Непридуманные истории
В Бога я верил с детства и, сколько помню себя, удивлялся всегда людям, смотрел на них с восхищением: какие они красивые, умные, уважительные, добрые. Действительно, в селе Колыванское Павловского района алтайского края, где я родился в 1922 году, меня окружали замечательные люди: Отец мой, Яков Федорович, - учитель начальных классов, на все руки мастер, таких теперь и не сыщешь: и валенки катал, и кожи выделывал, и печки клал без единого кирпича – из глины… Любил я родной храм Казанской Божией Матери, где меня крестили на Казанскую. Внимательная детская любовь у меня была ко всем односельчанам.
Но настало время, когда в 1930 году, на первой неделе Великого поста, отца посадили в тюрьму. За то, что отказался стать председателем сельсовета, не хотел заниматься организацией коммун, калечить судьбы людей – он-то, как верующий человек, хорошо понимал, что это такое: коллективизация. Власти предупредили его:
- Тогда сошлем.
- Ваше дело, - ответил он.
Так отец оказался в тюрьме, которую устроили в монастыре в городе Барнауле.
Сразу после этого и всех нас в ссылку сослали. Восьмой год мне тогда шел, и я видел, как отбирали скот, выгоняли из дома, как рыдали женщины и дети. Тогда сразу что-то перевернулось в моей душе, я подумал: какие люди злые, не мог понять – с ума все сошли, что ли?
И нас, как и всех ссыльных, загнали за ограду сельсовета, своих же сельских поставили часовыми, дали им ружья. Крестная моя, Анна Андреевна, узнала, что нас согнали к сельсовету, принесла нам пирожков. Подбегает к нам, а молодой парень, поставленный караулить ссыльных, ружьем на нее замахнулся:
- Не подходи, стрелять буду!
- Я крестнику пирожков дать хочу!
- Не подходи, это враги советской власти!
- Что ты, какие враги, это же мой крестник!
Тогда парень нацелился на нее ружьем, грубо оттолкнул стволом винтовки. Она заплакала:
- За что ты меня, Иван?
Свой, деревенский, русский человек, а дали ему ружье – и он меня, мальчишку, уже считает врагом советской власти. Вот такие мы грешные люди. Я этого никогда не забуду.
Тогда, конечно, я не мог этого понимать, откуда все взялось, почему соседский парнишка - 14-летний Гурька – изо всех сил дал мне подзатыльник, когда я побежал к крестной: и по шее меня бил, и по боку, и пинком, и кулаком, и матерком!... Я заревел. Подумал: почему люди, которых я хорошо знаю, вдруг зверями сделались?
Потом этого Гурьку на фронте убили. А много лет спустя, в 1976 году, когда я уже стал священником, увидел я его во сне. Будто идет прямо в землю огромная труба, а он держится за кромки этой трубы – вот-вот сорвется. Увидел меня – закричал:
- Ты меня знаешь, я – Гурька Пукин, спаси меня!
Я взял его за руку, вытащил, поставил на землю. Заплакал он от радости, начал мне кланяться:
- Дай Бог тебе вечного здоровья!
Проснулся я и подумал: «Господи, прости его». Это душа его молитвы просила.Пошел на службу, помянул, частичку вынул. Господи, прости нас, глупых! Мы же глупые. Это не жизнь, а травля жизни. Издевательство над самим собою и над другими. Господи, прости. Он же пацан был, 14 лет ему. Я помолился о нем, как мог. На следующую ночь снова увидел его во сне. Будто иду я, читаю Евангелие, а сзади идет он, Гурька. Опять кланяется и говорит:
- Спасибо тебе, дай Бог тебе вечного здоровья!
Протоиерей Валентин Бирюков. «На земле мы только учимся жить». С. 8-10.