О силе, дарующей счастье...

Что такое совесть? Откуда она? Для чего она? О чем она свидетельствует? Совесть есть голос Божий внутри человека, блюститель правды и каратель неправды: что совесть повелевает, то и Бог повелевает; что совесть воспрещает, то и Бог воспрещает. Она есть судья неподкупный и неумолимый. Каин убил брата и всю жизнь провел «стеня и трясыйся». Иуда продал Христа и не рад был сребреникам, полученным за Христопредательство: он «шед, удавися». Петр отрекся от Христа и «плакася горько». Но сила совести этим не ограничивается. Она не только обличает преступника закона, но побуждает его самого искать наказание за преступление. Многие преступники, не вынося терзаний совести, сами выдавали себя в руки правосудия, чтобы, перенеся заслуженное преступлением наказание, избавиться от мучительных преследований совести своей.

Если совесть есть столь неумытный судия, если она столько печали приносит преступнику, то зачем человек приобретает для себя такого обличителя? Зачем злодей носит в себе судию и свидетеля? Почему преступник, желающий избавиться от этого обличителя, отравляющего его жизнь, не может избавиться от него? Не значит ли это, что человек не сам приобрел такого судию и не по своему желанию он носит его в себе? Кто-то другой повелел этому судие обитать в нем вопреки его желанию. Если совесть радует меня, награждает миром, когда я делаю добро, если она наказывает меня, когда совершаю преступление, если она преследует и мучит меня, когда остаюсь ненаказанным за грех, - то не значит ли это, что существует во мне, со мной некто иной, отличный от меня; это - не я, совершающий добро или зло, а иной, судящий меня, похваляющий за добро и осуждающий за зло. Пребывание во мне или отсутствие этого иного зависит не от меня.
Кто же дал мне этого неразлучного друга и врага моего? Не люди дали мне его, не из книг научился я отличать добро от зла – нет, этот мздовоздатель явился вместе со мной, независимо от меня. Хотя он живет во мне, но имеет свое суждение, судит по своим законам; он осуждает меня, когда я желал бы оправдать себя; он оправдывает меня, когда люди осуждают меня. Это – руководитель мой, данный мне не родителями моими, не воспитателями, но кем-то иным. Этот иной, очевидно, любит только добро и ненавидит зло. Кто этот иной, как не Бог правды, создавший меня по образу Своему и охраняющий образ свой во мне через совесть мою, этого наставника и судию моего? Если зло осуждается совестью, если совесть есть глас Божий, то почему некоторые люди, по-видимому, не чувствуют, или мало чувствуют угрызения ее при нарушении нравственного закона? Нельзя ли из этого заключить, что совесть есть нечто случайное в человеке, не составляет неотъемлемой принадлежности существа его?
Действительно, у некоторых порочных людей как бы не существует совести. Но такое состояние – ненормальное, оно есть болезнь души, подобно умопомешательству. Притом это состояние временное, это нравственный сон, после которого наступает пробуждение – заснувшая совесть иногда внезапно пробуждается. Она умолкает на некоторое время как бы для того, чтобы потом придать голосу своему большую силу. Она действует по разумным законам: если молчит, то потому, что как бы знает, что голос ее в это время не будет услышан. Она ожидает благоприятного времени, когда преступник может услышать ее голос. Так, иногда она подходит к нему во время болезни его или несчастья, иногда пользуется обстоятельствами, напоминающими время преступления, встречей с людьми, совершившими подобные преступления. Тогда она воспроизводит в памяти преступника совершенное им преступление, жжет его своими упреками. Но с особенной силой совесть восстанет на грешника в день смерти его!
Если такова сила совести здесь, когда человек может заглушить голос ее, отвлекая свое внимание от упеков ее разными способами, то что будет после смерти, когда грешник потеряет возможность укрыться от себя, от своей совести?! О, угрызения ее будут столь ужасны, нестерпимы, сколь нестерпимо будет угрызение червей, которым будет предано тело его.
Учение здравой науки говорит нам, что в мире нет ничего такого, что существовало бы напрасно, без цели, без надобности. Если телу нашему дано ощущение боли, холода, утомления, то это для того, чтобы мы охраняли его от всего могущего действовать на него разрушительно. Если дан нам внутренний голос, одобряющий доброе и осуждающий злое, то это, конечно, для того, чтобы мы избирали первое и отвергали последнее. Если нам дано чувство правды, требующее наказание за преступление и награды за добродетель, то это свидетельствует, что это чувство не должно остаться неудовлетворенным: преступление должно быть наказано, а добродетель – получить награду.
Между тем мы видим, что здесь, на земле, добродетель не всегда награждается, порок не всегда наказывается. Если бы это навсегда осталось так, то можно было бы подумать, что чувство правды, присущее всему человечеству, дано людям бесцельно. А этого никак нельзя допустить, потому что, как сказано выше, в мире нет ничего бесцельного. Значит, чувство правды непременно будет когда-либо удовлетворенно. А так как оно здесь, на земле, не всегда удовлетворяется, то, значит, еще будет время, когда последует такое удовлетворение. Следовательно, смертью существование человека не оканчивается – будет посмертная развязка того, что началось, но не окончилось на земле, - праведное воздаяние: праведнику – по правде его, грешнику – по делам его. Если несомненно есть Бог, то несомненно и то, что Он правосуден, неправосудный Бог, не есть Бог, а если Бог правосуден, то непременно воздаст каждому по делам его. Если мы не видим такого воздаяния здесь, на земле, то непременно оно должно быть там за гробом: Лазарь воспримет за терпения благая, а богатый – за жестокосердие свое.
Итак, совесть есть голос Божий, указывающий нам нравственный закон, одобряющий за исполнение его и обличающий нарушителей его и тем предохраняющий от будущего Страшного суда и наказания за преступление. Пренебрегать голосом совести – значит пренебрегать своим счастьем и здесь на земле, которым награждает человека спокойная совесть, и приготовлять себе то неизбежное наказание, которое ожидает в будущей жизни всех остающихся здесь ненаказанными за грех и не удовлетворившими правде Божией покаянием и теми средствами, какие дарованы людям по милосердию Божию для очищения грехов. (Макарий (Невский), митрополит. Избранные слова, речи, беседы, поучения (1884-1913). М., 1996. С. 32-34.)