КОГДА У ВАС В ГОСТЯХ ЧУЖАЯ СОБАКА.
Еще про Гунду и ее сестричку Гуту.
Как то раз, в один из теплых вечеров, мы по-
шли к моей подруге Валентине просверлить ей от-
верстия в стене, чтобы повесить навесной кухон-
ный шкафчик. Она собиралась ехать в деревню за
дочерью -приближалось 1 сентября. И мы предло-
жили ей оставить свою собаку у нас. Гута была
только что подстрижена под модерн. Ее шерсть,
как дорогой бархат, переливалась от глубокого
черного до стального. Конечно, мы повосхищались
ее видом. Гута, как опытная киноактриса, вста-
вала то в одну эффектную позу, отставив ножку и
подняв хвост, то в другую, танцуя и кокетничая.
Через два дня Валентина привела Гуту рано ут-
ром, за 5 минут до моего ухода из дома на ра-
боту. Я закрыла дверь на кухню, где в коробке
сидели шесть цыплят, чтобы не искушать охот-
ничьи вкусы Гуты. Мы сняли с собаки ошейник, и,
особо не беспокоясь, ушли. Визг и плач бедного
животного был слышен даже на улице. Ничего,
покричит и перестанет, решили мы. В обед, как
обычно, я прибежала домой поесть и покормить
свою живность. Но, во-первых, несмотря на то,
что замок был открыт, дверь не открывалась. Я
упорно ее толкала и в конце концов смогла про-
тиснуться в образовавшуюся щель. Во-вторых... я
не узнала своей квартиры. На полу коридора, на-
глухо забаррикадировав дверь, лежало все то,
чему полагалось висеть на плечиках. Эта куча из
пальто, курток, плащей и шапок была без вешалок
и поразила меня своей величиной. Я никогда не
думала, что у нас так много вещей. Сверху кучу
венчала новая шуба моей дочери, но я отлично
знала, что шуба, ввиду летнего сезона, висела в
шкафу, а не на вешалке в коридоре, так же, как
и меховые шапки. Сама Гута скромно виляла хвос-
том в сторонке, не зная, как себя вести. Пере-
тащив одежду в комнату на диван, я сделала по-
пытку войти на кухню. Да...Это было изумитель-
ное зрелище. А я то всегда считала, что курино-
го пера у меня только на одну подушку. Весь пол
кухни превратился в пуховое одеяло. От движения
двери и моих неуклюжих попыток собрать перо
и пух в мешок, в кухне начался снегопад. Когда
мешок был снова набит и крепко завязан, а на
полу и полках остались лишь островки льда из
пуха, времени обедать у меня уже не осталось.
Наскоро выпив водички, я взяла Гуту за ее див-
ную шубку на загривке, и мы с ней обошли кухон-
ные шкафы и вешалку, и я, тыча пальцем в эти
объекты, показывала ей, что ни в коем случае
ЭТО трогать нельзя. Гута вежливо со мной согла-
шалась, недоверчиво отворачивая морду от моего
пальца. Уже отчаянно торопясь, так как время
обеденного перерыва кончалось, я вспомнила о
цыплятах на кухне. Успела заглянуть за газовую
плиту, где шестерка цыплят нашла свое прибежи-
ще, постаралась прикрыть дверь кухни покрепче,
и ушла со смятением в сердце-смогла ли я успо-
коить животное, которое так внезапно осталось
без хозяйки? Вечером я застала в квартире ти-
шину и порядок. Гута играла с Женей в мяч, спо-
койно пролезая, в отличие от Гунды, под шифо-
ньер. Она тоже начала боготворить моего мужа. И
что собаки в нем находят? Утром в субботу Ва-
лентина не приехала и мы все вместе отправились
в деревню. Всю дорогу до электрички я не мог-
ла приноровиться к Гуте. Если она тянулась к
человеку, и я легонько дергала поводок, говоря
этим, что нельзя этого делать, Гута просто ни-
как не реагировала, если я оттягивала ее повод-
ком, она также резко бежала в другую сторону. В
общем, собачка совсем другого характера. К дому
вели ее на привязи, мы не были уверены, что Гу-
та не убежит. Попробуй потом отчитаться перед
хозяйками. Как обычно, и бабушка, и дедушка, и
Юля, и Гунда, вышли к нам навстречу. Родители
заохали-Гундина сестричка приехала. Единствен-
ное недовольство высказала бабушка, когда укра-
дкой-та не давалась-ухитрилась погладить пуде-
лька:
-Ну что за собака, кожа да кости.
-Вот, бабушка,-тут же выступила Юлюшка-а ты Гу-
нду закормила.
Собаки с восторгом бегали по огороду, катаясь
под яблоньками на многолетнем луке и набивая
землю в свои ухоженные шубки. На второй день мы
снова явились к родителям в полном составе. На-
ша черная леди привязалась к дедушке, и тот,
довольный вниманием, деловито рассказывал и
объяснял ей, что собаки должны ходить с естест-
венной стрижкой, и нашел полное понимание у
своей слушательницы. Бабушка же, считая, что
самое главное- хорошо покушать, при каждом
удобном случае совала Гуте лакомые кусочки, но
та, тихо вякнув для порядка, из рук не брала,
а только из чашки, специально ей выделенной.
В обед обе собаки ели каждая на своем месте,
без грызни и визга. Ну, чудо, а не собаки. Еди-
нственно, что Гута так и не приняла спокойно,
это наших цыплят в вольере. Пуделек хо-
дил за мной по огороду по пятам, а все дорожки
проходят около вольеры, и при каждой нашей
прогулке вдоль сетки в цыплят летела ругань,
сначала очень злая и неприязненная, а под ко-
нец равнодушная, для порядка. Днем было тепло,
и я вышла с собаками на улицу. Белый и черный
пудель-английский лев и модерн-это было удиви-
тельно красивое сочетание. Сестрички с напором
и показной злостью нападали друг на друга, кру-
тясь у моих ног и упираясь при защите от напа-
дения хвостом в мои колени. В это время, как на
грех, соседи выпустили кур. Я сразу сказала,
строго и сердито:
-Фу, фу, нельзя.
Гунде как-то хорошо влетело за охоту на кур, и
она только молча вздохнула от вожделения. Гута
же сидела, вся дрожа, глядя в сторону и скаши-
вая глаза на белых нахальных тварей. Бабушка,
не выдержав этой пытки, загнала собак во двор.
И за Гутой, и за Гундой протянулись по траве
паутинки слюнок. Все-таки нет ничего вкусней
курятины. Вечером бабушка с сожалением отпус-
кала нас на станцию, говоря, что если Гута
хочет, пусть остается, ей будут рады. До дома
мы шли, принимая знаки внимания к нашей черной
красавице. Но после ужина явилась младшая хо-
зяйка, с шумом и гиком примчавшаяся за своим
черным сокровищем, и также с грохотом исчезнув-
шая, и сказка кончилась.