РУБЕЦ НА СЕРДЦЕ

Рубец на сердце
Николай не был заядлым охотником. Старенькую «тулку-курковку» всегда носил на плече, когда пас своих овец по неугодьям вдоль реки.
Ружьишко было необходимо, чтобы пугнуть волков и бродячих собак. Попутно в сезон охоты добывал уток, зайчишек, разнообразную боровую дичь. Бывало, саданет по налетевшему косяку, но больше на авось - разве достанешь, …высоко.
Погожий денек в конце сентября. Отара уже насытилась, главные матки стали заворачивать к дому. Тут-то и углядел пастух на поле табунок с десяток гусей. Сильно не надеясь на успех, все-таки решил попытать счастья – добыть заветный трофей.
Скрадывался за кустами, переползал открытые участки на животе. Наконец, свалился в мелиоративную канаву, прямиком выводившею его к цели. Надрав пучки пожухлой травы, прикрыл голову для маскировки. Затаив дыхание медленно приподнялся над земляным урезом.
И боже! Вот они рядом. Кинь камень – не промахнешься. Не веря в удачу, присел. В мыслях стал просить Всевышнего посодействовать. В памяти всплыл образ языческой богини зверей и охоты Зеваны.
- Помоги! Помоги! Я отработаю, все что пожелаешь – беззвучно шептали губы.
Привычным хватом цевье двустволки легло в ладонь. Два патрона в рот. Прихватил зубами на случай быстрой перезарядки. Снова с замиранием сердца стал высовываться. Знал, что спешить не стоит. Когда мушка нашла сошедших на одной линии гусаков, грянул выстрел. Оба рухнули на землю. Разом стадо взмахнуло крыльями на взлет. Еще выстрел - вновь один повержен. Охотник вскакивает. В секунду досылает новые патроны в ствол и уже дуплетом из поднявшихся птиц вдогон вываливает четвертого.
Адреналин ударяет в кровь. Пар от возбуждения готов вырваться из всех отверстий. Придавленный керзачем еще трепыхавшийся гусь дрожью отдает в ногу. Минутная оторопь свела колени слабостью, захотелось присесть.
Такое с ним случалось и раньше. Первый раз, когда еще мальчишкой из мелкашки снял с елки белку. Второй – после армии, уже разменял четвертак. В сильный снежный буран лоб в лоб вышел на сохатого. Среагировал мгновенно одной пулей перешиб хребет. Теперь вот снова. Неприятные ощущения длились несколько дней. Но были и плюсы. С этого момента с охотой стало твориться что-то невообразимое. Как говорится – поперло. Вот и старший сын со своим пятизарядным полуавтоматом с завистью стал посматривать на отца и его «курковку».
За месяц было добыто столько дичи, что не удавалось и за год. При этом счастливчик ни разу не вспомнил ту, к которой взывал. Удача всегда была рядом, пока не произошел особый случай.
При обычном походе за грибами в глубине леса под валежиной был обнаружен подранок - гусь с перебитым крылом. Не смог Николай свернуть ему шею и бросить в рюкзак. Заботливо положил в корзину, принес домой.
Осень выдалась удивительно теплой. Перелетные птицы продолжали тянуть на юг. Найденыш поправился и окреп. Все время проводил на пруду. Встав на крыло, отлетал от хуторка недалеко, на ночь возвращался назад.
Подвернули настоящие заморозки, безжалостно заковывая ледяным панцирем водную гладь. Последнему запоздавшемуся косяку спасенный подал голос. Сородичи разом отозвались, завернули круг. Все домочадцы высыпали наружу на проводы. Растревоженное нутро наполнилось грустью.
- Давай лети – взмахом рук Николай словно подтолкнул гуся. Оторвавшись от земли, прощальным пролетом тот обозначил благодарность. Темную, примкнувшую точку, уже не различают вдруг заслезившиеся глаза.
Всю зиму мужик не мог нарадоваться свалившемуся фарту. Знакомые селяне поражались его добычливости. Некоторые стали подшучивать, что он связался с нечистой силой.
Нудные дни межсезонья приходилось коротать на озерке у лунки. Довольствуясь мелкой рыбешкой, не мог дождаться весенней охоты. Мимо проходили коллеги по промыслу с богатым уловом.
- Что, не задобрил водяного – с издевкой подкалывали.
Мандраж начался уже с вечера в пятницу. Патроны всегда заряжал сам, подходил к этому с особой тщательностью. Ночью спалось плохо, сослался на возраст. Встал очень рано, и наспех напившись чаю, в предрассветных сумерках тронулся в поля. Не везде водоемы освободилась ото льда. Поэтому решено было промышлять по разливам.
Полоска света между облаками просунулась на востоке. Обозначилось первое водное зеркало. За рябью колыхнулся едва различимый силуэт, похоже, крохаля. Цель - вот она неподвижная рядом. Вскинутый дробовик изрыгнул сноп дроби. Пух и перья разлетелись в стороны, тушку отбросило в осоку. Охотник обошел лужу.
- Никак гусь? Выходит, ошибся – досадовал Николай. Полдня бесполезно проходил по угодьям без шансов на меткий выстрел. Наломав ноги, чертыхаясь, повернул домой.
В какой-то момент за спиной в рюкзаке почувствовал движение. Ослабляя завязки, увидел, как руки затряслись. С трудом выложил гуся на землю. На правом окровавленном крыле знакомая метка от старой раны. В бусинке глаза затухала жизнь.
- Черт, неужели мой? – отпрянул. Сомнений не было это он. Под сердцем кольнуло, боль ударила под лопатку, замутило.
- Зачем вернулся? Зачем?
Под вечер за прудиком на взгорке появился свежевскопанный холмик, придавленный большим камнем. Ружье забросил на целых три года. Но и после изредка выбираясь на охоту не испытывал ни радости, ни удачи, которую как отрезало.