Избавление от жадности
Мужики по-тихому роптали.
- Хозяюшка, сруб-то поставили, заплатить бы надо и угощение, как полагается, - заявил седой бригадир лет за пятьдесят.
Располневшая, с виду еще молодая женщина в халате стояла на ступеньках огромного жилища.
- Ишь чего захотели, заплатить им! Достроите до конца, тогда и будет расчет. Идите, работайте! - ругалась с едва уловимым вологодским говорком.
Известные у себя на родине деревенские плотники понуро побрели в угол усадьбы на стройку. Здешняя хозяйка Катерина их землячка, подрядила прошлым летом бригаду к себе в Подмосковье строить дом из дерева.
Лет пятнадцать назад уехала в столицу учиться, там и осела. Еще в институте, с ее слов, удачно вышла замуж за невзрачного сынка состоятельных родителей, на которого не позарилась даже самая последняя девчонка с курса. Со временем отец отошел от дел, и банковский бизнес перешёл к мужу, сделав его управляющим, а богатые родители укатили в Швейцарию. Катерина время даром не теряла, для повышения своего статуса хозяйки обзавелась детьми, которым не очень- то стремилась дать надлежащее воспитание.
Мужики расселись на чурках внутри сруба и задали Седому главный вопрос.
- Что Иваныч, как думаешь, заплатит нам Катька? Может пока не поздно скалымим в садоводстве на обратную дорогу, да и айда домой.
Бригадир понуро молчал. Осознавал, вина будет на нем – он подбил плотников на эту работу. Землячка оказалась бабой зловредной. Заранее было оговорено: залили фундамент – оплата и угощение затем два дня отдыха, закончили сруб то же самое. А что получалось - закончили два этапа денег не видели и с питанием все хуже и хуже.
- Ладно, мужики, есть у меня одна задумка. Пока работаем, как прежде, - обнадежил всех Иваныч.
Был он человеком опытным, всякого повидал в жизни. Иной раз попросит бабулька в деревне поправить развалившийся сарай или баньку, ну много ли с нее возьмешь, конечно же, по самому минимуму. Простоватая и бесхитростная она из кожи лезет только бы ублажить работников. А уж если все сладили хорошо и, ей глянулось, то вмиг весть по округе разнесет, какие у нее славные плотники поработали. Такая реклама дорогого стоит, дает новых клиентов и застройщиков.
Другое дело, когда заказчиком выступает с виду весь интеллигентный и образованный, а кровушки попортит: это ему не так, да это ему не эдак и все норовит при расчете объегорить.
Примерно, в такой ситуации оказались и сейчас. Катька, чтоб ее… – три года уговаривала Иваныча. Приезжала навестить престарелую мать не часто, все жаловалась: «Как ей тяжело живётся, нет рядом родного человека и по хозяйству помочь и за ее оболтусами присмотреть». Та, ни в какую не хотела переезжать на житье к дочери: «А куда дену дом, хозяйство, а козочку с грядками»? сокрушалась Петровна.
Задумала Катерина любым способом переманить мать, уж больно сильно боялась присутствия молодой прислуги и, чрезвычайно необходим был ей свой глаз и ухо в большом загородном доме.
Когда бригадир дал предварительное согласие, она пригласила его в отсутствие матери на тайную встречу.
- Мне нужно воссоздать все это, - обвела руками вокруг у меня в Подмосковье.
- В точности и дом, и сараюшку с банькой.
- М-да, - Удивился Иваныч.
- И зачем тебе это при твоей теперешней жизни?
- Затем, что мать не желает расставаться со своим барахлом, жалко ей, видите ли.
Посчитал он это трогательной заботой и дал окончательное согласие, оговорили условия.
- Не обижу, - заверяла Катька.
На деле оказалось совсем по-другому. Мужики еще не разбежалась только благодаря авторитету седовласого бригадира, его заверениям, что все образуется, а слов на ветер он не бросает. Уловил Иваныч одно странное обстоятельство – отсутствие заинтересованности мужа в делах стройки. За месяц, как они начали работать, тот ни разу не подошел, не поинтересовался о ходе работ. Один раз видел его в окне непродолжительное время безучастно наблюдавшим. После того, как окончательно стало ясно, что хозяйка не собирается исполнять договор, настало время действовать.
Уловив момент выезда банкира на работу, Иваныч поджидал его вдали от особняка. Поднял руку, когда Мерседес поравнялась с ним. Хозяин не мог не узнать бригадира, спустя мгновение тормоза скрипнули, сильно затененное окно приоткрылось.
- Важное дело! Можете уделить некоторое время?
После непродолжительной паузы из машины раздался голос.
- Садитесь.
Проехав за поселок Мерседес, остановился, водитель покинул свое место, отошел в сторонку. Курить ему пришлось долго. Изрядно застывший на ветру, косо посмотрел на вышедшего Иваныча. Возвращаться назад пришлось пешком, но довольный бригадир пару раз с удовольствием похлопал себя по карманам и шибко не расстраивался. Работа на стройке закипела с новой силой и, больше канючить деньги от хозяйки мужики не удосуживались. После тяжелого дня, когда все шли отдыхать, седая голова продолжала мелькать то в проеме окон, то спускалась в подвал, то вновь появлялась на чердаке. Еще дважды Мерседес останавливался за поселком, и недовольный водитель выходил из машины.
Бригада спешила закончить работу до сентября. У многих дома остались хозяйства на женских плечах, нужно было убирать картошку, да и денег хотелось привезти, собрать детишек в школу. Поэтому работали допоздна и начинали рано. Катька иногда возмущалась: «Чего такую рань стучите, спать не даете». Мужики не реагировали. Она сильно и не донимала, была рада - те перестали просить плату.
Участочек в углу усадьбы она выклянчила у мужа под свою затею давно, но все не могла найти плотников сходных по цене. Тут и подвернулись земляки: «Сколько им заплачу для них и так, будет много по их жизни», рассуждала она.
Два ее отпрыска восьми и десяти лет, напоминающих бурундуков иногда появлялись возле стройки, проказничали, кидали в работников щепки и палочки. На зыркание со стороны мужиков не реагировали, строили рожицы и распалялись еще более, пока мать окриком с балкона не сгоняла их домой, те убегали, показывая языки.
К исходу августа, наступил день, когда после убранных лесов под защитным покрытием засверкал свежесрубленный деревенский домик, точная копия того в котором Катерина выросла под приглядом родителей. Навешана последняя ручка, врезан замок, ключи бригадир протянул хозяйке.
- Принимай! Пользуйся.
Привередливо обошла постройку. Расстроилась, толи от того, что придраться к не чему, то ли от того, что с деньгами придётся расставаться. С досады ткнула здесь, там, наконец, успокоилась.
- Вот деньги за работу, - вздыхая, протянула конверт.
Иваныч принял, начал пересчитывать. Мужики столпились вокруг, молчали.
- Здесь половина, - как-то уж очень спокойно заявил бригадир.
- А что вы хотите? – сразу взорвалась землячка.
- Вы целую неделю сидели, не работали!
- Так не было материала.
- Ну и что! А сколько за это время съели еды? Я вам ведрами таскала. Каждый из вас съездил по разу домой. Кто за них работать должен был?
- Это не имеет значение, мы работу выполнили досрочно, полагается по договору еще и премия.
- Какая премия? Где об этом написано? Какой договор? – как за спасительный круг схватилась Катька.
Мужики дружно сплюнули на пол и потянулись на выход, бормоча про себя проклятье.
- Я вам поплююсь!
- Я вас сейчас заставлю по полу ползать!
- Вы мне тут все вылижите!..
- Охрана! Охрана! – не сдерживаясь, орала брызгая слюной хозяйка.
- Тебе здесь жить, ну и сполна хлебнуть придётся, - напоследок
кинул Иваныч.
Вся бригада беспрепятственно шла на выход. В окне особняка отодвинулась штора, никто из охранников не осмелился тронуться с места. Отпрыски - бурундучки опасливо жались на балконе, слыша неудержимый ор матери.
После возвращения домой, бригадир раздал подавленным мужикам недостающую часть денег, чем непременно их обрадовал.
Катькина мать, смирившись, потихоньку стала собираться в дорогу. Запланированный переезд наметили на весну. Дочь названивала, торопила с продажей дома, а Петровна все не спешила, то один покупатель не устраивает, то другой, то такую цену выставит, что сама всех распугает.
Постепенно Катерина стала обживать новый домик, вначале перебралась сама, затем силком перетащила детей, те упирались, плакали, не хотели идти, но потом обвыклись, даже понравилось. С мужем отношения почему-то разладились. Он чуть ли не сутками стал пропадать на работе в столице, объяснял: «В кризис нужно спасать бизнес».
Тут еще с домом стали происходить непонятные вещи. Под Новый год появился странный звук: то ли шорох то ли шелест, словно под обшивкой ползают полчища насекомых. Даже при самом легком дуновении стены начинали петь, завывания переходили в свист при незначительном усилении ветра.
Вызванные эксперты облазили все строение, ничего, не обнаружив, пожимали плечами. Хозяйка гнала их в шею. Изложенное на бумаге специалистами заключение инкогнито легло на стол банкира.
Было решено, на каникулы отправить детей к родителям мужа в Швейцарию. В аэропорту отец поинтересовался у мальчиков.
- Как вам живется в новом доме?
- Ничего, прикольно, - отвечали «бурундучки».
- Прям как у бабушки в деревне.
- И что ничего там у вас не происходит?
- Да нет, все нормально пап.
- Дом не скрипит, не рушиться?
- Да ты чего пап он же новый.
- Ну да, да новый, - задумался банкир.
Обстоятельства вынуждали в конце года беспрерывно заниматься делами в банке, дома муж почти не ночевал. Катерине приходилось одной в опустевшем жилище коротать время. В особняк наведывалась изредка, чтобы дать указания. Прислуга тайно недолюбливала хозяйку, считая ее провинциалкой с деревенской не выветренностью.
Чтобы не оставаться одной на Новый год единственная оставшаяся подруга была приглашена на празднование. Отмечать начали задолго до боя курантов. После изрядно выпитого алкоголя поплакались друг другу в жилетку. Подруга недоумевала.
- Тебе-то грех жаловаться у тебя муж банкир.
- Да, ну и что.
- Где вот он сейчас? Где? Я тебя спрашиваю?
- Почем я знаю, наверно работает.
- Во-от и он так говорит, би-бизнес спасает, - с заплетавшимся языком продолжала жаловаться Катерина.
- Может меня надо спасать! Дом вон надо спасать! Развалиться скоро к черту и придавит нас всех. Это все бригадир, его проделки.
- Ты это о чем?
- Как будто ты не слышишь?
- Музыка играет.
- Не-ет, это не музыка.
Ее страхи в новых стенах вновь начали проявляться, казалось, что тысячи невидимых точильщиков вгрызаются в древесину, перемалывая ее в труху. Звук, происходивший из подвала, создавал впечатление трескавшегося фундамента. Крыша, стропила, за ними и потолочные балки словно приходили в движение, колебания передавались на стены, что вызывало от ужаса панику, хотелось безоглядно бежать прочь.
Подруга, ничего не понимая, остолбенела. По огромному плазменному телевизору началась поздравительная речь президента. Что-то непонятное начало творится с Катериной, словно загнанная кошка она начала метаться по комнате спотыкалась и падала, хватала впопыхах какие-то вещи, швыряла их в сумку, все причитала.
- Слышишь, слышишь!
- Я же говорила, говорила!
- Катя, что с тобой очнись! – трясла ее за плечи гостья.
Безумным взглядом хозяйка нагоняла страх и на нее.
- Вот, вот, все рушиться! Надо уходить, надо уходить.
Удары начались неожиданно…
- Все, не успели!
Катерина не выдержав, весь вечер державшего ее напряжения в беспамятстве опустилась на пол. Куранты смолкли, над Москвой грохнул салют, полетели пробки с шампанского, народ встречал Новый год.
Наутро санитары из бригады специализированной скорой помощи забирала Катерину на носилках в стационар. Ее провожала со слезами на глазах вконец измученная за ночь подруга. Прибывший муж о чем-то озадаченно вполголоса переговаривал с врачом. Тягостная атмосфера сопровождала всю процедуру, только едва уловимая улыбка обозначилась на лицах прислуги.
Весенним темным вечером у дома Петровны остановилась машина. Водитель выставил из багажника за калитку две дорожные сумки, следом, стараясь быть незамеченной, проскользнула женская фигура. На вызванный шум вышла на крыльцо слеповато-глуховатая старуха.
- Кто здеся?
- Я мама, я.
- Кто это?
- Да тише ты. Это я.
- Катя?
- Да, да кто же еще, - подталкивая мать за дверь, объявилась дочь.
Два месяца деревня не догадывалась, что возвратилась Катерина, та сидела дома не высовывала носа. Нужда погнала в магазин - мать приболела, а продукты были на исходе. Выгадала время, когда не должно быть покупателей, закуталась, чтобы не узнали на улице.
Угадала, в магазине скучала незнакомая продавщица видимо из новеньких. Торопливо отоваривалась, набирала побольше в два пакета. Почти заканчивала, как вдруг хлопнувшая за спиной дверь заставила вздрогнуть, по голосу узнала кто-то из своих женщин - деревенских. Наклонив голову, складывала продукты в ожидании сдачи.
- Ба, знакомые лица.
- Никак Катька?
- Ой, девоньки наша столичная прынцесса объявилась.
Обозначившись слева, бабенка поддела ее бедром.
- Чего не здороваешься? Своих не узнаешь?
Забыв про сдачу, развернулась на месте и тут же уперлась в огромный бюст телятницы Вальки, отдающую навозом.
- Девоньки, а не она ли наших мужиков гнобила?
- Точно, она змеюка, - подытожила третья.
Дело приобретало незавидный оборот. На счастье ввалился пастух Степка, заскочив на обеде отовариться спиртным. Замахнувшись палкой, отогнал бабенок от прилавка, чем не преминула воспользоваться незадачливая покупательница.
Через месяц Катерина рано утром выпускала козу с тремя овечками в стадо. Степка подкараулил ее у ворот и отвесил сильного «леща» по не успевшей отвернуться заднице.
- Не забудь, сегодня ваша очередь нести обед в поле. Я буду ждать.
- Иди, иди ждать он будет, - прищурив глаза, она посмотрела на восходящее солнце и, было непонятно, то ли отшила его, то ли обнадежила.
| Вложение |
|---|
