В планах Анатолия Страхова — конно-спортивная школа и конезавод
Деревни исчезают, пропадают с карты области. Съезжают жители, вывозят дома — вот и образуется очередное гладкое место в крапивных зарослях у бывших заборов и на бывших фундаментах. Но бывает и наоборот. Посреди чистого поля вырастает сначала один дом, затем другой, хозяйственные постройки. Так выросла новая крохотная деревня — без названия и координат — возле большой деревни Мольки в Усть-Удинском районе. Ее основатель, молькинский фермер Анатолий Страхов, привез на новое место родню, выстроил добротные, из круглого леса, дома, конюшни, кошары, зерносклады, поставил мельницу. Не рассчитывая ни на милость природы, ни на внимание государства к своей скромной инициативе.
— Здесь я, когда еще в школе учился, с отцом скот пас, — рассказывает Страхов, показывая на густые поля, почти до берега Ангары, туда, где новыми желтыми заборами сияет его деревня.
Мы стоим посреди поля, завязнув в черной грязи одной из многочисленных дорог, ведущих к его хозяйству. В грязи кувыркаются добрые фермерские свиньи, а вдали по наезженной, чистой дороге к ферме и от фермы едут машины.
Поля были когда-то колхозными сенокосами. В 1998 году колхоз, что называется, накрылся, и трудящиеся разбрелись по наскоро организованным хозяйствам. Хозяйств таких набралось в Мольке аж 22 штуки. В том числе и хозяйство «Заимка», страховское. Выдали «заимщикам» один древний, едва шевелящий колесами «Беларусь» и газик.
— Собрались мы, родственники, и подумали: зачем на кого-то работать? Будем работать на себя. Меня, как самого старшего, выбрали главой.
Страхов объясняет, что с соляркой тогда было получше, она была подешевле. И «карликовые» фермочки выкручивались, а потом деятельность свою потихоньку свернули.
Сейчас в Мольке работают два хозяйства. А Страхов отделился от Мольки то ли в отдельную улицу, но ли — на наш, сторонний взгляд — в особую деревню. Ну какая же улица за несколько километров от деревни?
Но сам фермер и не претендует на громкое название «деревня»:
— Относимся мы к Молькинскому муниципальному образованию. Будем, наверное, улицей. Присвоят название — ул. Степная или ул. Степная Заимка.
Мало ли что...
Удивительная хозяйственная хватка — как привычка, должно быть привитая отцом.
— Всю жизнь держали помногу свиней, коней. Даже когда коней нельзя было держать...
Страхов вспоминает бессмысленные времена, когда только советским пенсионерам по немощи полагалась одна лошадиная сила. Но у его семейства тяга к скотине была неистребимой, и страховских лошадей втихую записывали на пенсионеров.
Скотина на ферме — главное. Лошади, в том числе и породистые, три кошары свиней (кругом носятся мелкие поросятки), коровы. От разведения овец Страхов отказался. Однажды решил заняться, купил машину овец. Да пока везли, измаялись с ними.
— Падают и встать не могут — приходится останавливаться, поднимать. Все пропитались запахом овечьим. И когда приехали — а дело было как раз к празднику — не осталось никакого желания с ними возиться. И раздарил я их всех женщинам.
Свиньи на ферме не чистокровные, а помесь. Они к болезням устойчивее. А то ведь столько им прививок приходится ставить, что мясо потом и есть противно. Производителей привозят знатных. Вот последний хряк всем хорош, но сильно большой: то свиньям ногу переломает, то придавит их до полусмерти. Удерживают его с трудом несколько человек.
Есть и зерносклады, и мельница, которая пока не работает, но готова и ждет своего зерна. Муку пока покупают — лучшую, алтайскую.
— А то скажут, что, мол, своих работников плохо кормлю. Знаете, говорить-то всякое могут...
На территории фермы работает пилорама. В Иркутске есть павильон, где сбывают пиломатериалы. За счет этой прибыли строят на новом месте дома, усиливают хозяйство. В Мольке работает фермерская пекарня, которая отоваривает хлебом работников и местный детсад. Там по заказу пекут булочки.
Хочет фермер поставить цех по переработке мяса, чтобы полуфабрикаты лепить, открыть колбасное производство.
— А ферму будете расширять?
— Нет. Больше не хочу. Время все еще нестабильное. Мало ли что.
К пьянству надо приспосабливаться
В работниках хозяйства Страхова и по сию пору много родственников. Родная сестра работает ветврачом, другая сестра занимается свиньями, бухгалтер тоже родственница. К работе на ферме привлекает Анатолий сыновей. Средний сын, одиннадцатиклассник, так же как и отец, неравнодушен к лошадям. Он хороший наездник, в жилах его течет бурятская кровь (по материнской линии), и в этом году на скачках он взял приз губернатора. Средний, планирует Анатолий Страхов, останется дома и после школы займется конным хозяйством.
Наемных работников на ферме все больше. Есть из Балаганска, из Усть-Уды, а также из близлежащих деревень.
— Если я обещаю, то плачу, — говорит Страхов.
Принцип фермера действует безотказно. У него работают и хотят работать. Одна проблема — пьют. Но к этому обстоятельству, считает Страхов, нужно приспосабливаться, поскольку избыть его совсем надежды нет. Он рассуждает философски, и граждан трудящихся регулярно кодируют за счет хозяйства. И Анатолий Страхов считает, что если закодированный сроком на год не пьет хотя бы полгода или даже три месяца, то это уже прогресс. У медиков-кодировщиков страховские работники — постоянные клиенты.
Сколько стоит дом, не считают
Собственно, неуемное деревенское питие в определенной степени и повлияло на решение подальше отъехать от Мольки и разбить свой «лагерь» — так людей проще держать в трезвом состоянии.
— Возить — это не то. Как с такими людьми работать? — мысль о привозной рабочей силе фермеру претит. — Вот наездник из села Улей — всем хорош, да пьет крепко. И те, кто работает сейчас на ферме, на ней же и живут.
Уедут в деревню, начнут пить — по опыту знает Страхов. Конюху в ближайшей деревне Халюты поставили уже дом. Некоторые работники, правда, проживают в родных местах. Но это, видимо, те, в чьем благоразумии начальство — то есть Анатолий Страхов — не сомневается.
В деревне Страхова, по его же плану, будет пока 11 домов. В том числе и дом самого Страхова — он с семейством намерен перебраться из молькинского дома в новое поселение. Несколько домов уже почти готовы, осталось их отделать. Один из этих — почти готовых — домов (на одного человека) предоставлен будет пенсионеру страховского хозяйства.
— Сколько стоит такой дом?
— Да мы не считаем. Материал свой, со своих лесоделян, на своей пилораме пилим, свои бригады строят. Покупаем шифер, стекло и все такое прочее. Это, правда, недешево. Но лес выручает. Пиломатериалы, срубы продаем.
Строительных бригад три. В двух трудятся устьудинцы. Хитрость такова, что бригады находятся в негласной конкуренции. Одна бригада хорошо дом строит — не может же вторая построить хуже. Налицо качество строительства.
Конюшни для души
Красивая мечта фермера Страхова — конезавод и районная конно-спортивная школа.
— У нас всегда были добрые кони. Отец держал добрых коней.
Когда-то конные хозяйства, как и все прочее в стране, развалилось. Перестали возить жеребцов — улучшать и обновлять кровь. Теперь местные крови укрепляют и «французами», и «американцами». И здесь нельзя отстать.
Но сначала надо сделать районную конно-спортивную школу. Есть у фермера кое-какие договоренности на этот счет.
Шаги для организации конного хозяйства предпринимаются Страховым серьезные. Он покупает лошадей, не жалея денег. Сегодня ждет октября — повезет жеребят из Читы.
В этом году впервые его кони бегали на областных соревнованиях. В Нукутах на «Гэсэрах Приангарья» заняли три первых места и одно третье. Можно сказать, вышли познакомиться — и сразу прославились.
В этом году ферма праздновала десятилетие. И Страхов устроил для всей Мольки праздник. Были на празднике серьезные скачки. Коней привозили со всей области — чтобы односельчане приобщились к скаковой культуре. На призовые выделили 150 тысяч рублей.
Конюшни — это Анатолию Страхову для души. И денег он на это ни у кого не просит. Но все-таки говорит, что если бы ему компенсировали по какой-нибудь областной или федеральной программе хотя бы половину стоимости лошадей, то можно было бы развить все быстрее.
Вообще, Страхов, пожалуй, один из немногих фермеров, которые не жалуются на жизнь. Работа идет круглые сутки — так что спать приходится, кладя рядом телефон.
Хозяйство берет кредиты, технику в лизинг, участвует в программах. Страхов надеется, что его инициатива по строительству домов найдет поддержу во властных структурах. Ждет на днях одного важного человека с инспекцией. От него зависит, будет ли проект новой деревни частично финансироваться государством.
— Приедет, увидит, что тут все реально, не пустые слова... Мы еще хотим клуб в Мольке построить — старый-то на дачки в Иркутск вывезли, — говорит фермер.