обычных, «неэлитных», родителей перебраться с детьми в деревню тут же мгновенно вызывает пристальный интерес у наших вездесущих «защитников прав детей». Тут же следует постановка вопроса о том, что «родители искусственно снижают уровень жизни ребенка», и заканчивается это далеко не всегда просто нервотрепкой – мне известны случаи, когда детей у таких семей отбирали.
Дети перестают понимать мир, в котором они живут. Они вообще выпадают из реальности в искусственное пространство. И «ученые» – то ли кретины, то ли сволочи! – открыто радуются тому, что это, оказывается, «формируется новая среда», которая нам, отсталым лохам, непонятна и недоступна.
Шесть лет назад летом я был свидетелем и участником истории, которая буквально меня поразила. У меня гостили московские друзья с 13-летним сыном. Рано утром я вышел во двор и застал мальчика медитирующим над грядкой с огурцами. Он изучал грядку так внимательно, что я тоже заинтересовался и, подойдя, спросил, что там такого любопытного. Оказалось, мальчику очень понравились красивые желтые цветочки и ему хочется знать, что это такое и как их разводить. Честное слово, я сперва даже не мог понять, о чем идет речь. Я не видел никаких цветочков, на грядке росли огурцы. Когда же до меня дошло, о чем идет речь и дошло, что мальчишка не шутит, – я даже слегка испугался. В свою очередь в мои объяснения, что это – огурцы, он поверил не сразу, только когда я нашел одну из первых завязей и показал ему маленький огурчик, увенчанный этим самым цветочком. Для москвича увидеть такое было откровением…
Нет, то, что они коров и лошадей не видят, – это мелочи уже. Дети не видят собак. «Потому что завести собаку – это большая ответственность!» Возможно, так и есть в ненормальном пространстве большого города. В селе же собака для ребенка – это не некая киношно звучащая «ответственность», а просто – собака, как и было веками и как это и должно быть. Друг-приятель по играм и сторож двора. Сделать что-то своими руками для ребенка из большого города – недостижимая вещь. Порез на пальце – повод для настоящего истерического припадка, и это я говорю о мальчиках – о мальчиках, и не о малышах, да еще и взрослые тут же с воплями ужаса начинают бегать вокруг… Читателям старшего возраста это может показаться невероятным, но я не раз видел, как порез, который мы в детстве на ходу заклеивали подорожником, сейчас становится – по инициативе самого ребенка! – поводом для визита к врачу, где мальчишка (именно мальчишка!) с искренним страхом и без стыда спрашивает: «А я не умру?! А у меня не будет заражения крови?!» – и прочую ерунду.
Разрушение деревни как основы основ, как корневой системы и символа России – это, пожалуй, самое жуткое. Снова и снова встречая каждое лето гостей из самых разных мест, я летом показываю им наши деревни. Людей до столбняка поражает то, в каких красивых местах те стоят, и как мало они населены. Гости, которые приезжают из дальнего зарубежья, вообще оказываются в шоке. Один немец сказал мне с горечью, что мы, русские, даже не понимаем, насколько мы богаты и свободны, ведь в Германии даже чтобы просто войти в лес, нужно платить деньги, развести там костер – платить штраф, взять с собой своего сына – нарваться на конфликт с органами опеки, завести домашнюю живность – получить судебный процесс с могущественными корпорациями, травящими людей «одобренными и сертифицированными продуктами питания». Дико смотреть, как мы отказываемся от этого неизмеримого богатства ради фитнес-центров, бассейнов с раствором хлорки и магазинного изобилия вымытых в растворе шампуня овощей и фруктов со вкусом химического картона.
Деревня стала местом тотальной безработицы. Точнее, ее таковой сделали. И сделано это НАРОЧНО, именно для того, чтобы даже те люди, которые хотят там остаться или хотели бы туда переехать, не имели возможности этого сделать просто потому, что тогда они будут поставлены перед проблемой: как жить, а точнее – как выжить? Работать только на прокорм, жить исключительно натуральным хозяйством – это махровейшее сектантство, и небезопасное, причем именно для детей. Это я вам скажу сразу и точно – такие примеры у меня тоже есть, и ничего хорошего все эти поселения кедросажателей-мегреоидов и прочих анастасиевцев в себе не содержат и не несут, сколько бы в них ни болтали о «близости к природе».
Заняться фермерством – практически невозможно, фермеры в России не живут, а выживают, в какие только уже хитрости и крайности не бросаются, чтобы остаться на плаву и все равно тонут. Потому что НЕ МОЖЕТ фермер в условиях России завести на самом деле прибыльное хозяйство, пока существует ВТО и не закрыты границы для ГМОшных продуктов. НЕ МОЖЕТ, природные условия таковы. Наше село и наше сельское хозяйство в основе своей такие же убыточные и неприбыльные. Но отказ от их массовой и постоянной поддержки – это отказ от продовольственной безопасности страны… Вообще от безопасности!
Если у кого-то при слове «село» возникает картина вросших по окна в землю одноэтажных домиков под низенькими крышами вдоль пыльной кривой тропинки, то я вынужден слегка разочаровать скептиков.
Я десятки раз видел брошенные многоэтажные дома, в которых были газ и вода. Видел некогда замечательные асфальтовые дороги, по которым перестали ходить, и они разрушены проросшей сквозь них травой. Видел сожженные корпуса школ, запертые на ржавые замки клубы с покосившимися и облезшими досками объявлений, покинутые детские площадки около закрытых садиков, мертвые водонапорные башни и огромные пустые пространства машинных дворов и ферм. И все это были – села. Места, где можно было жить ничуть не менее удобно, чем в городе, а работа находилась под боком.
Теперь все это – мертво. Умерщвлено!
Да, отток людей из сел начался еще при советской власти. Я не знаю, что это было, – чья-то непродуманная политика или, напротив, вполне обдуманная диверсия, создание образа села как отсталого, глухого, бескультурного места, откуда только и бежать. Но убито село было вовсе не при «проклятых коммуняках». Убито, разграблено и разорено было русское село властью «демократов». Как раз потому, что было опасно для них, а вовсе не из-за его «экономической нерентабельности».
Село кормило страну. Село привязывало людей к родной земле. Село давало детям здоровое и свободное детство. Все это было непереносимо «гайдарышам» (да простит меня Аркадий Петрович Гайдар!) и чубайсятам, всей этой антирусской бесовщине во власти.
Сейчас меня пытаются убедить, что разрушительные процессы на селе идут лишь «в силу инерции». Что власти давно осознали важность села для государства и «повернулись к нему лицом». Что все скоро наладится.
Возможно, человека, живущего в Москве, в этом и удастся убедить. Может быть, ему даже не придется себя заставлять это делать – верить. А мне достаточно пройти двадцать минут неспешным пешим ходом, чтобы увидеть, мягко говоря, неискренность этих заявлений. Более того – стремительно повторяют судьбу сел и малые города, в том числе мой родной Кирсанов…
…Но это уже, как говорится, другая история.
Олег Верещагин
Большая благодарность за сермяжную правду!
Иван Кузьмич, я начинал свою жизнь в деревне, в деревне и закончу. Глядишь, нас таких достаточно по Руси-Матушке наберётся!
Самое обидное,что вряд ли это все прекратиться.Зачем властям помогать селам и маленьким городам?Что нашему правительству помогать не кому?
Иначе как диверсией и саботажем это не назовёшь. На кону продовольственная безопасность Отечества! Впору вводить чрезвычайное положение по этому поводу. А желающих понимать деревню есть много. Народ нищает. Нужно не трандеть про дальневосточный гектар, а проводить грамотную государственную политику по восстановлению сельского хозяйства. В Белоруссии с деревней всё в порядке.
Очень точно подмечено и все верно. Городских жителей проще контролировать, сельчане имеют свое, не навязанное телевизором мнение о происходящем вокруг. Сельчане больше знают о всем том что нужно для жизни, с детства общаются с животными, птицами, растениями, бегают сами в лес по ягоды и на озеро на рыбалку и просто купаться без взрослых.
А у государства действительно много "рычагов" на то чтобы задушить любое живое поселение. И методы, точно - как против врагов. Даже частный дом в городской черте, находится под пристальным вниманием "органов": Поставить ветрогенератор и солнечные батареи - это обеспечить пристальное внимание и проверки в любое время суток "Энергоцентра", поставить тепличку - придут проверяющие "Водоканала" с проверками водосчетчиков, завел перепелов и не дай Бог соседи узнали - жди налоговиков ....
Мечтаю вырваться из родной Республики и уехать в любую глубинку России подальше от всей "цивилизации" , благо Россия реально большая, в любую "мертвую " деревню, а то и вовсе в тайгу. Пока доживу до пенсии ее уже государство разворует, предпринимателем пробовал - задавил монополист судами...Руки нормально растут и голова хорошо соображает, а значит выживу в НЕ городских условиях.
Удачи вам, Всеслав!
И вам Удачи Анатолий!
Я часто посещаю сайт "Азбука Верности", ищу православного мужа своей сестре, которая из-за командировочного характера работы одинока. Там тысячи претендентов на супружество с подробнейшими анкетами, есть из кого выбирать.
Спасибо за наводку, Иван Кузьмич. Зайду на этот сайт, может, там серьёзная публика.
К сожалению каждое ваше слово горькая правда.Как точно вы всё обрисовали.Мы с мужем 4 года назад купили домик в деревне.Сначала думали просто как дачу.Но полгода спустя после покупки решили жить в деревне.Нам все крутили у виска"Вы что придурки?!Все в Москву,а вы из Москвы!"И вот представьте себе мы продали всю недвижимость в Москве и переехали на пмж в нашу(теперь нашу)деревню в Тульской области.Места у нас чудесные.Домик находится на самой окраине деревни(на хуторе) на берегу реки Ока.Вы наверно удивитесь но мы ещё не пенсионеры нам с мужем чуть больше сорока,правда у нас уже взрослая дочь,которая учится(уже заканчивает учиться)в Темирязевке. Наверно если бы она была школьного возраста,было бы гораздо проблематично переехать в деревню.И всё опять по причинам вами указанными.Мы занимаемся разведением кроликов, и вот ещё понемногу осваиваем козоводство.У нас одна дойная коза, летом были ещё два козлика,от неё.Вот уже четвертый год как мы переехали из Москвы в деревню,наши все московские друзья и приятели нам до сих пор крутят у виска.Мало,очень мало людей нас понимают.И мы сейчас как ни кто понимаем все те проблемы связанные с нашими деревнями.Но сожалений связанных с переменами в нашей жизни нет.Когда я ухаживаю за своими животными,я ощущаю свою свободу,и это не пафос.А ещё испытываю огромное удовлетворение самой собой.Ведь мы были сугубо городскими жителями,и вообще не имели представление как ухаживать за скотиной.А вот приперло, и научились.Я сама козликов кастрировала,научилась доить козу,а какой козий сыр я теперь делаю разных видов,о которых я раньше даже и не знала,и вряд ли бы живя в городе попробовала бы такой сыр.Недавно наша дочь нам сказала,что одна её знакомая в городе, узнав что мы из Москвы уехали жить в деревню, спросила осторожно,а твои родители не сектанты?Если мы и сектанты то секта наша это наша Россия,настоящая глубинная.Только грустно что наши чиновники так не любят свою Родину!
Дальнейших успехов вам, Иванна 73!
Привет! Попробую вставить большую цитату, много интересного.
О непорспективных деревнях
Если ПЕРВЫЙ удар по русской жизнеродности был нанесен в 1930-х под видом «раскулачивания, то ВТОРОЙ удар по русскому крестьянству в 1960-х был прикрыт понятием «неперспективные деревни».
О концепции «неперспективности»
Время второй половины 1950-х и первой половины 1960-х, когда Никита Хрущев возглавлял КПСС, либералы постоянно называют «оттепелью».
Такое название не соответствует реальной жизни. Правильнее назвать «время скрытой диверсии».
Именно во времена правления Хрущева на русское крестьянство подули леденящие душу ветра и накрыл студеный холод, сковывающий жизнь крестьян.
Именно в период правления Хрущева русскому крестьянству был нанесен ВТОРОЙ удар, действие которого не остановлено до сих пор.
Этот невидимый на первый взгляд ВТОРОЙ удар нанес рваные и глубокие раны жизни русского крестьянства, которые оказались сильнее и глубже ПЕРВОГО удара от «раскулачивания».
Раны от этого удара по жизни крестьян не зажили и кровоточат до сих пор.
Подготовка ВТОРОГО удара по крестьянству началась в 1950-х, а его смертельно разящий этап пришелся на начало 1960-х. Именно тогда в Новосибирском Академгородке в рамках Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения АН СССР под руководством академика Аганбегяна была создана команда из молодых экономистов для разработки концепции ликвидации «неперспективных деревень».
Один из самых рьяных ликвидаторов - Татьяна Заславская. На волне ликвидации «неперспективности деревень» она получила докторскую степень, затем звание «академика».
Суть концепции «неперспективности» состоит в том, что в сотнях тысяч русских деревень было предложено не строить ничего того, что нужно для жизни: ни школ, ни магазинов, не проводить к ним дороги, электричество и телефонную связь.
А что делать с «неперспективными жителями»?..
Их предлагалось переселить в «перспективные», укрупнённые поселения.
Эту реформу «неперспективных деревень» поддержали высшие партийные деятели КПСС и правительства СССР в Москве.
Ведь по оценке «экономистов» в масштабах страны получалась огромная экономия средств.
И началась ликвидация «неперспективных».
Особенности Нечерноземья
Выше были рассмотрены главные особенности географии Русской равнины в целом.
Здесь коснемся того факта, что Русская равнина по географическим условиям сельхозпроизводства – в принципе, не подлежат унификации.
На северной половине Русской равнины земли, пригодные для земледелия и скотоводства, разбросаны небольшими оазисами между лесами и болотами. Для сельскохозяйственной жизнедеятельности эта половина Русской равнины представляет собой мозаичный ландшафт. Вековая русская жизнедеятельность на таком ландшафте осуществлялась в небольших поселениях. Причем в местах пригодных для земледелия деревни и сёла находились друг от друга недалеко – в 1-2 версте друг от друга.
При коллективизации 1930-х эти несколько деревень в радиусе 1-2 километра объединяли в колхоз так, чтобы все пригодные для хозяйствования земли были доступны на лошади с телегой.
Развитие механизации после окончания Великой Отечественной войны ситуацию не изменило. Еще в 1950-х, чтобы обработать поле, не надо было гнать трактор за десять километров.
И вот такая русская жизнедеятельность волевым решением была превращена в «неперспективную».
Деревни стали сселять в кучу. То есть делать то, что противоречило жизни и реформе Столыпина.
Но были председатели колхозов, которые понимали - это ведет к потерям времени, значит и к убыткам. В колхозах самоуправление. Председателей колхозов избирали на общем собрании. Так что они уверенно выступали против сселения.
Чтобы обуздать непокорных председателей и ликвидировать сам факт неповиновения, решением районных властей такие колхозы ликвидировали, а жителей объединяли в совхозы.
Директора совхоза, в отличие от председателя колхоза, назначал райком КПСС, а собранию его лишь представлял уполномоченный райкома.
К чему привела «неперспективность»
Сселение всех «неперспективных деревень» в центральную усадьбу резко увеличило потерю времени на перемещение к месту работы (на поля и луга).
При перегоне коров на прежние пастбища уменьшились надои молока (1 км «пробежки» коровы туда и обратно приводит к снижению удоя на 1 л).
Плохое состояние дорог и дальние расстояния от полей до мест переработки и хранения привели к огромным потерям продукции (при транспортировке и хранении терялось 20% зерна, 40% картофеля).
Прекратилась обработка удаленных угодий органическим удобрением, навозом.
Сократилось землепользование. В Нечерноземье были выведены из оборота миллионы гектар сельскохозяйственных земель - около 35%.
В результате за 10 лет к 1970 году в Нечерноземье «исчезло» 235 тыс. деревень и около 5000 колхозов!..
Причем эта политика продолжилась и в 1970-х.
Постановлением правительства 1974 года о «неперспективных деревнях» перспективные были признаны лишь 43 тыс. сельских населенных пункта.
Так в Нечерноземье - фактически была ликвидирована вековая эффективность русских крестьян.
Как тут не вспомнишь историка Виталия Осиповича Ключевского начала ХХ века: «Чтобы согреть Россию, некоторые готовы её сжечь».
О двух предупредительных сигналах
Первый предупредительный сигнал прозвучал еще в начале 1950-х.
Автором этого первого сигнала был Сталин.
Еще в 1952 году в «Экономических проблемах социализма в СССР» Сталин указывал на ошибочность преобразования колхозов в совхозы.
Сталин обозвал такое преобразование «бюрократическим экспроприаторством».
Надо признать. Сталин был прав, политика преобразования колхозов в совхозы вела к разбуханию аппарата госсектора и сковыванию инициативы людей.
Второй сигнал прозвучал из Америки от аналитиков, исследовавших начало разработки концепции «неперспективных» и укрупнение поселений.
Аналитики США быстро определили: «административно-политические эксперименты Кремля в сельском хозяйстве» приведут СССР к импорту сельхозпродукции, усилят напряженность в СССР и снизят авторитет советского руководства внутри страны.
Так оно и произошло.
Уже в 1963 году Кремль запросил у США продать несколько миллионов тонн зерна.
Президент США Джон Кеннеди задал экспертам вопрос: как долго СССР будет покупать хлеб?
Эксперты ответили: «ВСЕГДА!.. - пока будет коммунистический Кремль!..»
Но в США действовал закон, запрещающий торговлю стратегическими товарами с коммунистическим Кремлем, а зерно относилось к таким товарам.
Джон Кеннеди обратился к брату Роберту, который был министром юстиции США. И юристы министерства нашли «лазейку в законодательстве».
Так Кремль был «посажен на зерновую иглу».
Если по уму, то надо бы прислушиваться к мыслям мудрых и умных людей. Однако «качество мозгов» в Кремле и в период так называемой «оттепели» и многие десятилетия потом было неспособно воспринять - ни предупреждения Сталина, ни исследования аналитиков США.
Прав историк Виталий Осипович Ключевский, сказав еще в начале ХХ века: «Чтобы согреть Россию, некоторые готовы её сжечь»!
К чему привела концепция «неперспективных деревень». Не буду приводить массу примеров. «Преступлением против крестьянства» назвал русский писатель Василий Белов борьбу с так называемыми «неперспективными» деревнями.
«У нас на Вологодчине, — писал он еще во второй половине 1980-х, — из-за „неперспективности“ прекратили существование многие тысячи деревень. А по всему Северо-Западу РСФСР — десятки тысяч. Вдумаемся: из 140 тысяч нечернозёмных сёл в том регионе предполагалось оставить лишь 29 тысяч!».
Всего же там к концу 1970-х, по данным статистики, осталось около 20 тысяч деревень…
Эта политика привела к резкой перенаселенности городов и, соответственно, к постоянному падению цены рабочей силы, как и квалифицированного труда в промышленности и добывающих отраслях. Разумеется, это нередко приводило к конфликтам с горожанами, не говоря уже о так называемых «колбасных десантах» селян в российские города.
Подобное «укрупнение» осуществлялась и в брежневский период, ибо целинно-кукурузные последствия постоянно расширяли и углубляли системный кризис сельского хозяйства в Нечерноземье. Правительственным постановлением 1974 года по вопросам «неперспективных» деревень именно в РСФСР — его проект подготовила академик Т. Заславская — предусматривалось, что по российскому Нечерноземью за 1975-1980-й годы сселению подлежали 170 тысяч сельских семей. Причем в приложениях к этому документу только 43 тысячи сельских населенных пунктов РСФСР — немногим более 30% — были обозначены как «перспективные». Особо подчеркнем: такие меры не предусматривались в отношении сельских регионов других республик теперь уже бывшего СССР. А в нацавтономиях РСФСР количество «неперспективных» деревень было намного меньше, чем, в обычных нечерноземных российских областях…
По образному выражению русского историка и писателя Дмитрия Мережковского, «мерзость запущения» с конца 1950-х всё активнее распространялась по всему Нечерноземью РСФСР, особенно европейскому. Как следствие, ко второй половине 1980-х годов свыше 70% всех совхозов и колхозов европейского Нечерноземья России оказались хронически убыточными, а товарные урожаи большинства сельхозкультур и продуктивность свиноводства с птицеводством оказались здесь даже ниже, чем в «доцелинной» первой половине 1950-х годов. Схожие тенденции обозначились на Урале и в Сибири.
(Подробнее см., например, И.Б. Карпунина, «Последствия ликвидации „неперспективных“ деревень в Западной Сибири в 1960-1980-е годы», Институт истории СО РАН, Новосибирск, 2005).
Естественно, резко возросли заболеваемость и смертность сельского населения в «неперспективных» регионах. Вдобавок, эти и схожие последствия подобной политики продолжали приводить к резкому социально-политическому обострению отношений города с деревней.
С конца 1960-х была сделана ставка на импорт сельхозпродуктов из восточноевропейского соцлагеря и Кубы, произведенные там продукты питания поставлялись отчасти и в российское Нечерноземье.
Подобная продовольственная политика всячески поощрялась. Так, например, в журнале «Латинская Америка» в 1970-х публиковались статьи… о нецелесообразности выращивания сахарной свеклы ввиду «гарантированных поставок тростникового сахара-сырца с братской Кубы»…
К середине 1980-х доля восточноевропейского и кубинского импорта в снабжении городов РСФСР мясом (в том числе и мясом домашней птицы), сахаром и плодоовощами превысила 70%, а деревень — достигла 60%. «Нечернозёмным» же горожанам с 1970-х стали предоставлять так называемые «6 дачных соток» (причем без элементарной инфраструктуры) для обеспечения личных и семейных потребностей в продовольствии…
По мнению вологодского экономиста и историка Н.В. Савиной, «один из главных путей достижения „аграрного благополучия“ власти в конце 1950-х усмотрели в быстром укрупнении колхозов и совхозов, и, опять-таки, — прежде всего в РСФСР…
В результате, были созданы новые гигантские, в подавляющем большинстве своем неуправляемые хозяйства, включавшие в себя по 120 и более деревень.
Впоследствии руководители таких «субъектов хозяйствования» стали быстро перерождаться в продовольственно-сбытовую „мафию“, диктовавшую властям свои правила, в том числе цены и объемы поставок. Так, эти „группировки“ фактически добились права сбывать „свою“ продукцию главным образом на городских рынках по взвинченным ценам».
Одновременно с укрупнением хозяйств и сселением деревень осуществлялось тоже «сверхскоростное» преобразование колхозов в совхозы, против чего жёстко возражал еще И.В. Сталин в «Экономических проблемах социализма» (М., 1952), обоснованно считавшим такую политику (которая предлагалась уже тогда) бюрократическим экспроприаторством, опасным «разбуханием» госсектора, сковыванием сельской инициативы и даже поводом для антисоветских выступлений.
Так или иначе, но к середине 1980-х годов свыше 60% совхозов, созданных в хрущевско-брежневский период в российском Нечерноземье, оказались убыточными. Что же касается ценовой политики, минимальные закупочные цены на сельхозпродукцию государство устанавливало, подчеркнем, именно в Нечерноземье РСФСР!.. Так повелось с конца 1950 годов и до конца СССР.
Все эти «реформы» и «преобразования» добивали русскую деревню и, соответственно, российское сельское хозяйство. По убеждению костромского экономиста-аграрника Сергея Довтенко: «С 1960-х, в связи с сселением деревень, в российском Нечерноземье возобладала ориентация на крупные сельские поселения городского типа. Но она противоречила традиционному сельхозпроизводству, которое — при запредельных пространствах и неразвитости инфраструктуры в новых поселениях, в том числе бытовой, — фактически самоликвидировалась. А с 1970-х годов политика ликвидации „лишних“ деревень стала еще более активной, с очевидным социально-экономическим и экологически ущербом для всей РСФСР. Все эти и схожие проблемы перешли в нынешнюю Россию, которые при нынешней агро- и земельной, да и общеэкономической политике властей не могут быть решены».
Так стоит ли удивляться, что экономическая и социальная инфраструктура нечернозёмных деревень — в хронической агонии; что к нам с 1991-го поступают мясо, молоко, овощи и даже ягоды со всего света — из Парагвая, Уругвая, Люксембурга, Кипра, Новой Зеландии?..
Приведем в этой связи малоизвестный факт. Министерство сельского хозяйства США еще в 1962 году прогнозировало: «Ошибочные административно-политические эксперименты в сельском хозяйстве СССР приведут к быстрому роста импорта этой страной сельхозпродукции, что усилит социально-политическую напряженность в СССР, будет ослаблять его внешнеполитические позиции и снижать авторитет советского руководства внутри страны...». Так оно и получилось.
О КОВБОЯХ И КУКЛАХ
В мае 2013 года премьер-министр правительства РФ Дмитрий Медведев заявил, что в России "сохраняется опасная тенденция миграции сельского населения в города", и предложил выделить на решение важной проблемы 90 млрд рублей. Чуть раньше Министерство сельского хозяйства России, которое никак не может подготовить концепцию развития сельских территорий, обещало, что к 2020 году занятость сельчан чудесным образом достигнет 70%, зарплата повысится в 4,5 раза, 70% деревень будут обеспечены водопроводом, газом, канализацией и дорогами. Вслед за этим "я знаю: саду цвесть" через недельку-другую наверняка последуют телерепортажи с полей - первые лица государства снова будут кататься на комбайнах, встречаться с агрономами и беседовать с очередными ковбоями, приехавшими развивать российское село.
Такое уже случалось - в 2012 году Медведев инспектировал в Брянской области элитных буренок и пастухов из Айдахо. А летом 2013-го жители Брянщины признались корреспондентам "Мира новостей", что те самые суперковбои по 2-3 месяца не выплачивают русским работникам заработную плату. Что под Брянском и под Воронежем американские скотники держатся обособленно - закрыты от местных. И что трудятся они не во благо России, а работают на московских дельцов, которые ни о каком социальном развитии села не помышляют.
"Наши деревни не возрождаются - они выродились. Врачи и учителя сбежали, дорог нет. В дальних селах диких кабанов больше, чем людей, - жалуются жители Дубровского района. - Чем вам не остров Сикоку?"
Япония с ее островами обсуждается брянскими сельчанами с того момента, как они услышали по радио о существовании Нагоро. Оказывается, на Сикоку есть мертвая деревня. Усопших или уехавших из Нагоро земляков аборигены замещают куклами. Делают их из соломы и сажают в опустевших домах или ставят у заборов. Кукол в Нагоро втрое больше, чем людей.
"Давайте и мы матрешек настрогаем. Все равно делать нечего, - шутят старожилы Дубровского района. - По крайней мере туристов к себе заманим".
...Но вернемся к проектам федеральных чиновников. Занятный они все-таки народ. Непредсказуемый. Обещают развивать село, прорабатывают соответствующие финансовые схемы и при этом... планируют упразднить сельскую власть. Второй год с подачи губернатора Ульяновской области Сергея Морозова в правительстве РФ размышляют о замене деревенских администраций старостами-добровольцами.
Дескать, исполнительную власть разумнее перенести на районный уровень. Представьте, как преобразится жизнь российских сел, если они потеряют последнюю связь с управленцами. Впрочем, и сейчас многие главы районов не знают, что творится на их территории: куда по бездорожью не может проехать скорая, где назревает конфликт между русскими и кавказцами и почему сельские богачи (например во Владимирской области) продают участки трасс под коттеджи. Каждая деревня существует по своим правилам, в каждой - свой ад, каждая идет к финишу своим путем.
НИ КАПЛИ ОПТИМИЗМА
Социологи, демографы с середины 1990-х говорят о причинах угасания российской деревни, газеты ежемесячно публикуют репортажи из мертвых сел. В этих статьях всегда есть закрытые клубы, заколоченные библиотеки, рассыпающиеся ФАПы, почтальоны-марафонцы, курсирующие между тремя деревнями, дооптимизировавшиеся до абсурда чиновники и в хламину пьяные деревенские мужики и бабы.
А что меняется? Ничего. В 2007 году ректор Челябинского агроинженерного университета Василий Бледных предлагал государству отказаться от идеи возрождения российских сел и советовал создавать агрогорода. Строить их вблизи автомобильных и железнодорожных путей, предоставлять авторам эффективных проектов преимущества в кредитовании, налогообложении и приобретении земли в собственность. По мнению Бледных, население агрогородов зимой могло бы работать на небольших предприятиях по производству строительных материалов из местного сырья, а летом трудиться на полях.
Идея никого не заинтересовала. С 2007 по 2013 год Минсельхоз России изображает активную работу над собственной концепцией развития сельских территорий. И пока эта концепция пребывает в том же состоянии, что и умирающие деревни Смоленской, Тверской, Псковской областей.
Мы очень хотели найти для читателя что-нибудь обнадеживающее, успокаивающее. Для равновесия. Но по дороге из курского села Лубышево растеряли последние капли оптимизма. Где-то между старым Лубышевом, заброшенные дома в котором можно, по слухам, выторговать за 200-300 тысяч рублей, и новым коттеджным поселком с избушками стоимостью более 5 млн рублей. Жизни нет ни в одном, ни в другом. Но она есть на обочине - у дороги, в лесу, поселилась стая одичавших дворняг. Кроме них здешние сельские территории никто не осваивает. http://newsland.com/news/detail/id/1238803/
—
Еще меня поразил документальный фильм Михалкова (при всем моем неоднозначном к нему отношении) "Чужая земля". Он там ездит по России и снимает деревни. Смотреть ОЧЕНЬ тяжело, предупреждаю сразу.
Когда мы покупали землю и пришли ставить на учет в налоговую, хоть и городок у нас маленький, и практически в всех есть родственники в деревне-молодой человек та удивился этому факту.
Что говорить о больших городах.
В сельской местности без трактора делать нечего, а у нас при большом желании купить надо кредитов понабрать кучу, и всю оставшуюся жизнь расплачиваться за нее. У меня две коровы три бычка и 40 га. земли, а техники нет, то есть есть старенький ДТ-75 покупали для запруживания пруда, чтобы вода была для животных, а о МТЗ только мечтаем - кредитов куча. Траву косим триммером. За границей ка мы привыкли называть хотя бы ту же германию минитрактора у каждого второго.
Русский человек к трудностям привык, так что прорвемся, если налогами не задушат, а похоже к этому все идет.
Все правильно , но есть еще одна беда для фермеров и лпх, постоянно растушие тарифы на газ и электроэнергию, ведь зимой отопить и осветить птичники и нутрятник ( в моем случае ) + дом уже становится пороблематично.Забивать живность осенью и (-зимой лежать на печи) и снова розводить весной как сейчас делает большинство соседей сельчан, считаю бессмысленным.
Для сельской местности нужно тарифы на газ и свет в половину уменьшать , а не драть с людей три шкуры. До тех пор пока в стране власть капиталистов и ставка делается на торгашей и спекулянтов всех мастей, а не на производителей село будет тихо умирать !!!
Добрый день! Вставлю свои пять копеек. Сама многодетная мать. Старшему 16. В целом Вы ситуацию описали верно. Вот тут есть на фермере человек Манчестер, кажется,у него тема Возрождающаяся Россия. Про всякие нано-шмано,ветро,гидро и.т.д. инновациии и типа мы медленно идем к возрождению. Прочитала его и подумала:вот что пропаганда животворящая делает.А то,что на этих заводиках весь штат не более 40 чел. с идеальным английским - это видимо не в счет. По поводу учителей не соглашусь. Это одни из самых адекватных людей на данный момент. С одной стороны они умные и всё понимают, с другой как Вы выразились в тисках системы.Но поверьте с детьми они очень даже откровенны и без личины описывают ситуацию в стране,конечно завуалированно.У них с нашими детьми одинаковый взгляд на жизнь. А уж про профессуру (старой закалки)в институтах я вообще молчу. Так завернут,что мало не покажется.
Здесь,наоборот всё разумно получается.Была в деревнях Ульян. обл. где активно работает институт сельских старост. Небо и земля: и фонтаны и дет. площадки и дороги. Суть заключается в том,что население села выбирает старосту и он является представителем губернатора на селе. (как правило самый активный и уважаемый чел.). Далее создают ТОС(территориальное общественное самоуправление). Прослойка в виде Главы поселения и прочего штата со специалистами по непонятным вопросам вообще не нужна становится. Жители участвуют в рассмотрении тендеров, выбирают какую организацию выбрать на строительство дороги,экономят свой бюджет. Кстати старосте не платят деньги,он имеет только одну льготу-бесплатный проезд. Конечно, в большинстве случаев люди инертны и недооценивают роль народной инициативы. Очень жаль.
Я был однажды случайно у Заславских в Москве в 2004 году в их огромной квартире у метро. "Это неперспективная умирающая семья"- так я подумал, хотя тогда вся семья была в сборе: сама академик, её молчаливый муж и две дочери-инвалиды. Была ещё прислуга-кухарка, сваренный ею обед был никакой, академик была ею недовольна и искала ей замену. Вместо обласканного властью учёного-ректора престижнейшего вуза, вместо носителя вредительских планов уничтожения русских деревень, я увидел очень уставшую и предельно несчастливую женщину.
Сначала старшая дочь Елена, а позже и сама Татьяна Заславская умерли. Муж и младшая дочь-инвалид опекаются еврейским фондом, кошерные обеды им привозят на дом.