Кормилец
В год полета Гагарина в космос Сашке исполнилось одиннадцать лет. Отец, как только стали выдавать крестьянам паспорта уехал на заработки в Сибирь и где-то там бесследно сгинул. Мать погоревала да делать нечего, надо растить сына. Выучиться сама не успела, только семь классов одолела, рано вышла замуж. Спасибо председателю колхоза взял на работу приемщицей молока. Денег почти не видела все больше трудодни да натуроплата. Терпели нужду во всем.
На летних каникулах Сашка целыми днями был предоставлен самому себе. От отца осталась удочка, и он пристрастился к рыбалке. Снасть была так себе: березовое удилище, леска вся в узелках с поплавком из бутылочной пробки, а вот крючок настоящий, кованный. Мать вначале была не довольна, что сын пропадает на речке. Изменила свое мнение лишь после первого серьезного улова в полтора десятка пескарей и с уважением, потрепав по голове, по- взрослому назвала его: «Ты мой кормилец».
Был у мальчика злейший враг. Через дом у тети Гульнары проживал гусак по кличке «Бабай». Во главе своего стада из трех гусынь с выводками, каждый день спускался на кормежку к речке. Шириной три-четыре метра, мелкая, больше похожая на ручей она петляла в пойме.
На этой общей для промысла территории происходил у них конфликт, переходя в ожесточенные стычки. Защищая свое хозяйство, при появлении конкурента-рыбака гусь, шипя и расправив крылья, подначиваемый гусынями, угрожающе шел в атаку. Единственным орудием, которым мог защищаться Сашка, была удочка. Результатом этих столкновений стало сломанное удилище и вконец изорванная леска. Но самым трагическим финалом, с которым невозможно смириться – потеря крючка, а запасного не было. Чуть не плачущего от обиды сына мать успокаивала:
- Не переживай, я попрошу деда Афанасия привезти из райцентра.
- Да, когда он еще поедет? – не успокаивался мальчик.
- С чем я буду ходить на рыбалку?
- А, давай мы сделаем бредешок, - предложила мать.
- Из чего?
- Вот, - и вытащила из сундука старую тюль.
- Так она вся в дырах.
- Ничего, я заделаю. Ты сбегай на задворки, вытащи из плетня палку, перепили пополам.
Пака Сашка орудовал старой ржавой ножовкой, полотно под руками матери стало приобретать форму мотни, свисающею треугольником, в который зашили камушек, чтобы не всплывала. Закрепив концы на палках, понизу пустили для усиления прогудроненную дратву, что починяли валенки.
- Мам, здесь надо грузил навесить, - присоветовал сын.
- Иди, поищи что-нибудь в кладовке.
В ящике, Сашка нашел три большие гайки: одну закрепили по центру, две поменьше по бокам, наконец, он готов. Хотелось прямо сейчас побежать на речку испытывать. Но на дворе был уже вечер, и мать насилу загнала его в кровать. От предчувствия завтрашней рыбалки не спалось. Луна подсвечивала в окно, в углу белизной отдавал двухметровый бредешок.
С новой снастью рыбалка была добычливая, но постоянно нужно было уговаривать как минимум двух друзей-одноклассников. Те не всегда горели желанием, при этом приходилось еще делиться уловом. В конце концов, Сашка наловчился справляться один. Наматывал полотно на палки, укорачивая до ширины раздвинутых рук. В заводи мутил воду, ходя кругами и поднимая ил. Когда рыба, ослепнув, начинала тыкаться в ноги, быстро водил бредешком, часто приподнимая. Улов тут же складывал в чехол от противогаза.
За этим занятием он был, застигнут «бандой» во главе с гусаком «Бабаем». Они вышли на противоположную песчаную косу, заводь была их любимым местом. Пути к отступлению не было. Вокруг плотной стеной, у самого берега произрастал ивняк. Сразу ринуться в атаку по воде «Бабай» не решался, выжидал. Видимо понимал деваться Сашке некуда, его штаны лежали сложенные на камушке.
Было понятно, что миром не разойтись. Обе стороны стали готовиться к бою. Сначала мальчик освободился от бредешка и сумки с рыбой, затем поискал глазами палку. Подходящая лежала на «вражеском» берегу. Нужно было прорваться к ней, но это становилось почти невыполнимой задачей. Как только он смещался по воде, чтобы сблизиться, так сразу смещались гуси. Постоянно между ним и палкой находился противник.
Сашкино терпение лопнуло! Подросшие гусята стали теребить клювами его штаны, грозясь раздербанить в клочья.
- Кыш! Кыш! - яростно крича, кинулся их спасать.
«Бабай» принял вызов, но сделал роковую ошибку. Не дожидаясь, когда «противник» с голыми ногами окажется на берегу, ринулся в бой. Они схлестнулись на мелководье в поединке. В воде короткие лапы гусака не давали ему преимущества. Сашка ловко увертывался, уходил от ударов. В какой-то момент тот всё-таки щипнул за бедро и тут же был схвачен за шею крепкими мальчишескими руками.
- Ах, ты кусаться!? Вот я тебя!
Вытащив, упиравшегося обеими лапами «Бабая» на берег, что было сил, раскрутил по кругу. Когда тяжелая туша взмыла в воздух, зашвырнул на глубину. Чертыхаясь, гусак бил о воду крыльями. Напрягал непослушную шею, силился поднять полузатопленную голову. Наглотавшись воды, бочком начал сплавлялся по течению. За ним по берегу капитулировало все его шипящее войско. Это была тяжелая заслуженная победа. С этого момента, если издали «Бабай» видел Сашку с удочкой или без нее, то немедленно уводил свое стадо в сторону.
Мать изнемогала от приставаний сына.
- Когда дед Афанасий поедет в райцентр?
- Когда привезет крючки и леску?
И так каждый день, с утра до вечера. Однажды она не выдержала и отругала его.
- Что ты все канючишь? Вот пристал словно репей. Иди да спроси у него сам.
Дед Афанасий не был родным дедушкой. Промышлял тем, что драл ивовое корье, этим и жил. Над Сашкиной мамкой держал негласное покровительство. Помогал, чем мог: печку там наладить, чтобы не дымила или дровишек подвезти, чтобы зимой не мерзли. Все это делал он по старой памяти об отце – дружили они раньше, хотя и была у них большая разница в возрасте.
Набрался смелости мальчишка, прямиком направился к деду. Жил Афанасий обособленно, на краю села. Застал его за работой, тот перекладывал вязанки с корьем, подсушивал.
- Чево малец в такую даль притопал? – встретил старик.
- Мать послала? Не случилось ли чего?
- Нет, не случилось, - ответил Сашка.
- Коли сам пришел, рассказывай, в чем нужда?
- Когда вы в райцентр поедите?
- Так видишь один я, не справляюсь. Нужно наготовить корья на целую машину, тогда заготконтора приедет.
- А можно я помогу?
- Если хочешь побыстрее, то не возражаю, только мамку предупреди. Вот завтра и начнем.
- Хорошо, я обязательно приду, - Сашка задал стрекача, сверкая босыми пятками, вдогонку неслось:
- С утра-а-а.
Неделю первую половину дня помогал деду. Пучки корья подтаскивал к телеге. Лошадь фыркала, косила взглядом, пугала и норовила куснуть. Спешили до сильного солнца заполнить воз, связать вязанки и убрать под навес, на просушку.
- На рыбалку пока не ходишь? – поинтересовался дед Афанасий.
- Бредешок совсем изорвался, не хожу.
- Глянь, что тебе приготовил.
- Удочка! Без лески, - расстроился Сашка.
- Погодь, сейчас смастерим.
Старик скрылся в доме, через минуту появился с катушкой в руках, испорченным будильником и тетрадкой в клетку.
- Это вместо лески, - привязал на древко суровую нитку.
- Поплавок сделаем из гусиного пера, - подобрал его на земле у сарая.
- Грузило нам заменит вот эта гаечка из часов.
- А крючок? - не выдержал Сашка.
- Не спеши, придумаем, - загадочно хмыкнул дед, развернул на середине тетрадь, вытащил скрепку: один конец подогнул совсем, а другой молоточком для отбивания косы тихонько-тоненько расплющил и тоже подогнул под небольшим углом. Получилось, прям-совсем как крючок. У мальчика перехватило дыхание от волнения. Все так просто оказалось.
- Готово, принимай!
- Я тогда побежал.
- Дуй сорванец, испытывай, - напутствовал довольный Афанасий.
Конечно, удочка не стала полноценной заменой настоящей, окуньки и плотва ее сторонились, а вот прожорливым пескарям было все равно. О! Как мамка могла их приготовить: хрустящие жаренные до костей были настоящим объедением.
Настал день, когда мать, забежавшая домой после утренней дойки, подняла сына рано.
- Дед Афанасий передал, пришла машина за корьем, беги, помогай.
Оставшийся сон как ветром сдуло.
- Поешь хоть, успеешь.
- Потом, потом.
- Вот чертенок и в кого он такой – не в отца ли? – печально взгрустнулось молодой вдове.
Машина стояла под погрузкой. Запыхавшийся Сашка, сразу включился в процесс: там подсоби, здесь подтолкни, распутай веревки, только и сыпались указания. Последним было задание: стоя на возу точно посередине рядков укладывать перевязь, затем прыгать на ней уплотняя, когда дед с шофером затягивали.
- Фу все, умаялся вконец, - вытирал пот со лба Афанасий.
- Буду назад с обедешной молоковозкой.
- Жди, привезу, что заказывал.
В Сашкиной жизни еще не было такого тяжелого дня, проведенного в ожидании. Он не стал донимать мать расспросами, когда возвращается молоковозка? Сидел за деревней на пригорке все выглядывал, не заклубиться ли пыль вдалеке.
На солнечном припеке, не заметил, как сморился, задремал.
- Вот ты где хоронишься? - разбудил голос Афанасия.
- Хорошо, что у деда глаз вострый, - ворчал старик.
Пыль еще не осела, от проехавшей машины.
- Чево разлегся, небось, во сне щучку споймал?
Сашка спросонья с трудом соображал, где находится. Уставший и измученный тряской дед присел рядом. Мальчик боялся спросить, привез или не привез, а хитрый дед все тянул и тянул. Сначала рассказал, как съездил, что видел, только потом, наконец, промолвил:
- Тутась для тебя, - достал из кармана завязанную узелком тряпицу. Пока дед медленно развязывал, Сашка весь истомился. Появилась долгожданная, намотанная на картонке жилка, рядом два поплавка один бочонком, другой длинный с карандаш. Десяток прицепленных крючков красовались рядком.
- Твое. А это, - вытащил из другого кармана перочинный ножичек, - За помощь, получай.
Радости не было предела. Не было и слов выразить восторг. Выручил Афанасий.
- Беги, похвастайся мамке.
- Не, она еще на работе.
- Тогда пошли вместе. Завтра сходим в лес, нарежем тебе удилищ с запасом, я знаю, где растут подходящие березки.
Они не спеша потащились к деревне: старик, тянувший вдруг занывшую ногу и малец, подгребавший дорожную пыль босыми пятками. С этого дня не было лучших товарищей во всей округе.
