История семьи-история России.

История семьи-история России.

Истории моих семей тесно связаны с событиями в России (и не только в наших семьях).
Мои родители мало, что рассказывали о себе. Мой папа родился в селе Булдыга 10 мая 1924 года. Я помню, как отец говорил, что когда ему было 10 лет, была зима, пришли люди в черном, стали выгонять их семью на улицу. Дед встал перед уполномоченным и закрыл собой детей, умоляя не трогать их. Тот вынул пистолет и выстрелил деду в лоб. Семью согнали в сани в том, в чем они были - в рубашках, платьях, на босу ногу. Когда сани везли по улице, выбегали соседи, кидали в сани кто тулуп, кто шаль, кто валенки. Продержали ночь в холодном коридоре сельсовета, а утром отправили в теплушке в Казахстан. В ссылку. Дед считался зажиточным, имел большой дом. Было 7 или 8 комнат. В каждой жила семья с детьми, человек по 5-6. Дед делиться не разрешал, чтобы в лихую годину сохранить семью и скотину. Уже в дороге заболели дети. Было 5 или шесть девочек, и самый младший - мой отец. Он помнит, что звал сестер Манька, Санька, Глаша….Отца звали Иваном, мать Марией. Когда поезд пришел в Казахстан, кругом мела пурга, вокруг бесконечные степи. Укрыться было негде. Мужчины и женщины взяли в руки лопаты и кирки. Режим проживания для врагов народа был жесткий - стояла охрана, имевшая приказ стрелять без предупреждения. Кому надо было в туалет - отводили в низину, ждали, пока человек оправится, и гнали обратно. . Отец не помнит, когда вырыли землянки, но помнит, что родители потеряли от голода и болезней всех дочерей. Его отец от голода опух. Мать всякими окольными путями достала литровую бутылку масла, и каждый день давала мужу по столовой ложке. И он поднялся. Бабушка, когда мы к ней приезжали в Казахстан в деревню Осокаровка, вспоминала, что ее девки были очень красивые, с точеными лицами. Она и сама была ничего. В ссылке у них родилось еще двое детей- Леня и Нина. Родители боялись за младшего, Ивана, моего отца, т.к. он был худой и плохо ел. Но из всех их первых детей он и выжил. Папа помнит, что после рождения Лени его отец заболел раком кожи, и осталась от него одна-единственная фотокарточка, где снят он в больничном халате в больнице смертельно больной. Прошли годы. В 1942 году отца забрали на фронт. Был поваром, танкистом, механиком, зенитчиком…Есть его фотография, где он старшина. Вид суровый и старый. За время, что он провел в армии, приобрел болезни души и тела, и я помню его серьезным, въедливым и крайне справедливым. Служил он по 1949 год.
Его сестра Нина вышла замуж и жила в глухом селе. Ее дети Оля, Танечка (Танечку в грудном возрасте уронили с кроватки и ей удалили одно легкое), и сын (имя которого не помню), осели кто за границей, кто в Караганде, и следы их затерялись. А Леня закончил медицинский институт и работал заместителем главного врача в поселке Молодежном. Был женат на башкирке Нине, очень красивой и трудолюбивой. Когда ему, как рентгенологу, оставался год до пенсии (44 года),он заболел белокровием. Уже потом Нина узнала, что Леня две недели работал во время аварии атомной электростанции. Двое его детей, после развала СССР, уехали в Москву, а их мать Нина осела недалеко от Москвы, рядом с родственниками. Связи с ее детьми не было, а она изредка звонила.
Бабушка в Казахстане часто рассказывала, что ее сын Иван в голодные годы был кормильцем семьи. Он работал с 12 лет на почтовых лошадях. Почту возил по ночам, по ночам же с полей привозил овощи, зерно, ловил кроликов. Его отец боялся, как бы кто не узнал про сыновни дела. Но зато они выжили. Бабушка говорит, что как-то в колхозе вместо натуры (молоко, хлеб….) зарплату выдали деньгами. И она купила на все деньги самую необходимую в хозяйстве вещь - амбарный замок. Положила на подоконник окна, а вечером хватилась – нет замка. Неделю искали, пока ее сын не признался, что разобрал замок, а собрать не смог.
Моя мама родом из Тулы. Ее родителей звали Арсением и Дарьей. Когда Дарья хотела выйти за Арсения замуж, ее отец воспротивился, и отвез ее в монастырь. Арсений каким-то путем выкрал из монастыря свою суженную, и они жили в уединении, так как крутого нрава отец Дарьи их семью не признал. И только спустя много лет, когда отца не стало, семья переехала в 2-х этажный дом деда. А мать Дарьи прожила 105 лет, была глубоко верующей, и когда дети шалили, утихомиривала их, говоря:
-Нельзя баловаться, а то Бог в окошечко на небе увидит и рассердится.
Действовало моментально.
Ее папа работал краснодеревщиком, мастерски делал любую мебель по заказу. Этим и кормились. Расплачивались частенько бутылочкой спиртного. Как-то раз он шел после сдачи заказа навеселе и простыл на весеннем ветру. И через три дня умер, так как у его жены не было денег на доктора. Отец очень любил среднюю дочь за кудрявые волосы и ласковый характер, ласково звал Лелек. Моей маме было 14 лет, когда началась война (она родилась 3 сентября 1926 года). В начале войны первый этаж отдали евреям. Более, чем на половину, урезали сад. А огорода почти и не было. Она вспоминает, как ходили на помойку, куда евреи выбрасывали капустные листья, гнилую картошку, собирали, солили или варили. Ведь мамина мама не работала, покупать что-либо было не на что. А меня привозили в Тулу в дошкольном возрасте, и я помню этот дом, лестницу на второй этаж, бабушку, старую и сухонькую прабабушку, и очень вкусный запах деревянного дома. Брат моей мамы, Борис, работал в исследовательском институте. Шли суровые сталинские времена. Было у него в отделе 4 человека. За месяц этих четверых друг за другом арестовали. Когда пришли в дом за ним, Борис встал у двери с топором. Первому же НКВДешнику он отрубил руку. Его схватили и поместили в психиатрическую больницу. Там он и умер в 60х годах. Борис был очень жесток, в деда. До института он был в органах НКВД, и, в отличие от своего отца, сестру Лену (Леля), т.е. мою маму, не любил. Когда она решила выйти замуж, он ей сказал, что в дедовом доме она жить не будет и никого не приведет. И свою угрозу исполнил. Когда моя мама Леля и ее жених Иван расписались, папа уехал работать на Урал. Он очень звал мою маму с собой. А она все откладывала отъезд. И была беременна. Носила меня. И работала в горздраве. Брат написал на нее донос, что она своровала пять кусков мыла. История нехорошая. Кладовщик на самом деле выдал ей мыла на 5 кусков меньше, но на накладной написал, что должен ей эти 5 кусков, и расписался. На суде же, когда донос обнародовали, кладовщик от своей подписи отказался. Маму посадили на год. Это была трагедия и для семьи, ведь мама приносила в дом паек, а уж что говорить про нее. Так что я родилась в тюрьме. Мама, чтобы быть со мной рядом, стала работать в тюремных яслях. Так что фото со мной на фоне множества кроваток-фото тюремное. Вышла она из тюрьмы, и мой отец забрал свою жену на Урал. И тяжело ненавидел ее брата. Они с мамой, когда ездили в Тулу, никогда не заходили к ее брату, и я ни разу его не видела. Историю же эту узнала уже в пятьдесят своих лет. Мама ее никогда не рассказывала.
Родители моего мужа родились и выросли на Урале. Я звала их Зоя Ивановна и Борис Николаевич. Относились они ко мне неплохо, хотя я и ушла от них к своим родителям, когда Юльке было 1 месяц. Зоя Ивановна очень веселая женщина и относилась к жизни проще, чем мои родители. У нее были сестры и брат. В войну ни голода, ни лишений они не испытали, так как имели свое хозяйство. Зоя Ивановна любит вспоминать свою коровку, которая в день давала четыре больших ведра молока. Вспоминала ленинградских детей, которым они отдавали свои пайки. И с завода ребятне тащили еду, и многие дома регулярно делали продуктовый презент. Борис Николаевич в войну был разведчиком и жестоко простыл на снегу. Когда он вернулся с фронта, был очень больной. Но женился, родились двое детей, Женя и Наташа.
Женя-мой муж.
Так что наши семьи-это настоящие истории самой России