Все живое.... Страница 489 из 571

Risha73 пишет:

Мне опять нужно покупать сено, расход огромный

Если расход огромный, то или сено плохое, или кормушки неудачные.
У меня нынче сено плохое совсем.

Валентина Щипова пишет:

ஜвиктоℜия теℜентьеваஜ пишет:

А у нас +3 резко сменилось на - 30... Ещё и ветрище

у нас пока минус 20. Но мы не выездные. Все дороги ветром и снегом мокрым забило. Был дождь-нет я из дома не выходила. но сыро сильно было. И на это все мороз в двадцатку. Мороженые сугробы по пояс на дороге это ,наверное, весело . Надо пойти за хлебом прогулятся,поглядеть..

У нас тоже вчера в ночь +3, утром -18 с ветром. Ладно хоть вчерашний снег примерз, а то таким ветром все позабило бы.

Мороз с ветром, а у меня Беляна окотилась. Две девки, одна белая, другая чуть цветная - кремовая с полоской по спине. Рогатые обе.

Поленилась в сарай бегать, притащила домой. Ну, вроде морозы переждать, да пока есть хорошо научатся.

Марья 1 пишет:

С пополнением! Такие весёлые козочки, просто прелесть =)

Ага, час от роду, а они скакать пробуют))).

Валентина Щипова пишет:

Свет, очередной шедевр . Я бы даже сказала- шедеврище!!!

Вы мне льстите

Вера Зайцева пишет:

Прекрасные ушастики, Свет!

TataF пишет:

Лапушки! Зайки ушастые) [изображение]

С пополнением!

Risha73 пишет:

С пополнением [изображение]

Стрелка102 пишет:

С пополнением!

Спасибо, девочки!

Стрелка102 пишет:

Себе оставишь?

Нет. Мне надо 3 козы. А у меня и так сейчас 4. Правда 2 некози, и неизвестно, покрытые или нет. Но даже если непокрытые, я оставлю одну из некозей, а не козушку.

Нашла прелестное.

Что нам всем Пушкин сделал
— …ну а что — чиновники…дело не в чиновниках! Пушкин вот тоже — чин носил, и ничего — не умер!
— Пушкин умер.
— Ну ты всегда был занудой! Ну умер, да. Но ведь не от этого!
(Из разговора, подслушанного на Невском)
В день его смерти мы в юности- молодости заказывали панихиду. Пушкин – русский бог-демиург. Бог умер. Надо помянуть добрым словом. И добрым вином. Слово он нам дал. Вино сами купим.
Сейчас же мы вместо дружеских трапез и пирушек (хоть и по скорбному поводу) в день его смерти хочется еще раз перечитать его, спокойно поразмышлять о нем, веселом и мудром Пушкине, солнце, озарившем русскую жизнь, о поэте-царе, и о Поэте и Царях. Мы взрослеем вместе с Пушкиным, замечали? Стареть нам с Толстым, но это после, после. Не сейчас.
А сейчас…
А сейчас, что ни скажи о нем – все будет банальностью, кем-то уже сказанной, подуманной, произнесенной, написанной и откомментированной. Потому что жизнь мало какого русского человека изучена так пристально, так подробно, так внимательно – по дням, а порой и по часам, как жизнь Пушкина. И как смерть Пушкина. Обед одного тогда, в золотую эпистолярную эпоху, прекрасно описывал в своем дневнике другой, семейные неурядицы которого обстоятельно пересказывал в частном письме третий, третьего же ужин запечатлел в виде анекдотца в чьем-то альбоме первый.Замыкается круг, и круги расходятся, и жизнь Пушкина, и его ближнего круга, и круга подальше, изучена за долгие годы хорошо, местами совершенно и можно ткнуть в календарь и, прогуливаясь по Мойке, представить, что было здесь, на берегах Невы,в эту дату.
Это пристальное внимание к Пушкину закономерно и понятно. Пушкин действительно – русский бог, национальное божество, созидательный и созидающий дух. Если бы его не было – его стоило бы придумать. И он и был придуман, с его жизнью-романом, с его оперной трагической дуэлью, с чернокожим чужеземным прадедом, крестником Петра Великого, с красавицей женой, с друзьями-бунтовщиками и канцлерами, с ссылками и царской дружбой, с любовными историями, и главное, главное! – с редким могучим даром. Столько всего должно было случиться и сложиться, чтобы выкроилась эта особая, уникальная, штучная судьба, первого русского Поэта, вундеркинда и хулигана, русского певца и мыслителя, прозаика и драматурга, историка и издателя, журналиста и злого шутника, любовника и мужа, верного друга, умницы и мудреца, острослова и критика – Пушкина. И не вглядываться в него. Как в божество – невозможно. Даже те, кто ничего никогда не читал у него, принимают его на веру – лучший так лучший, Пушкин так Пушкин. Это жрецы припадают к священным письменам, твердят их наизусть. Большая часть паствы просто соглашается с культом, и у них божество в мастеровых – а кто убирать будет? Пушкин? Чинить кто будет? Пушкин? Кто будет все исправлять? Да Пушкин, Пушкин. Как русский народный домовой, как гений этого огромного места,что от моря до моря – Пушкин. Наш всесильный лар и пенат. Без него тут двести лет уже ничего не бывает,, без Пушкина.
Мы даже его фамилию не слышим – настолько она для нас не слово! Не слышим там пушек. Не замечаем этой необъяснимой, но для любого русского уха слышной комичности в схожих словах – Пушкин, Сушкин,Мышкин, Кошкин,Душкин, Тушкин, Пупкин. Поэт Пупкин – смешно. Поэт Пушкин – а как иначе? Поэт Пушкин – это идеал. Это норма. Недостижимая. Эталон.
Он создал нам язык. Мы говорим с вами пушкинским языком. Все еще. Не языком Державина, Ломоносова, Сумарокова, Хераскова, мы говорим пушкинским языком, обедневшим и обогащенным, но это наследство нам от него.
Он создал нам литературу. Нет, не он первый писал стихи и прозу, почитайте Жуковского, «побежденного учителя», или вот басни Крылова – у него есть строки, вполне пушкинские, и язык его живой, родной, «пушкинский»; или вот Карамзин, особенно его записки русского путешественника — там уже приближение, проблеск,но. Но именно Пушкин научил (и продолжает учить) нас этой божественной простоте, этой округлой ясности прозы, этой иронии и игре с читателем, к которому как к равному интимно обращается он, чуть усмехаясь, автор.
Ах, да что говорить о влиянии Пушкина на русскую литературу! Это тема неисчерпаема, и профессиональные пушкинисты исследовали ее подробно. Он создал нам роман, он задал эталон русской любовной лирики (он объяснил нам наши чувства, назвал их по-русски, научил объясняться в любви ясным и сладким языком, а не как римляне и греки в скверном переводе), он облек гражданские чувства в лирику, он показал, что поэт может быть патриотом, и при этом противостоять царю и власти, он научил нас, что воля и свобода (Пушкин! Тайную свободу пели мы вослед тебе!) – это важно! Это очень важно! Как честь! Он был журналистом и издателем, и первым сделал это не хобби, не милым барским занятием – делом! Работой! Он был трудяга, наш Пушкин. Петр был работник на царском троне, Пушкин – на Олимпе. Царь Россию вздернул на дыбы, развернул и пришпорил, русский – а смотрел все в Европу, и принес много чужих «немецких» слов. Пушкин, с долей африканской крови, прозванный в Лицее Французом за любовь и знание в 12 лет Вольтера и Руссо и французской литературы и языка вообще – он назвал нам мир по-русски, описал его, и как красиво и точно назвал и описал!
Но не менее важна для нас для всех, его судьба. Эталонная, ставшая примером. Жизнь поэта и человека Александра Пушкина.
Это благодаря ему у нас отпечаталось, сохранилось где-то в подкорке и оттуда сигналит, что Поэту не идет мундир чиновника. Что не ему гоняться за чинами и начальственным поощрениям, что его доля – милость к падшим призывать (а не кричать распни, не добивать сваленного). Это Пушкинский шаблон, Пушкинская матрица – быть поэту ссыльному, иметь жену-красавицу, верных друзей, погибнуть во цвете лет. И всякий успешный, с государственной дачей и наградами поэт (ну не только поэт – шире – художник) у нас чувствует свою неправильность, свое несоответствие, чувствует необходимость оправдаться или придумать себе страдания и гонения.
Таков уж гениальный сценарий Пушкинской судьбы…
Пушкин научил нас, что русский человек может быть и таким – свободным и легким, аристократически небрежным и остроумным, открытым богатству культур всего мира, хоть и в глухом псковском углу сидючи, быть глубоким и серьезным, и думать о красе ногтей, что он может не коснеть, а развиваться, делать ошибки, заблуждаться, расти, отбрасывать старое и принимать новые идеалы, новые формы, не теряя ни своей цельности, ни своего лица, ни чести.
Если говорить о русском духе, то вот он – в пушкинских строках, от юношеских романтичных «о дева роза, я в оковах» до бессмертного «народ безмолвствует», от любви к женским ножкам до размышлений о русском бунте. Он опьянения жизнью до трезвого, а порой и скорбного анализа.
Если уж есть этот русский мир, о котором сейчас взялись говорить на все лады, то один из его создателей и спасителей. Ангелов-хранителей, пророков и апостолов Пушкин и есть. Не тираны эти ваши усатые, а он, кудрявый. Любимый.
Я знаю, его сейчас любить стало немодно, особо продвинутые говорят, что писал он пошло, гладенько, достаточно средне, таскался по балам и бабам, царя называл умным, и что он сплошное общее место.
А я люблю.
И мне трудно отделить живого Пушкина от поэта.
Потому что тут все слилось в одно – и старик со старухой, которая с детства раннего научила, как нельзя себя вести никогда, и буря мглою, которую в детстве читала мама, когда мы жили на Дальнем Востоке, и там за окном в это время выл ветер и заносило снегом подоконник, и детские же воспоминания о Лицее, об этом зеленом коридоре с дортуарами и о воспетой им Девы с кувшином, и то, что меня, как и его, водили гулять в Летний сад (пусть и не француз убогой), и от того, что бабушка – родом из маленькой деревни в двух километрах от Пушкинской могилы в Святогорском монастыре. Проводя несколько раз лето в деревне у родственников, я шла и думала – а может, Он (так и думала с большой буквы) видел еще этот дуб, ну мог же он его видеть, проскакать на коне и увидеть, и этот маленький скромный домик, тот самый, который был построен как замки строиться должны. Тут все сразу — и эта станция Выра, мимо которой проезжаешь, когда едешь по шоссе в Псков, и даже город Луга Петербургского округа, и Одесса, в которую приезжаешь в гости к любимой тетке, а думаешь про полу-милорда, не говоря уже про родную альма-матер, в которой когда –то был дом австрийского посланника, у жены которого, Долли Фикельмон (внучки Кутузова) был один из самых блестящих петербургских салонов, и с которой он дружил, и где часто бывал, и была легенда, что был у них роман (это вряд ли, но думать о том, что где-то из нынешних аудиторий Пушкин сорвал (или подарил) украдкой поцелуй светской львице и интеллектуалке, если даже не… думать об этом было приятно и волнительно.
И простота и сила его поздних стихов, и эта постоянная лукавая игра с читателем, и его умные письма друзьям и обстоятельные, серьезные, как равной — жене, и его ранняя слава, и его высокопоставленные покровители, что опекали его, опекали, но так и не уберегли, и эта мучительная смерть, пуля в животе, морошка с Круглого рынка , таинственное отпевание (я знаю, как там пахнет, в комнате, где стоит тот самый диван, на котором он умирал, с детства знаю) , и все эти — Я помню чудное мгновение и тут же – еб Анну Петровну Керн (или нет?), и его негритянские белки, и быстрые злые неприличные экспромты, и дружба с гусаром Чаадаевым в ранней юности (сейчас в таком возрасте еще опекает ювенальная юстиция, когда он на пирушки сбегал из лицея в Павловск, где были взрослые, прошедшие войну, офицеры), и эти интимные балы в Аничковом , из-за которых пришлось ему надевать камер-юнкерский ненавистный мундир (а у меня там выставка была, между прочим,в детстве, в Аничковом), и этот бокал лимонада перед дуэлью у Вольфа и Беранже, и оперы, и Медный всадник, что скачет ночью по городу и топчет бедного Евгения, и три карты, и весь этот петербургский текст, городской и вечный…
Всего этого с детства же так много, что его видишь живым, смеющимся, хохочущим, грызущим яблоко, картавящим, кудрявым, спесивым, злым и быстрым на язык, некрасивым, легко танцующим, надменным, умным, с тяжеленной тростью для верности руки во время дуэлей (все зря, все зря, всякий раз думаю), видишь его, легко вспрыгивающего на коня, молодого, вечно молодого (мне уже больше, на несколько лет больше, чем ему, когда он умер), и при этом вечно, недогоняемо взрослого, прожившего гениально-красивую судьбу, правда солнцем затмившего всех современников (не будь его – ярче бы сияли и Баратынский, и Батюшков, и Жуковский, и Крылов).
Люблю Пушкина, не особенно раннего, романтичного, но такого сильного в «Онегине» (которого однажды выучила наизусть так, что и сейчас помню лишь с небольшими лакунами), в Медном всаднике, в роскошных повестях Белкина, недостижимых по высокой простоте и легкости, в Маленьких трагедиях…
Господи, да разве все перечислишь…
И мне жаль, искренне жаль тех, кто свысока усмехается, что Пушкин – средний поэтишко и пошляк к тому же. Жаль их, потому что им скудно отсыпали за что-то дара понимания его легкого, ароматного, волшебного и огромного дара.
А без этого понимания – что они там могут понять про страну, в которой родились и живут?
Бедные.
Нынче день поминальный. В юности-то, собираясь в этот февральский день (и вечно вот он был какой-то холодный, неприятный – или – так помнится) выпивали, конечно. И обязательно был тост за Никиту Козлова, «дядьку» Пушкина, что был с ним с детства, что «ходил» за ним всю жизнь, и который нес его на руках, как младенца, раненого, после дуэли, из кареты в квартиру на Мойке.
«Грустно тебе нести меня?», спросил его поэт.
Ой как грустно…
Легкая как перышко великая ноша, бедный бедный Пушкин, как жаль, что умер.
В детстве ведь отчего-то казалось (я знаю, не только мне) – что вот не убей его тогда Дантес на дуэли – жил бы да жил, жил бы да жил.
Да?

Анна Север.

mommy пишет:

Чисто с эстетической точки зрения — есть и более поэты, чем Пушкин.

Есть. И более. Просто без Пушкина на русском языке они были бы невозможны.

mommy пишет:

Считаю ли я его обязательным для современного культурного человека гением? Нет.
Считаю ли я, что абсолютно всё, вышедшее из-под его пера, гениально? Нет.

В интернете все правы)))

Собственно в тексте автор выразил свои чувства по поводу годовщины. Свое ощущение поэзии Пушкина, свое отношение к его личности. Этакая поминальная молитва. Она тоже так считает

mommy пишет:

Считаю это вот избыточное обожествление классиков скорее вредным, чем полезным (для культуры) явлением. Ибо оно мешает проникновению в абстрактную культурную Библию не менее совершенных поэтов, которым не повезло родиться гениями в более позднее время.

Чем и кому мешает?
Тем, кто "а, да, Пушкин гений, мне в школе говорили"? Стихи? - "выпьем с горя где же кружка"
Им нет дела как до Пушкина, так и до поэтов, которым не повезло.
А обожествляющим как раз Пушкин абсолютно не мешает воспринимать.
С другой стороны, если человек желает любить Пушкина и не любить Маяковского, то он заведомо прав менее, чем тот, кто желает любить Маяковского и не любить Пушкина? (Маяковский взят чисто для примера, можно подставлять любое другое имя).
Пушкин невероятно сложен при своей видимой простоте. В "Евгении Онегине" слоев и планов столько, что при попытке вчитаться и вдуматься в текст буквально проваливаешься, как Алиса в страну чудес.
Только кому охота вчитываться?
Все же знают, про что это. "мой дядя самых честных правил", "чем меньше женщину мы любим", письмо Татьяны Онегину. Самые продвинутые вспомнят "двуногих тварей миллионы". Вот и весь роман в современном массовом сознании. И очень хорошо, если хоть это зацепилось. Большинство, кроме названия, ничего не вспомнят. Некоторые и названия не знают.

mommy пишет:

Схренали?

Да нисхренали.
С того самого, что русскую поэзию в том виде, в котором мы ее имеем, создал Пушкин.
Это этапы, ступени, уровни.
Кантемир, Сумароков, Ломоносов, Державин, Пушкин.
И если до Пушкина надо было именно вот так писать, как надо, то после Пушкина стало можно, как хочешь. Именно Пушкин открыл все многообразие ритма стиха, всю гибкость и выразительность русской речи в поэзии. Даже при чтении Державина нужно прилагать усилия. Пушкина можно читать, как современного поэта.
Есть такой фундаментальный труд Андрея Белого - "Ритм как диалектика и "Медный всадник", в котором Белый наконец точно установил, как создается разнообразие ритмов в поэзии. 100 лет понадобилось, чтобы установить, как это делал Пушкин. А он это сделал, и показал, что это можно. И дальнейшая русская поэзия выросла из его стихов. Именно такая, какая она сейчас есть.
Не было бы Пушкина, у нас была бы совсем другая поэзия.
И, Мил, ты знаешь, что мы относимся к поэзии сильно по-разному. У тебя восприятие "из головы". Тебе важно "о чем". Важны чувства поэта.
Мне часто неинтересно о чем. Мне интересно "как". Мне важно, как это звучит.
Мне интересно как это сделано.
И у Пушкина звучит потрясающе. И очень часто вообще непонятно как это сделано. Нет, то есть понятно, но почему это дает такой потрясающий эффект - не понятно))).
И образы, какие он находит образы, это что-то невероятное, невозможное.
А с другой стороны... Всем ли нужна поэзия? Масса людей совершенно спокойно живет без нее. Что не делает их хуже. Ну не читает человек стихи. Это ужасно? Как по мне, так нет.
Выбирает человек для чтения стихи Пушкина и отвергает современных поэтов. Это ужасно? Нет.
Не воспринимает человек классику, но в восторге от современных поэтов. Это ужасно? Нет.
Люди разные, вкусы разные.
Но отрицать значимость Пушкина для русской литературы это примерно так же, как отрицать значимость Менделеева в химии. Да, не Менделеев, кто-то другой открыл бы. Где и когда? Ну где-то и когда-то открыл бы. Но открыл именно он. Потому и великий, потому и гениальный.
Вот и Пушкин открыл. Потому и великий, и гениальный.

Вот что делать, когда на дворе - 37 с утра?
Правильно, закинуть в машину теплые вещи, парочку подруг, ребенка и поехать в Колывань. А че? У нас по плану.
Колывань - старое село, основанное в 1797 году, красивое, дорога к нему красивая, через бор. Два храма 19 века, много старых домов, краеведческий музей.
Сначала мы отправились в
Покровский Александро-Невский монастырь.

Потом - к Собору во имя Святой Живоначальной Троицы.
Собор в парке, там памятник Николаю Чудотворцу.

И Герою Советского Союза Дмитрию Николаевичу Пичугину

К собору ведет широкая аллея.


А еще в парке устроены замечательные горки)))

После прогулки по парку мы замерзли и проголодались. И поехали искать, где поесть.
Подъехали к одному заведению, у них заказан большой обед. Другое закрыто.
Третье оказалось очень симпатичным кафе, где пекут весьма недурную пиццу.

Пообедали, согрелись, и поехали в краеведческий музей.

mommy пишет:

Пушкин может и «открыл» это салонным дамам да литературным критикам… преподнес в печатном виде — полученные от Арины Родионовны древние напевы

Да господь с тобою, при чем тут Арина Родионовна? Она и нянькой-то была не Пушкину, а его сестре, Ольге. И ранняя его поэзия - не из "русской народной", а из античной, французской и английской литературы. Русское у него от бабки. Дворянки. Его "Песни западных славян" - чистейшая мистификация, равно, как и сказки.
Если че, народ "родственность" этих сказок прекрасно понял, и "Сказка о золотой рыбке" ушла в фольклор.
И народные ритмы... Это то, что у нас знают и понимают намного хуже, чем даже Пушкина. То, что у нас считается "славянской мифологией" на 90% выдумано в 19 веке. И большинство "песенного фольклора" оттуда же.

mommy пишет:

Поэтому и не надо так уж навязывать замшелых гениев-классиков. Помнить надо, навязывать — нет.

Мил, извини, я так навязываю?
Вот этот текст, чуть ли не единственный здесь о Пушкине - навязчив? Навязчив настолько, что требует борьбы и настойчивых доказательств неважности Пушкина в русской литературе?
Или ты считаешь, что Пушкина "так навязывают" в школе? Про школу - это далеко не так. От 5 до 10, кажется уроков в год. Правда, в каждом классе, с 5 по 9. Но Пушкин - не единственный, кого изучают в школе, по другим писателям примерно такое же количество уроков. Если сесть и посчитать, так на Достоевского может и больше придется. Хотя о чем это я? Достоевский тоже замшелый классик.
Или ты продолжаешь спор со своей мамой? Ну тут извини, я не знаю позиции твоей мамы, и ничего не могу сказать ни за, ни против.