КАК САНЬКА "ОТРЕМОНТИРОВАЛ" НАМ КУХНЮ

КАК САНЬКА "ОТРЕМОНТИРОВАЛ" НАМ КУХНЮ

Шел второй год, как мы купили дом. У меня на
работе произошел неожиданный инцидент. Позвони-
ла начальник свинофермы и попросила, если нам
надо, забрать двух поросят, которые были сла-
бы и погибали. Я мигом собралась и привезла на
квартиру двух маленьких, трехдневных, скелети-
ков. Почему-то еще ни разу не видела нормаль-
ных кругленьких поросят, только доходяк. Скорей
им молока, манной каши. Один ест, другой пята-
чок воротит. Уж как я ни хитрила, как Юлька
ни старалась, один ест, другой отказывается. У
обоих сильнейший понос. Стала давать антибиоти-
ки. Не помогает. Через день ночью поросенок,
который ел и меня этим радовал, сдох. Остал-
ся тот, который в еде привередничал. Раз за ра-
зом мне и Юльке удавалось Саньку ( Саньку-мо-
таньку ) обманом заставить проглотить пару ло-
жек кашки. С каждым разом он ел все больше и
шел спать в шапку, старую Женину рабочую. Шапка
лежала под батареей и был полный комфорт для
младенца. Но дней через десять в шапку влезала
только Санькина попа, вечно грязная и плохо па-
хнущая, а голова лежала на краешке, неудобно
свесившись на пол. Понос все никак не проходил,
и я каждый день по несколько раз утром и вече-
ром мыла полы, Санькин зад и протирала руки
одеколоном. Очень уж воняло. Но вот полмесяца
позади, и Санька окреп, прекратился понос, кре-
пкий организм двухнедельной свинюшки требовал
выхода энергии. Своими проказами, пониманием и
сообразительностью Санька мог дать 100 очков
вперед всем собакам, в том числе и нашему пуде-
лю Гунде. Выход их кухни перегородили досками.
Санька ложился на пол, хребетиком приподнимал
перегородку и, топоча копытцами, бежал к Гунди-
ной миске. Та, ошарашенная, садилась подальше
и визжала, глядя на нас. Ведь кусать вонючую
бестолочь нельзя, схватить не за что, и, хотя
чашка пустая, но Санька осквернял ее своим при-
косновением. Я водворяла нахала назад, Санька
бежал под батарею. После этого уморившийся от
беготни Санька требовал следующего ритуала. Бы-
ла у нас старая шаль, в которую мы по мере не-
обходимости кутали самую разнообразную жив-
ность-от крольчат до цыплят. И вот этой шалью
надо было Саньку покрыть с головой. Он пыхтел в
темноте, ножки подгибались, Санька ложился на
бочок и на 40 минут наступала тишина.
Когда мой муж приходил на кухню поесть, то
можно было наблюдать такое уморительное зрели-
ще, что мы специально заглядывали полюбоваться
на эту парочку. Женя сидел на табурете, перед
ним книжка. Он ест и читает. В это же время
Санька лежит у него под ногами на боку, и Жень-

ка большим пальцем ноги чешет ему брюшко. У
Саньки глаза закрыты, он в полном экстазе от
счастья. Когда приходила на кухню Юлька, а ест
она медленно, обстоятельно, выпивая два-три
стакана чая, Санька вел себя по другому. Он на-
чинал крадучись подкрадываться к ней, так как
Юлька, пяля глаза в книжку, как и папа, не лю-
била, чтобы ей мешали. Санька очень тихо пару
раз обходил ее ноги по кругу, потом бросался
вперед и бил их клыком. Юлька, срывая голос,
хватала щетку для мытья бутылок и наносила 2-3
удара по розовому хребетику. Санька, отчаянно
визжа-не больно, но колко-прятался под батарею.
Только Юлька снова увлечется книжкой и чаем,
Санька снова подкрадется и на сей раз укусит
ее за палец, торчащий в дырявой тапочке. Бедный
Санька. По его спине "гулял" не только ершик
для посуды, но и полотенце, и тапочки. Тапоч-
ками отбивалась я. Стоило мне сесть за стол,
как Санька, совсем одурев, начинал скакать, как
лошадка. Голова к табурету и моим ногам, ноги в
галопе. Передние копытца стучат почти на месте,
а задние ноги описывают круг вокруг моих ног,
совсем как у боксера, разминающегося на ринге
перед соперником. Наконец, решив, что пора,
хрячок кидался на меня и я получала еще один
боевой шрам на память. Тут же тапочек слетал
с моей ноги и громкий шлепок по толстому задку
показывал, что и у меня ловкости не убавилось,
хотя процентов на 50 победа была на стороне
Саньки.
В три недели Санька спокойно доставал припод-
нятой головой до верха табуретки, где от него
спасалась наша дочь, и Юлька теперь ела в своей
комнате, так как высота табурета не спасала от
мокрого носа Саньки. Жене приходилось чесать
нахала уже двумя ногами. Когда Санька очень ду-
рил и я боялась, что от его галопирования сосе-
ди завозмущаются, брала его на колени. Санька
устраивался поудобнее, засовывал морду под ру-
ку, и засыпал так крепко, что выпадал язычок и
раздавался храп. Это называлось спать с "подо-
гревом".
Кочался январь месяц, на улице мороз "-40",
бревенчатый сарайчик промерз, и родители про-
сили Саньку подержать еще немного дома. Хря-
ку 1 месяц, куда-то силушку девать надо, и
Санька " развлекался". С уборкой его кучек про-
блем не было, он ходил в один уголок на газету.
Воду лил тоже только у порога кухни, где денно
и нощно лежала тряпка. И вот от мокрой тряпки,
ведь полдня дома никого не было и тряпку некому
было промыть, начала портиться краска пола.
Санька своим пятачком и зубами отдирал ее лен-
точками от досок и складывал посередине кухни.
Мы, приходя с работы, созерцали его творчество.
Потом наш "интеллектуал" начал с плинтусов
сдирать пленку, приклеенную для заделки щелей.
Сразу появились тараканы. Санька гонялся за ни-
ми и приканчивал на месте. Но это были цветоч-
ки. Санька был в полтора раза крупнее кошки

(большой и жирной кошки) и начал проявлять ин-
терес к холодильнику. Нет, не к его содержимо-
му, а к его расположению. От ничего неделанья,
от скуки и бессодержательной жизни, напоминая
молодых хулиганов, валящих телефонные будки и
переворачивающих скамейки на аллеях, поросенок
усердно, со знанием дела, передвигал холодиль-
ник от стены на середину кухни. Мы приходили в
отчаяние. Его уже не интересовало переворачива-
ние табуреток, не тянуло на копание тайного
хода в стене, надоело рвать полотенца в клочья
и чесание о батарею. Хотелось "больших"дел. По-
следней каплей послужило внимание Саньки к во-
допроводным трубам. В системе кухонной рако-
вины они были пластмассовые. Зная его харак-
тер, мы были уверены, что трубы будут "изучены"
на предмет выживания в агрессивных средах. Это
было уже нечто большее, что мы могли себе поз-
волить. И тогда, не ожидая, пока у нас все бу-
дет раскурочено, не слушая мольбы родителей, мы
в первую же субботу повезли Саньку на вокзал.
Тяжеленный хряк не хотел ехать на санках в
мешке, в уголке сделал дырку и громко возмущал-
ся нашим поведением. Понесли его на руках. Это
было то же, что нести бочонок с тяжелым содер-
жимым, который рвался выпасть из рук. В элект-
ричке Санька смотрел в окно и пассажиры в шоке
, не задали ни единого вопроса. Мой муж съязвил
ы что мое "чадо" сошло за ребенка-трехлетку у мам
на коленях. Коуровка Саньке не понравилась. Он
утомился в дороге от быстрой смены впечатлений,
разнервничался, описал Женьку водой в знак про-
теста и притих, лишь очутившись в своем сарай-
чике. Санька мигом оценил представившиеся воз-
можности. Гора сена и опила для почивания, бре-
внышко для игр, отличные доски на полу для уп-
ражнений в качестве живого гвоздодера. Что?
Холодно? Разве? Санька с презрением показал и
бабушке и деду, что нет прблем. Корыто с сеном
в качестве кровати его устроило, и он на часок
прикорнул для восстановления своих сил. Мы же
пошли обедать. Бабушкино сердце не выдержало
неизвестности, и, собрав все, что было вкусного
в доме, она с трехлитровой кастрюлькой отправи-
лась проведать жильца однокомнатной квартиры.
Тут уж мы удивились. Дома хватало литра густой
мешанки,а здесь Санька уписал 3 литра супа, вы-
пил водички, превратившись во внушительный ша-
рик, и продолжил заботу о благоустройстве сво-
его жилья. Мы вздохнули с облегчением.
Дома долго не могли привыкнуть, что Саньки
нет. Юлька автоматически забиралась с ногами на
табурет, а я еще долго с опаской продолжала ог-
лядываться, подстерегая несуществующие теперь
козни Саньки.