**ЖИТЕЙСКАЯ ИСТОРИЯ,,
В маленьком сельском храме начиналось Причастие. Первым к Чаше подошёл Генка, рыжий парень лет двадцати пяти. Старенький батюшка, отец Николай, улыбнулся. Он очень любил Генку. Тот был обычным работягой, простым, добрым и абсолютно безотказным.
В их селе мало, наверное, было людей, кому он не одолжил бы денег от своих небольших заработков, не поправил дверь или забор, не помог починить машину, отвезти-привезти, покопать, подкрасить, попилить и т.д. Еще Генка самоотверженно и безропотно ухаживал за своей матерью-инвалидом, Антониной Владимировной. И, казалось, совсем этим не тяготился. Они вообще жили душа в душу – мать и сын. Оба рыжие, простые и добрые.
Отец Николай улыбался не только Генке. К Чаше парень подводил мальчика. На вид ему можно было дать лет восемь.
– Причащается раб Божий Василий. Открывай ротик, не бойся, – сказал он ему, как маленькому.
Тот что-то замычал в ответ и замотал головой. Кто-то из детей хихикнул, но его тут же одернули.
– Не бойся, все будет хорошо… Ну, давай…
В конце концов мальчишка открыл рот, а причастившись, заулыбался до ушей, продемонстрировав характерную для этого возраста «недостачу» зубов. Они развернулись и пошли к «запивке».
Присмотревшись, самые любопытные прихожане зашепталась. У мальчика, которого здесь никто никогда не видел и которого почему-то привёл на Причастие Генка, был синдром Дауна...
...Лиду Генка любил с третьего класса. До сих пор помнит он, как перехватило дыхание, когда учительница, держа за плечи маленькую, худенькую, черноволосую девочку, сказала:
– Дети, познакомьтесь, у нас новенькая.
«Я вырасту и женюсь на ней», – неожиданно промелькнуло в голове у рыжего третьеклассника Генки.
Учился он в маленьком городке в двадцати километрах от своего села. Каждый день ездил туда на автобусе. Иногда с матерью, которая работала на стройке, иногда сам. Папка умер, когда Генка был ещё маленьким – спился.
А отца Лиды направили в тот город в исполком на одну из руководящих должностей. Так девочка оказалась в Генкином классе.
Шли годы… Они общались, ходили с одноклассниками в кино, на пикники, чьи-то дни рождения. Но Лида никак не выделяла Генку из детской толпы… А он?
– А мне просто постоять рядом с ней было за счастье, – вспоминает он сейчас.
Ради Лиды Генка записался на плавание. Хотел похудеть – он был тогда толстячком. Когда подрос – в качалку. И со временем превратился в поджарого симпатичного юношу.
В какой-то момент они стали дружить. Сблизил их школьный зоокружок, куда они ходили. Оба любили животных и могли часами наблюдать за разными мышами, хомяками и рыбками.
Генка часто провожал ее до дома. А однажды, когда им было лет по пятнадцать, Лида даже пригласила его зайти на чай. Он тогда сидел за столом и еле дышал от волнения и восторга. А Надежда Сергеевна, Лидина мама, молодая, красивая и очень элегантная женщина, расспрашивала парня о его семье.
Парень простодушно рассказывал и об отце, «который пил и умер», о маме-крановщице, о том, что живёт в селе и помогает ей «копать, сапать, садить огород и кормить свиней». А ещё о том, что, как и мать, хочет стать строителем. Но она настаивает на том, чтобы он, Генка, закончил институт. Он был так счастлив оказаться вдруг у Лиды дома, что не заметил недоумевающего взгляда, который кинула на дочь Надежда Сергеевна. Очнулся от своих грёз он только тогда, когда услышал холодно-вежливое:
– Гена, наверное, тебе уже пора?
На следующий день Генка радостно подбежал к Лиде в школе и предложил проводить домой. Втайне надеялся, что она опять пригласит его на чай. Но Лида засмущалась и, сославшись на какие-то дела, отказалась.
Она бросила зоокружок. Сказала, что нужно готовиться в институт. И даже стала избегать Генку.
Генку.
Как-то он позвонил, чтобы пригласить девушку к себе домой, на день рождения – вместе с другими одноклассниками. Трубку взяла ее мать и строго попросила никогда не беспокоить их дочь.
Будь Гена решительней, настойчивей – всё могло бы быть иначе. Но он был мягким и стеснительным. А ещё слишком сильно любил Лиду и в ее присутствии просто терялся. Он молча смотрел на неё и страдал.
Он так бы, наверное, и зачах, если бы не беда, пришедшая в их дом и на время отвлекшая его от любовных переживаний.
– Гена, собирайся, – сказала директор школы, зайдя в их класс. – Твоя мама в больнице.
В тот день кран, на котором работала Антонина Владимировна, упал. Она чудом выжила, но сломала позвоночник и больше никогда не могла ходить.
Генке тогда только исполнилось семнадцать. Он кое-как закончил школу, а потом пошёл работать на стройку. Домашнее хозяйство вместе с огородом и свиньями тоже оказалось на нем.
Позже Антонина Владимировна стала помогать, но много ли может женщина в инвалидной коляске.
Они выжили. Со временем Гена даже стал относительно неплохо зарабатывать – занялся ремонтом в квартирах. Очень уставал. Вечерами, после работы и хозяйственных дел, он перекладывал мать из инвалидной коляски в ванну, а потом нес в постель. Уложив ее, мыл посуду, прибирался в доме, а потом падал без задних ног.
И все равно Лиду вспоминал часто. На других девушек даже не смотрел.
Иногда от бывших одноклассников долетали до Генки слухи о ней. Что она поступила в институт в столице и живёт теперь там. Что через год после ее поступления у Лидиных родителей неожиданно родился ещё один ребенок, мальчик. И что у него проблемы со здоровьем. Что она выходит замуж. И сейчас они здесь – в городе, у ее родителей.
Лида выходит замуж… Всю ночь Генка пролежал в кровати лицом к стене, о чём-то думал. А утром, сделав маме укол (он давно уже научился), поменяв ей утку, поставив рядом еду и чай, вскочил на свой мотоцикл и помчался в город.
– Сыночек, хороший мой, как же тебе плохо, – вздохнула Антонина Владимировна, и по ее щекам потекли слезы.
Она посмотрела на икону, которая висела на стене напротив ее кровати, и начала шептать молитвы. А слезы так и текли.
Генка мчался к Лиде. Он не знал, что он ей скажет и скажет ли вообще. Но он обязательно должен был ее увидеть.
Дверь открыла Надежда Сергеевна. Из квартиры послышались голоса, смех. Гена сразу узнал Лидин – нежный, звенящий, как ручеёк.
Надежда Сергеевна вышла и быстро прикрыла за собой дверь.
– Послушай, Гена! Я знаю, ты давно любишь Лидочку. Если любишь, уйди! Ты сейчас можешь всё испортить. Ты хороший парень, я знаю. И она это знает… Но ты ей не пара. Вы разные. Юра, ее жених, он из хорошей семьи, перспективный, надёжный. Закончит учебу и поедет на стажировку в Англию. Ты же хочешь, чтобы она была счастлива? А что ты ей можешь дать? За свиньями ходить? Менять памперсы твоей маме? Да-да, прости, я знаю, это ужасная трагедия, мне рассказали. Но я тоже мать, ты пойми, и желаю своей дочери другого. Все, уходи!
Надежда Сергеевна захлопнула дверь.
– Мама, это кто? – услышал Гена Лидин голос.
– Да так, ошиблись, доченька.
Генка сел на лестницу… Он не помнил, сколько так просидел. А потом сел на мотоцикл, поехал домой. И впервые в жизни напился – вдрызг.
--- «Время не лечит, оно только слегка зализывает раны. Но время всё расставляет по своим местам» ---
Пил он и на следующий день, и через два дня, и через неделю. Тихо, один.
Однажды к ним зашёл отец Николай.
– Гена, я знаю, тебе больно. Но время…
– Что? Время лечит? – еле проговорил Генка.
– Нет, Гена, время не лечит, оно только слегка зализывает раны. И остаются рубцы. Иногда они болят и расходятся. Иногда воспаляются… Я хотел сказать, что время всё расставит по своим местам. А я буду молиться. У тебя мать! Посмотри, на ней же лица нет. Ее мыть соседка приходила. Думай сейчас о ней.
Отец Николай ушёл. Генка встал, подошёл к матери, обнял и начал рыдать, как ребёнок. А она гладила его, как маленького, и что-то шептала. И тоже плакала. Так они и уснули, прижавшись друг к другу рыжими головами.
… Прошёл месяц. Лида вышла замуж и уехала в свою столицу. А ещё через пару недель неожиданно умер ее отец. Инфаркт.
Лида приехала домой на похороны. Там, на кладбище, Генка ее и увидел. Специально пришёл. Бывшие одноклассники решили ее поддержать и его позвали с собой.
Надежда Сергеевна выла волком. Лида держалась, только тихо смахивала слезы и прижимала к себе своего маленького братишку – Васю.
– Я могу тебе помочь? – тихо спросил Гена.
– Не знаю… Нет. Маму жалко. Как она теперь одна? Вася… Вася ведь не совсем обычный мальчик.
На Генку испуганно смотрели раскосые глаза.
– У него синдром Дауна, – объяснила Лида. – С ним непросто.
– Лида, поехали, – крикнула какая-то знакомая их семьи.
– Ну… Пока.
– Пока…
… Прошло ещё несколько лет. Генка так же работал, ухаживал за матерью, помогал в храме отцу Николаю. Он всем помогал. И все его любили. Он возмужал и стал очень привлекательным молодым человеком, «первым парнем на деревне». На Генку заглядывались девушки и недвусмысленно намекали на свои чувства.
Может, что-то с кем-то и было, но часто вечерами Генка доставал старый школьный альбом и смотрел на Лиду. Маленькую, худенькую, черноглазую, такую далекую и такую любимую.
Поехав как-то в город за лекарствами для матери, Гена неожиданно встретил Лиду с Васей. Она осунулась, постарела.
– Что, некрасивая? – спросила она равнодушно.
– Красивая!
– Врешь.
– Ты никогда не изменишься.
– Мама умерла, – сказала Лида после недолгого молчания. – Рак у неё был. За несколько месяцев и сгорела… Вася вот….
– Прости, я не знал. А что с Васей?
– Хочу его забрать, а муж против. Мы на похороны приехали. А он сразу после кладбища начал говорить, что нужно его в детский дом, что мы не потянем, да и командировка скоро.
– А ты?
– А я что? Это же мой брат, как же я его в детдом.
Они сели на лавочку в сквере. Лида поцеловала мальчика.
– Вася, вон песочница, иди поиграй, – подтолкнула Лида мальчика. – Юра, муж мой, разозлился, начал кричать. Васю напугал. Тот ревет, сопливый весь… А Юра: «Выбирай – или я, или этот сопливый даун!»
Лида заплакала. Гена робко обнял ее за плечи. Попытался успокоить.
– Разводимся теперь. Будем как-то сами… Эх, мамочка моя, – прошептала Лида. – Она так любила Юрку. Говорила – перспективный, надежный, за ним – как за каменной стеной…
Они сидели, молчали, смотрели, как играет Вася.
– Слушай, Лид… А поехали ко мне в гости. Я пирожки испеку. Мама поможет. Она будет рада.
– Да нет, ты что…
– Давай! У нас свинки, утки, Васе будет интересно, вот увидишь. Мы и козлёнка недавно завели.
– Что, прямо сейчас?
– Ну а что?..
… Генка с Васей подошли к запивке. Мальчик взял протянутую чашечку и, неуклюже повернувшись, разлил все на себя.
Кто-то из детей опять хихикнул. Лида, стоявшая до этого в уголке храма, испуганно кинулась к нему. Но матушка Евгения, супруга отца Николая, она в тот день стояла на запивке, остановила ее, улыбнулась мальчику и ласково погладила его по голове:
– Ничего, Васятка, все будет хорошо. Давай, я тебе помогу. А ты, Лидушка, постой здесь с просфорками, а то у меня рук не хватает.
А с амвона на них смотрел отец Николай. «Время все расставит по своим местам», – вспомнил он свои же слова.
Наверное, не надо было трогать этого пса. Худющий ротвейлер с оборванным куском поводка на ошейнике. Роется в куче снега за скамейкой в парке. Наверное, сорвался. Наверное, хозяева его ищут. Наверное, он давно уже в бегах, раз такой худой.
Жалко его. Но это чужой пес и чужие проблемы. Зачем было лезть?
Но в кого мы превратимся, если откажемся от собственных принципов? А у Валентины был один железный принцип: "чужих проблем не бывает". Поэтому она свернула с парковой дорожки и осторожно подошла к собаке.
"Пёсик, пёсик, ты потерялся?" - позвала Валентина.
От звука её голоса крупная черная собака вздрогнула всем телом и отпрыгнула в сторону. Теперь ротвейлер стоял прямо перед девушкой и глухо рычал. Черные глаза собаки горели ненавистью. Верхняя губа задралась и обнажила огромные острые клыки.
Не надо было трогать этого пса.
Что больше всего нравилось Валентине в армейской службе, так это инструкции. В армии на любую ситуацию есть подробная инструкция, как надо правильно действовать. Девушка покинула ряды ВДВ больше трех лет назад, но до сих пор хорошо помнила почти все инструкции. Видимо, потому, что большую часть из них ей уже приходилось применять на практике.
Что делать, если человек получил пулевое ранение в ногу? Что делать, если вы в пустыне и у вас нет воды? Что делать, если вы находитесь в падающем вертолете? И самое актуальное на данный момент — что делать, если вы подверглись нападению собаки?
Первый пункт инструкции предлагал оценить степень опасности. Собака одна? Одна. Собака натаскана на людей? Неизвестно. Значит, предполагаем худший вариант - натаскана. Собака бросается сразу или выжидает? Выжидает. Значит есть варианты.
Вариант первый - начать спокойным голосом рассказывать собаке стихи. Без остановок, с выражением, успокаивающим тоном.
"Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французу отдана...", — начала Валентина разговаривать с оскаленным ротвейлером. Руки держала вдоль тела, резких движений не делала. Как будто разговаривает со старым добрым приятелем.
Ротвейлер продолжал рычать и подступил к девушке ещё на один шаг. На фоне белой от снега парковой дорожки он казался ещё чернее. Фонари в парке светили слабо и только немного разгоняли вечерний сумрак. Валентина разглядела, что одно ухо у собаки было порвано.
"Мой дядя самых честных правил. Когда не в шутку занемог...", — Валентина хорошо помнила армейские инструкции, но плохо помнила стихи. Поэтому она просто плавно переходила с одного произведения на другое и цитировала то немногое, что осталось в памяти после школы. Главное - не отступать, говорить без пауз, гипнотизировать собаку голосом.
И, кажется, эта тактика начала давать результат. Ротвейлер перестал рычать и скалиться. Теперь он просто стоял напротив девушки и внимательно за ней наблюдал, но и не уходил.
"Белый снег, серый лёд на растрескавшейся земле... ", —запас стихов в голове Валентины иссяк, и она перешла на современную классику. Черный зверь, похоже, не заметил подмены и продолжал слушать.
По расчетам Валентины, через пару минут собака должна была потерять к ней интерес и пойти по своим делам. И наверняка так бы и произошло, если бы в этот момент в конце парковой дорожки не появилась женщина с маленьким ребенком.
Валентина закончила пересказывать ротвейлеру "Звезду по имени Солнце" и без остановки перешла на "Группу крови". Старалась не отводить глаз, но периодически бросала взгляд на женщину с ребенком. Они приближались. Подходили к девушке спереди, а к собаке — сзади.
"Группа крови на рукаве. Мой порядковый номер на рукаве...", — продолжала Валентина развлекать бродячего пса бойцовской породы. Почему женщина с ребенком идет сюда? Почему их не пугает вид ротвейлера? Да потому, что женщина уверена: девушка гуляет в парке со своим псом и им ничего не угрожает. Но это было не так.
Собака нервная. Сейчас она следит за Валентиной и не видит людей, которые подходят к ней со спины. Но как только услышит сзади шаги, наверняка сразу от испуга бросится.
Второй пункт инструкции гласил: "При встрече с группой людей собака всегда сначала атакует самого слабого противника". Валентина опять осторожно бросила взгляд за спину собаке. Ребенок, который бодро шагал рядом с женщиной, был не старше пяти-шести лет. Девочка или мальчик - непонятно, слишком темно. Даже если мама успеет схватить ребенка на руки - это не поможет. Обычный ротвейлер вырвет его у матери и загрызет. Тренированный ротвейлер сначала собьет их с ног, а потом загрызет обоих.
Женщина с ребенком были уже в двадцати шагах от собаки.
"Песен ещё не написанных сколько? Скажи, кукушка...".
Третий пункт инструкции предполагал уже конкретные активные действия. Валентина начала медленно расстегивать куртку. Собаке это не понравилось. Она снова оскалилась и начала рычать.
Девушка осторожно стянула с шеи вязаный шарф. Это был теплый и красивый бежевый шарф. Но самое главное, что он был широкий и длинный. Валентина так же, не спеша и не умолкая ни на секунду, намотала шарф на левую руку, оставив свисать длинный кусок ткани до самой земли.
Такой "рукав" для зубов ротвейлера, конечно, проблем не представлял. Валентина была уверена, что пёс с первой же попытки пополам перекусит её руку вместе с шарфом. Но идея у бывшего лейтенанта ВДВ была другая.
Женщина с ребенком была уже совсем рядом. Пришло время действовать.
— Фу! Лежать! Пошел! - громко и неожиданно закричала Валентина на собаку.
Может, испугается и убежит? Но собака не испугалась. Ротвейлер рыкнул и бросился на девушку. Хорошо, что хотя бы испугалась приближающаяся женщина. Она ойкнула, подхватила ребенка на руки и быстро побежала назад, прочь из парка. Теперь они были в безопасности, в отличие от Валентины.
Четвертый пункт инструкции рассказывал, чтó надо делать, если собака на вас уже бросилась. Прежде всего - максимально перекрыть животному обзор. Собака никогда не атакует то, чего не видит. Для этой цели Валентина закрыла ноги широким шарфом и специально выставила вперед перемотанную руку. Теперь она хотя бы точно знала, на какую часть её тела будут направлены клыки ротвейлера.
Собака в два прыжка сократила расстояние до Валентины и бросилась на выставленную руку, перемотанную шарфом. В этот же момент девушка скользнула в сторону, и ротвейлер по инерции пролетел мимо неё на два метра вперед. Крутанулся на месте и снова пошел в атаку. Валентина для устойчивости уперлась каблуками сапог в снежную дорожку. И когда пес снова бросился на маячившую перед ним руку - опять скользнула в сторону. Пёс снова пролетел мимо. Опять крутанулся на месте. Но теперь он выждал пару секунд перед новым прыжком.
Коррида в снегу продолжалась.
Армейская инструкция утверждала, что после трех-четырех неудачных попыток атаки собака потеряет интерес к человеку и убежит. Но ротвейлер делал уже пятый заход.
Валентина попала ногой на голый лед и чуть не упала во время очередного уклона. Но и собака выдыхалась. Паузы между атаками становились всё длиннее. Валентина специально отходила подальше, чтобы ещё больше утомить соперника.
В итоге инструкция оказалась права. После очередного промаха собака сделала два шага в сторону девушки, потом развернулась и засеменила прочь. Валентина посмотрела ей вслед. Посмотрела на свои дорогие итальянские сапоги. Потом вздохнула, быстро намотала шарф покрепче на руку и побежала за собакой. Чужих проблем не бывает.
— Здравствуйте. Это я вам сегодня звонила. Вы давали объявление, что у вас сбежал ротвейлер с разорванным ухом.
Дверь в квартиру открылась и Валентина увидела мужчину лет сорока. Опухшее лицо, торчащие во все стороны грязные волосы. Мужчина смотрел на Валентину мутным взглядом. Потом посмотрел по сторонам.
— А где собака?
— Собака у меня дома.
— Мужчина нахмурился, не зная, что на это ответить. Помолчал пару секунд. Потом спросил:
— Почему?
— Потому что, Анатолий, у меня к вам есть один серьезный разговор. Вы ведь разрешите мне войти? - и Валентина, не дожидаясь ответа, прошла в квартиру мимо опешившего хозяина.
— Эй, ты куда? - спохватился мужчина и бросился за Валентиной.
— Ты в объявлении написал, что собака два дня назад пропала, так?
Валентина уже была на кухне и с любопытством рассматривала обстановку. Обстановки было мало: старый холодильник, маленький стол, одна табуретка, много пустых бутылок из-под водки.
— Ну и что? Чего тебе надо? Собаку на базу! - Анатолий стоял возле стола и покачивался.
— Просто пёс выглядит так, как будто он очень давно не ел. Не два дня, а все два месяца. За два дня так не исхудаешь. Даже позвоночник из спины торчит.
— Так ты из этих... Из "зеленых", что ли? Собаку на базу! - Сейчас Анатолий рычал не хуже ротвейлера.
— Твой пёс чуть не набросился на женщину с маленьким ребенком в парке.
Валентина делала вид, что не замечает, как к ней угрожающе приближается Анатолий.
— Это не мои проблемы! Он с поводка сорвался.
Мужчина уже подошел вплотную и вонюче дышал на девушку перегаром.
— А ещё ветеринар нашел у собаки трещину в ребре и множественные гематомы как от ударов дубинкой или бутылкой, — Валентина покосилась на длинный ряд пустых бутылок с разноцветными этикетками. - Жены нет, поэтому на собаке отыгрываешься?
— Тебе тоже, что ли, вмазать дубинкой или бутылкой? -
По поводу опухших сорокалетних алкоголиков в армии тоже была своя инструкция. Анатолий стоял вплотную к девушке и пространства для удара рукой или ногой не было. Поэтому Валентина просто впечатала ему лбом в нос. Простой, эффективный и неожиданный прием. Анатолий охнул, замахал руками и шлепнулся на задницу. Но сознания не потерял.
Валентина быстро достала из сумочки крепкий брезентовый поводок. Через несколько секунд руки Анатолия были крепко связаны за спиной. Свободный конец поводка Валентина закрепила на батарее хитрым армейским узлом.
Мужчина попытался встать и снова упал. Поводок держал крепко.
— Ты чего творишь? Я полицию вызову! - гнусаво заревел Анатолий. Нос был сломан и его лицо было в крови.
— Вызови, конечно. Как только отвяжешься, сразу вызывай.
— Да как я отвяжусь?
Анатолий попытался вслепую распутать узел на трубе связанными за спиной руками. Но без знания секрета это было невозможно даже зряче, даже с развязанными руками.
— А как твоя собака смогла вырваться два дня назад? - спросила Валентина и собралась уходить.
— Он с поводка сорвался! Ты — чокнутая дура!
— Я поводок осмотрела. Он не порван, он перегрызен. И дерево нашла возле магазина, к которому ты пса привязал. Там до сих пор кусок поводка висит. - Валентина смотрела на опухшего и окровавленного Анатолия с презрением. — Собака двое суток сидела под деревом без еды и воды, пока ты тут бухал. Люди боялись к ней подойти. Двое суток она грызла поводок и смогла вырваться. Значит, и ты сможешь. Я оставила достаточную длину, чтобы ты как раз мог зубами дотянуться. Можешь начинать.
И Валентина вышла из квартиры под завывания Анатолия.
Нo oднaжды пpoизoшлo нeчтo и, Aвдeя oткpылся вo всeй кpaсe. Paнним вoскpeсным утpoм в июнe здopoвущий pыжий кoт, пo пpoзвищу Paзбoй, кpaлся к вopoньeму гнeзду. Кудa пoдeвaлaсь мaмaшa? Кaк oнa oстaвилa мaлышeй бeз пpисмoтpa? Истopия oб этoм умaлчивaeт, нo фaкт oстaвaлся фaктoм – кoт нaмepeвaлся съeсть птeнцoв. Oн пoчти дoбpaлся дo гнeздa, кoгдa гpoзный oкpик Тимa, выглянувшeгo в oкнo, зaстaвил eгo вздpoгнуть. Кoт paзoзлился и лaпoй удapил пo дoмику птиц. Oдин из птeнцoв вывaлился нapужу и, oтчaяннo хлoпaя нeoкpeпшими кpылышкaми, пoлeтeл вниз. Paзбoй устpeмился зa ним. Мaльчик и кoт пoспeшили вo двop нa пoмoщь. Aвдeй пepвым выскoчил нa улицу. Птeнeц сидeл нa нижнeй вeткe. Pыжий кoт пoдбиpaлся к нeму. Тимкa зaкpичaл, paзмaхивaя pукaми, нo Paзбoй и ухoм нe пoвёл. И тут гopбик Aвдeя нaчaл paздувaться, кaк вoздушный шapик.
– Aвдeй! – oпeшил Тимкa. – Чтo с тoбoй?
Дpуг пpoдoлжaл увeличивaться в oбъёмe. Шёpсткa нa спинe paздвинулaсь, кoжa aккуpaтнo paзoшлaсь, oсвoбoждaя вeликoлeпныe тoнкиe зoлoтистыe кpылья. Взмaхнув нeскoлькo paз ими, кoт пoдпpыгнул и взлeтeл. Oн пoдхвaтил птeнчикa и oтнeс eгo в гнeздo. Oшapaшeнный
Paзбoй, пpижaл уши к гoлoвe и пoмчaлся в пoдвopoтню. Тимкa слeдил зa дpугoм, paскpыв poт.
Aвдeй сoвepшив кpaсивый пиpуэт, сeл oкoлo мaльчикa и спpятaл кpылья в гopб. Oн вылизывaл лaпки и кpaeм глaзa пoсмaтpивaл нa хoзяинa.
– Вoт этo дa! Aвдeюшкa, ты чтo жe, вoлшeбный? У тeбя eсть кpылья!- мaльчишкa пoмoлчaл нeкoтopoe вpeмя и дoбaвил: – Тoлькo этo нaш сeкpeт! Нe нaдo никoму гoвopить. A тo учёныe зaбepут, нaчнут изучaть. Мы будeм с тoбoй нa пустыpь, к лeсу хoдить. Тaм лeтaть будeшь!
Кoт, сoглaшaясь, выдaл пpивычнoe:
– Aввв! – и дoбaвил: – Aввв-aв!
С этoгo дня oни ухoдили paнo утpoм в лeс. Счaстливый Тимкa мoг бeскoнeчнo нaблюдaть зa дpугoм. Чepeз пoлгoдa Aвдeй пoзнaкoмился с лeснoй сepeнькoй изящнoй кoшeчкoй. В мae у них poдилoсь чeтыpe мaлeньких кoтёнкa с гopбикaми нa спинкaх.
Вoзмoжнo, гдe-тo нeпoдaлёку oт вaшeгo дoмa oбитaют лeтaющиe кoты. Нa вид oни нeвзpaчныe, мaхoнькиe, нeуклюжиe. Кaк пpaвилo, у них eсть гopбик. Пpиглядитeсь! A вдpуг, pядoм с вaми живёт Чудo! Нe пpoпуститe!
В Советском Союзе секса, как известно, не было, но с импортом 91-го в молодую Россию его завезли предостаточно.
Лена тоже поддалась очарованию свободной любви. Славик был настолько развязано хорош и так красиво говорил комплименты, что её изголодавшаяся по ласке душа не выдержала и без раздумий сдала тело Лены в его полное распоряжение.
Недели через три она поняла, что беременна.
Уже не Ленинградская, а по новому - Питерская зима и постсоветская действительность были жестоки к молодым незамужним залёточкам. Ни денег, ни профессии у Лены не было, поэтому дорога её неродившемуся ребёнку была одна: абортарий.
Накануне Рождества, отупев от новогодних скандалов своих вечно пьяных родителей, она сидела в женской консультации с незрелой решительностью положить конец едва начавшейся чужой жизни.
Тётка Шура, крупногабаритная санитарка лет 60-ти, окинув её опытным взглядом, громыхнула железной шваброй в ведре с инвентаризационным номером и присела рядом. Вытерла руки об застиранный служебный халат.
- Срок-то какой?
Лена вскинула на неё опухшие глаза.
- Срок, спрашиваю, какой?
- Месяц. Наверное.
- Ну, время ещё есть. Успеешь. А сейчас не ходи - мой тебе совет.
- Почему?
- Пьяные тут все они, от нового года ещё не очухались. Напортачат тебе там ещё чего, прастигоспади, потом уже ребёночка-то захочешь, а не сможешь.
Лена смотрела на тётку и почти не моргала. Слова словно через толстый слой ваты просачивались в сознание и гулко бухались куда-то внутрь, где было пусто и очень холодно.
- Да чего ж ты вылупилась? Неужто думаешь, что вру?
Лена молчала.
- Господь с тобой, девка! Ей Богу не вру! - она перекрестилась. - Помочь хочу. Срок у тебя маленький. Погоди немного, пока праздники пройдут. А там, может, и оставить решишь.
- Не решу, - отрезала Лена.
- А ты не торопись. Бог - он не Микишка - у него своя книжка. Глядишь, да поможет.
- Не поможет. Он занят, - усмехнулась Лена, - поздравления с Днём Рождения принимает.
- А ты не ёрничай. Помолись, всё и решится.
- Не верю я в этого вашего Бога.
- В него не верить надо, а любить. Вот как полюбишь, так и он тебе ответит.
- Вот ты думаешь, ему любовь наша нужна? - продолжала тётка. - За неё он помогает? Не-е-ет. Не нужна она ему. У него своей достаточно. Просто без любви он нас не видит. Серая масса мы без неё. Тут хоть молись, хоть не молись, всё одно. Не видит. А вот как полюбишь - так огонёчком-то и засветишься. Он тебя сразу и приметит.
- Полюбила я уже одного. Хватит с меня.
- Не того, значит, любила. И не так!
Лена молчала.
- Ладно, касатка. Иди ты домой. Время, говорю, есть. Успеешь ещё.
Тётка Шура мягко толкнула её плечом. Лена не двигалась.
- Ступай! - крикнула уже она. Лена подскочила от неожиданности и толкнула ведро. Оно заплясало на месте как будто в раздумьях, и, гулко громыхнув, опрокинулось на бок, вылив из своего чрева грязную воду.
- Ах ты ж! - простонала тётка.
Несколько секунд Лена смотрела на эту лужу, а потом кинулась к выходу.
«Бог с тобой», - повторила слова санитарки Лена и ухмыльнулась, - «Если бы он был со мной, то такого бы не допустил. Или помог. А он молчит.»
Рывком засунула она руки в карманы и двинулась вперёд. Идти было решительно некуда, стоять на месте - невыносимо. Надо было как-то прожить несколько дней до того самого момента. И тогда, может быть (во всяком случае она на это надеется), всё наладится. Лена вновь станет свободной, вернётся к учебе, найдёт подработку и к лету съедет от родителей к Зинке. Та давно ее зовёт - у неё комната пустует. Квартира досталась ей от покойной бабки, а денег на ее содержание не было. Вот Зинка и сватает одну комнату всем подряд. Даже по часам. Но Ленке по часам больше не надо. Хватит с неё и тех часов, что привели на порог женской консультации.
В кармане полупустая пачка сигарет. Хочется курить. Своё здоровье не жалко, того, кто внутри - и подавно. Он уже не жилец. Так. Временный пассажир. Случайный попутчик. Всего несколько дней и их пути разойдутся также внезапно как и сошлись. Больно надо было! Больно...
Она зашла в какой-то двор. Один из тысячи питерских дворов-колодцев. Тёмный и как будто даже нежилой. На первом этаже свет горел только в одной квартире и было в этом что-то невероятно завораживающее и очень тёплое. И опять всё та же изголодавшаяся по любви Ленкина душа потянулась к этому свету. Уж больно жёлтым и ласковым он был. Она подошла ближе.
Подоконник практически на уровне подбородка. Лена схватилась за него замёрзшим пальцами и немного подтянулась. В комнате было две женщины: постарше и совсем молодая, даже юная. Та, что постарше гладила молодую по голове и целовала в глаза. Девушка плакала и смеялась и прятала лицо за своими ладонями. Сквозь стекло на мокрые улицы сочилось счастьем.
Лена невольно залюбовалась.
Но вдруг обе женщины, будто почувствов её взгляд, резко обернулись и... помахали ей руками. Озорливо так, немного насмешливо.
Не помня себя от стыда и ужаса, Лена сорвалась с подоконника. Тот предательски громыхнул. Пытаясь сохранить равновесие на льду, она бросилась бежать. Прочь. Туда в тёмный и промозглый город, подальше от любви, от нежности и ласки. Туда, где среди всеобщего безразличия есть маленькое место для её личного существования.
Лена не сделает аборт. Не сможет. Лишь ещё раз она подойдёт к дверям женского городской больницы, но развернётся и уйдёт. В памяти будет всплывать грязная лужа под ведром с инвентаризационным номером и зычный голос санитарки: «Ступай, говорю!»
Оставшиеся 8 месяцев до родов Лена проживёт у Зинки. Та, узнав о её положении, возьмёт её под свое крыло в пустующую комнату и позволит прожить там уже с ребёнком целых три года, разделяя с ней все младенческие трудности и тягости.
Родится девочка. Маришка. 3650 и 54 сантиметра чистого восторга. Она вырастет здоровым и смышленым ребёнком. В три года Лена отдаст её в сад, восстановится в институте, найдёт работу и съедет от Зины.
На пятом году жизни Маришки из этой самой жизни один за другим уйдут Ленкины родители, оставив ей в наследство квартиру и кое какие, невесть откуда взявшиеся сбережения.
Лена продаст родительское жильё, соберёт весь свой капитал воедино и купит им с дочкой другую квартиру, подальше от детских воспоминаний. Так начнётся их тихая и счастливая жизнь, полная простых человеческих забот и радостей.
С того дня в женской консультации прошло 17 густых и мокрых зим, 17 холодных вёсен и капризных питерских лет.
**ЖИТЕЙСКАЯ ИСТОРИЯ,,
В маленьком сельском храме начиналось Причастие. Первым к Чаше подошёл Генка, рыжий парень лет двадцати пяти. Старенький батюшка, отец Николай, улыбнулся. Он очень любил Генку. Тот был обычным работягой, простым, добрым и абсолютно безотказным.
В их селе мало, наверное, было людей, кому он не одолжил бы денег от своих небольших заработков, не поправил дверь или забор, не помог починить машину, отвезти-привезти, покопать, подкрасить, попилить и т.д. Еще Генка самоотверженно и безропотно ухаживал за своей матерью-инвалидом, Антониной Владимировной. И, казалось, совсем этим не тяготился. Они вообще жили душа в душу – мать и сын. Оба рыжие, простые и добрые.
Отец Николай улыбался не только Генке. К Чаше парень подводил мальчика. На вид ему можно было дать лет восемь.
– Причащается раб Божий Василий. Открывай ротик, не бойся, – сказал он ему, как маленькому.
Тот что-то замычал в ответ и замотал головой. Кто-то из детей хихикнул, но его тут же одернули.
– Не бойся, все будет хорошо… Ну, давай…
В конце концов мальчишка открыл рот, а причастившись, заулыбался до ушей, продемонстрировав характерную для этого возраста «недостачу» зубов. Они развернулись и пошли к «запивке».
Присмотревшись, самые любопытные прихожане зашепталась. У мальчика, которого здесь никто никогда не видел и которого почему-то привёл на Причастие Генка, был синдром Дауна...
...Лиду Генка любил с третьего класса. До сих пор помнит он, как перехватило дыхание, когда учительница, держа за плечи маленькую, худенькую, черноволосую девочку, сказала:
– Дети, познакомьтесь, у нас новенькая.
«Я вырасту и женюсь на ней», – неожиданно промелькнуло в голове у рыжего третьеклассника Генки.
Учился он в маленьком городке в двадцати километрах от своего села. Каждый день ездил туда на автобусе. Иногда с матерью, которая работала на стройке, иногда сам. Папка умер, когда Генка был ещё маленьким – спился.
А отца Лиды направили в тот город в исполком на одну из руководящих должностей. Так девочка оказалась в Генкином классе.
Шли годы… Они общались, ходили с одноклассниками в кино, на пикники, чьи-то дни рождения. Но Лида никак не выделяла Генку из детской толпы… А он?
– А мне просто постоять рядом с ней было за счастье, – вспоминает он сейчас.
Ради Лиды Генка записался на плавание. Хотел похудеть – он был тогда толстячком. Когда подрос – в качалку. И со временем превратился в поджарого симпатичного юношу.
В какой-то момент они стали дружить. Сблизил их школьный зоокружок, куда они ходили. Оба любили животных и могли часами наблюдать за разными мышами, хомяками и рыбками.
Генка часто провожал ее до дома. А однажды, когда им было лет по пятнадцать, Лида даже пригласила его зайти на чай. Он тогда сидел за столом и еле дышал от волнения и восторга. А Надежда Сергеевна, Лидина мама, молодая, красивая и очень элегантная женщина, расспрашивала парня о его семье.
Парень простодушно рассказывал и об отце, «который пил и умер», о маме-крановщице, о том, что живёт в селе и помогает ей «копать, сапать, садить огород и кормить свиней». А ещё о том, что, как и мать, хочет стать строителем. Но она настаивает на том, чтобы он, Генка, закончил институт. Он был так счастлив оказаться вдруг у Лиды дома, что не заметил недоумевающего взгляда, который кинула на дочь Надежда Сергеевна. Очнулся от своих грёз он только тогда, когда услышал холодно-вежливое:
– Гена, наверное, тебе уже пора?
На следующий день Генка радостно подбежал к Лиде в школе и предложил проводить домой. Втайне надеялся, что она опять пригласит его на чай. Но Лида засмущалась и, сославшись на какие-то дела, отказалась.
Она бросила зоокружок. Сказала, что нужно готовиться в институт. И даже стала избегать Генку.
Генку.
Как-то он позвонил, чтобы пригласить девушку к себе домой, на день рождения – вместе с другими одноклассниками. Трубку взяла ее мать и строго попросила никогда не беспокоить их дочь.
Будь Гена решительней, настойчивей – всё могло бы быть иначе. Но он был мягким и стеснительным. А ещё слишком сильно любил Лиду и в ее присутствии просто терялся. Он молча смотрел на неё и страдал.
Он так бы, наверное, и зачах, если бы не беда, пришедшая в их дом и на время отвлекшая его от любовных переживаний.
– Гена, собирайся, – сказала директор школы, зайдя в их класс. – Твоя мама в больнице.
В тот день кран, на котором работала Антонина Владимировна, упал. Она чудом выжила, но сломала позвоночник и больше никогда не могла ходить.
Генке тогда только исполнилось семнадцать. Он кое-как закончил школу, а потом пошёл работать на стройку. Домашнее хозяйство вместе с огородом и свиньями тоже оказалось на нем.
Позже Антонина Владимировна стала помогать, но много ли может женщина в инвалидной коляске.
Они выжили. Со временем Гена даже стал относительно неплохо зарабатывать – занялся ремонтом в квартирах. Очень уставал. Вечерами, после работы и хозяйственных дел, он перекладывал мать из инвалидной коляски в ванну, а потом нес в постель. Уложив ее, мыл посуду, прибирался в доме, а потом падал без задних ног.
И все равно Лиду вспоминал часто. На других девушек даже не смотрел.
Иногда от бывших одноклассников долетали до Генки слухи о ней. Что она поступила в институт в столице и живёт теперь там. Что через год после ее поступления у Лидиных родителей неожиданно родился ещё один ребенок, мальчик. И что у него проблемы со здоровьем. Что она выходит замуж. И сейчас они здесь – в городе, у ее родителей.
Лида выходит замуж… Всю ночь Генка пролежал в кровати лицом к стене, о чём-то думал. А утром, сделав маме укол (он давно уже научился), поменяв ей утку, поставив рядом еду и чай, вскочил на свой мотоцикл и помчался в город.
– Сыночек, хороший мой, как же тебе плохо, – вздохнула Антонина Владимировна, и по ее щекам потекли слезы.
Она посмотрела на икону, которая висела на стене напротив ее кровати, и начала шептать молитвы. А слезы так и текли.
Генка мчался к Лиде. Он не знал, что он ей скажет и скажет ли вообще. Но он обязательно должен был ее увидеть.
Дверь открыла Надежда Сергеевна. Из квартиры послышались голоса, смех. Гена сразу узнал Лидин – нежный, звенящий, как ручеёк.
Надежда Сергеевна вышла и быстро прикрыла за собой дверь.
– Послушай, Гена! Я знаю, ты давно любишь Лидочку. Если любишь, уйди! Ты сейчас можешь всё испортить. Ты хороший парень, я знаю. И она это знает… Но ты ей не пара. Вы разные. Юра, ее жених, он из хорошей семьи, перспективный, надёжный. Закончит учебу и поедет на стажировку в Англию. Ты же хочешь, чтобы она была счастлива? А что ты ей можешь дать? За свиньями ходить? Менять памперсы твоей маме? Да-да, прости, я знаю, это ужасная трагедия, мне рассказали. Но я тоже мать, ты пойми, и желаю своей дочери другого. Все, уходи!
Надежда Сергеевна захлопнула дверь.
– Мама, это кто? – услышал Гена Лидин голос.
– Да так, ошиблись, доченька.
Генка сел на лестницу… Он не помнил, сколько так просидел. А потом сел на мотоцикл, поехал домой. И впервые в жизни напился – вдрызг.
--- «Время не лечит, оно только слегка зализывает раны. Но время всё расставляет по своим местам» ---
Пил он и на следующий день, и через два дня, и через неделю. Тихо, один.
Однажды к ним зашёл отец Николай.
– Гена, я знаю, тебе больно. Но время…
– Что? Время лечит? – еле проговорил Генка.
– Нет, Гена, время не лечит, оно только слегка зализывает раны. И остаются рубцы. Иногда они болят и расходятся. Иногда воспаляются… Я хотел сказать, что время всё расставит по своим местам. А я буду молиться. У тебя мать! Посмотри, на ней же лица нет. Ее мыть соседка приходила. Думай сейчас о ней.
Отец Николай ушёл. Генка встал, подошёл к матери, обнял и начал рыдать, как ребёнок. А она гладила его, как маленького, и что-то шептала. И тоже плакала. Так они и уснули, прижавшись друг к другу рыжими головами.
… Прошёл месяц. Лида вышла замуж и уехала в свою столицу. А ещё через пару недель неожиданно умер ее отец. Инфаркт.
Лида приехала домой на похороны. Там, на кладбище, Генка ее и увидел. Специально пришёл. Бывшие одноклассники решили ее поддержать и его позвали с собой.
Надежда Сергеевна выла волком. Лида держалась, только тихо смахивала слезы и прижимала к себе своего маленького братишку – Васю.
– Я могу тебе помочь? – тихо спросил Гена.
– Не знаю… Нет. Маму жалко. Как она теперь одна? Вася… Вася ведь не совсем обычный мальчик.
На Генку испуганно смотрели раскосые глаза.
– У него синдром Дауна, – объяснила Лида. – С ним непросто.
– Лида, поехали, – крикнула какая-то знакомая их семьи.
– Ну… Пока.
– Пока…
… Прошло ещё несколько лет. Генка так же работал, ухаживал за матерью, помогал в храме отцу Николаю. Он всем помогал. И все его любили. Он возмужал и стал очень привлекательным молодым человеком, «первым парнем на деревне». На Генку заглядывались девушки и недвусмысленно намекали на свои чувства.
Может, что-то с кем-то и было, но часто вечерами Генка доставал старый школьный альбом и смотрел на Лиду. Маленькую, худенькую, черноглазую, такую далекую и такую любимую.
Поехав как-то в город за лекарствами для матери, Гена неожиданно встретил Лиду с Васей. Она осунулась, постарела.
– Что, некрасивая? – спросила она равнодушно.
– Красивая!
– Врешь.
– Ты никогда не изменишься.
– Мама умерла, – сказала Лида после недолгого молчания. – Рак у неё был. За несколько месяцев и сгорела… Вася вот….
– Прости, я не знал. А что с Васей?
– Хочу его забрать, а муж против. Мы на похороны приехали. А он сразу после кладбища начал говорить, что нужно его в детский дом, что мы не потянем, да и командировка скоро.
– А ты?
– А я что? Это же мой брат, как же я его в детдом.
Они сели на лавочку в сквере. Лида поцеловала мальчика.
– Вася, вон песочница, иди поиграй, – подтолкнула Лида мальчика. – Юра, муж мой, разозлился, начал кричать. Васю напугал. Тот ревет, сопливый весь… А Юра: «Выбирай – или я, или этот сопливый даун!»
Лида заплакала. Гена робко обнял ее за плечи. Попытался успокоить.
– Разводимся теперь. Будем как-то сами… Эх, мамочка моя, – прошептала Лида. – Она так любила Юрку. Говорила – перспективный, надежный, за ним – как за каменной стеной…
Они сидели, молчали, смотрели, как играет Вася.
– Слушай, Лид… А поехали ко мне в гости. Я пирожки испеку. Мама поможет. Она будет рада.
– Да нет, ты что…
– Давай! У нас свинки, утки, Васе будет интересно, вот увидишь. Мы и козлёнка недавно завели.
– Что, прямо сейчас?
– Ну а что?..
… Генка с Васей подошли к запивке. Мальчик взял протянутую чашечку и, неуклюже повернувшись, разлил все на себя.
Кто-то из детей опять хихикнул. Лида, стоявшая до этого в уголке храма, испуганно кинулась к нему. Но матушка Евгения, супруга отца Николая, она в тот день стояла на запивке, остановила ее, улыбнулась мальчику и ласково погладила его по голове:
– Ничего, Васятка, все будет хорошо. Давай, я тебе помогу. А ты, Лидушка, постой здесь с просфорками, а то у меня рук не хватает.
А с амвона на них смотрел отец Николай. «Время все расставит по своим местам», – вспомнил он свои же слова.
… Прошёл год. И в одно воскресенье на службу пришли Лида с крохотной девочкой на руках – их с Генкой дочкой.. Она помолодела, поправилась, стала настоящей красавицей. А во взгляде у неё появилось что-то такое, мимолетное, что бывает только у женщин, познавших настоящую любовь, счастье и радость материнства. Васятка, которого тут же атаковали местные старушки – они давно с ним подружились. А он радостно им улыбался и что-то бормотал.Генка, который вёз перед собой в инвалидной коляске маму, Антонину Владимировну.
Причастив малышку, Лида подошла к сияющей Антонине Владимировне и положила ее ей на руки:
– Мама, подержите, пожалуйста. Я помогу там с просфорками.
– Господи, спасибо Тебе! – прошептала старушка, прижимая к себе попискивающий «кулёк»… В последний год она не уставала это повторять.
©Елена Кучеренко
ЧУЖИЕ ПРОБЛЕМЫ..
Наверное, не надо было трогать этого пса. Худющий ротвейлер с оборванным куском поводка на ошейнике. Роется в куче снега за скамейкой в парке. Наверное, сорвался. Наверное, хозяева его ищут. Наверное, он давно уже в бегах, раз такой худой.
Жалко его. Но это чужой пес и чужие проблемы. Зачем было лезть?
Но в кого мы превратимся, если откажемся от собственных принципов? А у Валентины был один железный принцип: "чужих проблем не бывает". Поэтому она свернула с парковой дорожки и осторожно подошла к собаке.
"Пёсик, пёсик, ты потерялся?" - позвала Валентина.
От звука её голоса крупная черная собака вздрогнула всем телом и отпрыгнула в сторону. Теперь ротвейлер стоял прямо перед девушкой и глухо рычал. Черные глаза собаки горели ненавистью. Верхняя губа задралась и обнажила огромные острые клыки.
Не надо было трогать этого пса.
Что больше всего нравилось Валентине в армейской службе, так это инструкции. В армии на любую ситуацию есть подробная инструкция, как надо правильно действовать. Девушка покинула ряды ВДВ больше трех лет назад, но до сих пор хорошо помнила почти все инструкции. Видимо, потому, что большую часть из них ей уже приходилось применять на практике.
Что делать, если человек получил пулевое ранение в ногу? Что делать, если вы в пустыне и у вас нет воды? Что делать, если вы находитесь в падающем вертолете? И самое актуальное на данный момент — что делать, если вы подверглись нападению собаки?
Первый пункт инструкции предлагал оценить степень опасности. Собака одна? Одна. Собака натаскана на людей? Неизвестно. Значит, предполагаем худший вариант - натаскана. Собака бросается сразу или выжидает? Выжидает. Значит есть варианты.
Вариант первый - начать спокойным голосом рассказывать собаке стихи. Без остановок, с выражением, успокаивающим тоном.
"Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французу отдана...", — начала Валентина разговаривать с оскаленным ротвейлером. Руки держала вдоль тела, резких движений не делала. Как будто разговаривает со старым добрым приятелем.
Ротвейлер продолжал рычать и подступил к девушке ещё на один шаг. На фоне белой от снега парковой дорожки он казался ещё чернее. Фонари в парке светили слабо и только немного разгоняли вечерний сумрак. Валентина разглядела, что одно ухо у собаки было порвано.
"Мой дядя самых честных правил. Когда не в шутку занемог...", — Валентина хорошо помнила армейские инструкции, но плохо помнила стихи. Поэтому она просто плавно переходила с одного произведения на другое и цитировала то немногое, что осталось в памяти после школы. Главное - не отступать, говорить без пауз, гипнотизировать собаку голосом.
И, кажется, эта тактика начала давать результат. Ротвейлер перестал рычать и скалиться. Теперь он просто стоял напротив девушки и внимательно за ней наблюдал, но и не уходил.
"Белый снег, серый лёд на растрескавшейся земле... ", —запас стихов в голове Валентины иссяк, и она перешла на современную классику. Черный зверь, похоже, не заметил подмены и продолжал слушать.
По расчетам Валентины, через пару минут собака должна была потерять к ней интерес и пойти по своим делам. И наверняка так бы и произошло, если бы в этот момент в конце парковой дорожки не появилась женщина с маленьким ребенком.
Валентина закончила пересказывать ротвейлеру "Звезду по имени Солнце" и без остановки перешла на "Группу крови". Старалась не отводить глаз, но периодически бросала взгляд на женщину с ребенком. Они приближались. Подходили к девушке спереди, а к собаке — сзади.
"Группа крови на рукаве. Мой порядковый номер на рукаве...", — продолжала Валентина развлекать бродячего пса бойцовской породы. Почему женщина с ребенком идет сюда? Почему их не пугает вид ротвейлера? Да потому, что женщина уверена: девушка гуляет в парке со своим псом и им ничего не угрожает. Но это было не так.
Собака нервная. Сейчас она следит за Валентиной и не видит людей, которые подходят к ней со спины. Но как только услышит сзади шаги, наверняка сразу от испуга бросится.
Второй пункт инструкции гласил: "При встрече с группой людей собака всегда сначала атакует самого слабого противника". Валентина опять осторожно бросила взгляд за спину собаке. Ребенок, который бодро шагал рядом с женщиной, был не старше пяти-шести лет. Девочка или мальчик - непонятно, слишком темно. Даже если мама успеет схватить ребенка на руки - это не поможет. Обычный ротвейлер вырвет его у матери и загрызет. Тренированный ротвейлер сначала собьет их с ног, а потом загрызет обоих.
Женщина с ребенком были уже в двадцати шагах от собаки.
"Песен ещё не написанных сколько? Скажи, кукушка...".
Третий пункт инструкции предполагал уже конкретные активные действия. Валентина начала медленно расстегивать куртку. Собаке это не понравилось. Она снова оскалилась и начала рычать.
Девушка осторожно стянула с шеи вязаный шарф. Это был теплый и красивый бежевый шарф. Но самое главное, что он был широкий и длинный. Валентина так же, не спеша и не умолкая ни на секунду, намотала шарф на левую руку, оставив свисать длинный кусок ткани до самой земли.
Такой "рукав" для зубов ротвейлера, конечно, проблем не представлял. Валентина была уверена, что пёс с первой же попытки пополам перекусит её руку вместе с шарфом. Но идея у бывшего лейтенанта ВДВ была другая.
Женщина с ребенком была уже совсем рядом. Пришло время действовать.
— Фу! Лежать! Пошел! - громко и неожиданно закричала Валентина на собаку.
Может, испугается и убежит? Но собака не испугалась. Ротвейлер рыкнул и бросился на девушку. Хорошо, что хотя бы испугалась приближающаяся женщина. Она ойкнула, подхватила ребенка на руки и быстро побежала назад, прочь из парка. Теперь они были в безопасности, в отличие от Валентины.
Четвертый пункт инструкции рассказывал, чтó надо делать, если собака на вас уже бросилась. Прежде всего - максимально перекрыть животному обзор. Собака никогда не атакует то, чего не видит. Для этой цели Валентина закрыла ноги широким шарфом и специально выставила вперед перемотанную руку. Теперь она хотя бы точно знала, на какую часть её тела будут направлены клыки ротвейлера.
Собака в два прыжка сократила расстояние до Валентины и бросилась на выставленную руку, перемотанную шарфом. В этот же момент девушка скользнула в сторону, и ротвейлер по инерции пролетел мимо неё на два метра вперед. Крутанулся на месте и снова пошел в атаку. Валентина для устойчивости уперлась каблуками сапог в снежную дорожку. И когда пес снова бросился на маячившую перед ним руку - опять скользнула в сторону. Пёс снова пролетел мимо. Опять крутанулся на месте. Но теперь он выждал пару секунд перед новым прыжком.
Коррида в снегу продолжалась.
Армейская инструкция утверждала, что после трех-четырех неудачных попыток атаки собака потеряет интерес к человеку и убежит. Но ротвейлер делал уже пятый заход.
Валентина попала ногой на голый лед и чуть не упала во время очередного уклона. Но и собака выдыхалась. Паузы между атаками становились всё длиннее. Валентина специально отходила подальше, чтобы ещё больше утомить соперника.
В итоге инструкция оказалась права. После очередного промаха собака сделала два шага в сторону девушки, потом развернулась и засеменила прочь. Валентина посмотрела ей вслед. Посмотрела на свои дорогие итальянские сапоги. Потом вздохнула, быстро намотала шарф покрепче на руку и побежала за собакой. Чужих проблем не бывает.
— Здравствуйте. Это я вам сегодня звонила. Вы давали объявление, что у вас сбежал ротвейлер с разорванным ухом.
Дверь в квартиру открылась и Валентина увидела мужчину лет сорока. Опухшее лицо, торчащие во все стороны грязные волосы. Мужчина смотрел на Валентину мутным взглядом. Потом посмотрел по сторонам.
— А где собака?
— Собака у меня дома.
— Мужчина нахмурился, не зная, что на это ответить. Помолчал пару секунд. Потом спросил:
— Почему?
— Потому что, Анатолий, у меня к вам есть один серьезный разговор. Вы ведь разрешите мне войти? - и Валентина, не дожидаясь ответа, прошла в квартиру мимо опешившего хозяина.
— Эй, ты куда? - спохватился мужчина и бросился за Валентиной.
— Ты в объявлении написал, что собака два дня назад пропала, так?
Валентина уже была на кухне и с любопытством рассматривала обстановку. Обстановки было мало: старый холодильник, маленький стол, одна табуретка, много пустых бутылок из-под водки.
— Ну и что? Чего тебе надо? Собаку на базу! - Анатолий стоял возле стола и покачивался.
— Просто пёс выглядит так, как будто он очень давно не ел. Не два дня, а все два месяца. За два дня так не исхудаешь. Даже позвоночник из спины торчит.
— Так ты из этих... Из "зеленых", что ли? Собаку на базу! - Сейчас Анатолий рычал не хуже ротвейлера.
— Твой пёс чуть не набросился на женщину с маленьким ребенком в парке.
Валентина делала вид, что не замечает, как к ней угрожающе приближается Анатолий.
— Это не мои проблемы! Он с поводка сорвался.
Мужчина уже подошел вплотную и вонюче дышал на девушку перегаром.
— А ещё ветеринар нашел у собаки трещину в ребре и множественные гематомы как от ударов дубинкой или бутылкой, — Валентина покосилась на длинный ряд пустых бутылок с разноцветными этикетками. - Жены нет, поэтому на собаке отыгрываешься?
— Тебе тоже, что ли, вмазать дубинкой или бутылкой? -
По поводу опухших сорокалетних алкоголиков в армии тоже была своя инструкция. Анатолий стоял вплотную к девушке и пространства для удара рукой или ногой не было. Поэтому Валентина просто впечатала ему лбом в нос. Простой, эффективный и неожиданный прием. Анатолий охнул, замахал руками и шлепнулся на задницу. Но сознания не потерял.
Валентина быстро достала из сумочки крепкий брезентовый поводок. Через несколько секунд руки Анатолия были крепко связаны за спиной. Свободный конец поводка Валентина закрепила на батарее хитрым армейским узлом.
Мужчина попытался встать и снова упал. Поводок держал крепко.
— Ты чего творишь? Я полицию вызову! - гнусаво заревел Анатолий. Нос был сломан и его лицо было в крови.
— Вызови, конечно. Как только отвяжешься, сразу вызывай.
— Да как я отвяжусь?
Анатолий попытался вслепую распутать узел на трубе связанными за спиной руками. Но без знания секрета это было невозможно даже зряче, даже с развязанными руками.
— А как твоя собака смогла вырваться два дня назад? - спросила Валентина и собралась уходить.
— Он с поводка сорвался! Ты — чокнутая дура!
— Я поводок осмотрела. Он не порван, он перегрызен. И дерево нашла возле магазина, к которому ты пса привязал. Там до сих пор кусок поводка висит. - Валентина смотрела на опухшего и окровавленного Анатолия с презрением. — Собака двое суток сидела под деревом без еды и воды, пока ты тут бухал. Люди боялись к ней подойти. Двое суток она грызла поводок и смогла вырваться. Значит, и ты сможешь. Я оставила достаточную длину, чтобы ты как раз мог зубами дотянуться. Можешь начинать.
И Валентина вышла из квартиры под завывания Анатолия.
Так в Москве стало на одну "собачницу" больше. Люди с интересом разглядывали черноволосую стройную девушку, которая выгуливала большого и очень красивого ротвейлера. Пёс бегал за палочкой, прыгал через барьер, сидел, лежал, давал лапу и все время улыбался. Было видно, что он до безумия обожает свою хозяйку. А те, кто проходил мимо гуляющей парочки, с удивлением слышали, как девушка вполголоса рассказывает собаке стихи.
©#я люблю собак#
ИНТЕРЕСНЫЙ ФАКТ:
Не у всех деревьев есть годичные кольца.. Широко известно, что возраст дерева можно определить по годичным кольцам на спиле, появление которых обусловлено сменой времён года и сопутствующим ускорением или замедлением роста тканей дерева.
Но этот феномен справедлив только для растений умеренного пояса. В тропических регионах, где климат примерно одинаков в течение всего года и отсутствуют чётко выраженные периоды похолодания или засухи, на большинстве деревьев видимые годовые кольца не образуются.
Чтобы узнать их возраст, нужно делать анализ концентрации в древесине тех или иных химических элементов.
©#ЭтоИнтересно
Этoт кoтёнoк poдился пoслeдним. Слaбeнький, мaлeнький, с нeбoльшим гopбикoм нa спинкe. Хoзяйкa всплeснулa pукaми:
– Гoспoди, уpoдeц кaкoй! Мapгo, – oбpaтилaсь oнa к пepсидскoй кoшкe, - кaк тeбя угopaздилo? Чeтыpe пpeкpaсных пopoдистых кoтёнкa и этoт нeпoнятный пoслeдыш. Oн пoчти лысый! – Жeнщинa пoдхвaтилa живoтнoe, бpeзгливo paзглядывaя сo всeх стopoн. – Пpидётся утoпить!
Oднaкo кoгдa oнa нaпpaвилaсь к двepи сo свoeй нoшeй, кoшкa зaopaлa диким гoлoсoм и укусилa зa щикoлoтку хoзяйку . Oт нeoжидaннoсти тa oйкнулa, выпустив нoшу. Мapгo пoдхвaтилa сынa и утaщилa в кopзинку.
– Хм, – пoглaживaя мeстo укусa пpoбopмoтaлa жeнщинa, – лaднo, paз ты тaк увepeнa, чтo oн дoлжeн жить… Нo я скaжу, чтo этo пoдбpoшeнный!
Сoсeдский мaльчишкa, вoсьмилeтний Тимкa, влюбился в этoгo кoтёнкa с пepвoгo paзa.
– Кopнeлия Эдуapдoвнa, – пpистaвaл oн кaждый paз, – oтдaйтe мнe eгo!
– Дa хoть сeйчaс зaбиpaй, нo кoшкa eгo ни нa шaг oт сeбя нe oтпускaeт!
– A кaк вы eгo нaзвaли?
– Чтo? Никaк! – peзкo oтвeчaлa Кopнeлия. – Тaкoму пoгaнцу я нe сoбиpaюсь дaвaть имя!
Тимкa, пoдлизывaясь, пoдкapмливaл Мapгo укpaдкoй oт хoзяйки всякими зaпpeщёнными вкуснoстями. В кoнцe кoнцoв, кoшкa пoзвoлилa мaльчику пoглaдить свoeгo сынкa, a пoтoм и взять нa pуки. Кoтёнoк нe пищaл, нe мяукaл, кaк oстaльныe eгo бpaтья и сёстpы. Тoлькo инoгдa шипeл, eсли думaл, чтo eму угpoжaeт oпaснoсть. Oн пoкpылся мягкoй шeлкoвистoй шёpсткoй и пpeвpaтился в чёpнo-бeлo-pыжий кoмoчeк. Пo сpaвнeнию с oстaльными кoтятaми, был мaлeнький и нeуклюжий из-зa гopбикa. Нe мoг пpoлeзть тудa, кудa oстaльныe кoтятa лeгкo пpoскaльзывaли. Зaтo у нeгo paньшe всeх oткpылись глaзки, и oн oтличaлся любoзнaтeльнoстью. Тимкa лaскoвo глaдил гopбик, пpигoвapивaя:
– Ничeгo, ты выpaстишь и стaнeшь удивитeльным кoтoм!
Нa чтo в oтвeт oн услышaл тихoe:
– Aввв!
– Чтo? – пopaзился будущий хoзяин. – Чтo ты скaзaл?
– Aввв! – пoвтopил кoтик.
– Я буду нaзывaть тeбя Aвдeй? Сoглaсeн? – в oтвeт кoтёнoк пoтёpся oб Тимкину pуку и лизнул шepшaвым язычкoм.
Чepeз двa мeсяцa Aвдeй пepeeхaл в сoсeднюю квapтиpу. Кoтят paзoбpaли,нo Мapгo нe скучaлa пo свoим пopoдистым дeтям, oнa oчeнь paдoвaлaсь, кoгдa Тимкa и Aвдeй пpихoдили в гoсти. Кoшкa oблизывaлa любимцa, пoдoлгу игpaлa с ним.
– Нeт, этo жe нaдo! – удивлялaсь Кopнeлия Эдуapдoвнa. – Любит этoгo уpoдцa! – нo нe зaпpeщaлa Тимкe пpихoдить с Aвдeeм.
Пpoшёл гoд. Aвдeй пoчти нe выpoс. У нeгo стaли длиннee нoги и хвoст, a eщё увeличился гopб. Кoт был oчeнь лёгкий, хoтя Тимкa нe жaлeл для дpугa eды. Вo двope мaльчишки пoнaчaлу смeялись, глядя нa гуляющую пapoчку. Нo Тимкa был нe из poбких и нeскoлькo paзбитых нoсoв зaстaвили зaмoлчaть тeх, ктo любил дpaзниться. Сo вpeмeнeм всe пpивыкли к нeoбычным дpузьям и нe oбpaщaли нa них внимaниe. Тим пepeживaл зa дpугa, oн дaжe кaк-тo свoзил eгo к вeтepинapу, чтoбы тoт oбнapужил пpичину нe взpoслeния. Вeтepинap пoслушaл сepдцe, дыхaниe живoтнoгo, paсспpoсил o кopмлeнии и вынeс диaгнoз:
– Poдился тaкoй! Вы, мoлoдoй чeлoвeк, нe вoлнуйтeсь, пpoстo у кoтa тoнкиe кoсти. Тaк скaзaть, блaгopoдных кpoвeй!
– Ну, дa, – шмыгнул нoсoм Тим, – мaмa у нeгo пopoдистaя пepсидскaя кoшкa.
Пoслe этoгo oн oкoнчaтeльнo успoкoился и пpoдoлжaл жить счaстливo с любимым дpугoм.
Нo oднaжды пpoизoшлo нeчтo и, Aвдeя oткpылся вo всeй кpaсe. Paнним вoскpeсным утpoм в июнe здopoвущий pыжий кoт, пo пpoзвищу Paзбoй, кpaлся к вopoньeму гнeзду. Кудa пoдeвaлaсь мaмaшa? Кaк oнa oстaвилa мaлышeй бeз пpисмoтpa? Истopия oб этoм умaлчивaeт, нo фaкт oстaвaлся фaктoм – кoт нaмepeвaлся съeсть птeнцoв. Oн пoчти дoбpaлся дo гнeздa, кoгдa гpoзный oкpик Тимa, выглянувшeгo в oкнo, зaстaвил eгo вздpoгнуть. Кoт paзoзлился и лaпoй удapил пo дoмику птиц. Oдин из птeнцoв вывaлился нapужу и, oтчaяннo хлoпaя нeoкpeпшими кpылышкaми, пoлeтeл вниз. Paзбoй устpeмился зa ним. Мaльчик и кoт пoспeшили вo двop нa пoмoщь. Aвдeй пepвым выскoчил нa улицу. Птeнeц сидeл нa нижнeй вeткe. Pыжий кoт пoдбиpaлся к нeму. Тимкa зaкpичaл, paзмaхивaя pукaми, нo Paзбoй и ухoм нe пoвёл. И тут гopбик Aвдeя нaчaл paздувaться, кaк вoздушный шapик.
– Aвдeй! – oпeшил Тимкa. – Чтo с тoбoй?
Дpуг пpoдoлжaл увeличивaться в oбъёмe. Шёpсткa нa спинe paздвинулaсь, кoжa aккуpaтнo paзoшлaсь, oсвoбoждaя вeликoлeпныe тoнкиe зoлoтистыe кpылья. Взмaхнув нeскoлькo paз ими, кoт пoдпpыгнул и взлeтeл. Oн пoдхвaтил птeнчикa и oтнeс eгo в гнeздo. Oшapaшeнный
Paзбoй, пpижaл уши к гoлoвe и пoмчaлся в пoдвopoтню. Тимкa слeдил зa дpугoм, paскpыв poт.
Aвдeй сoвepшив кpaсивый пиpуэт, сeл oкoлo мaльчикa и спpятaл кpылья в гopб. Oн вылизывaл лaпки и кpaeм глaзa пoсмaтpивaл нa хoзяинa.
– Вoт этo дa! Aвдeюшкa, ты чтo жe, вoлшeбный? У тeбя eсть кpылья!- мaльчишкa пoмoлчaл нeкoтopoe вpeмя и дoбaвил: – Тoлькo этo нaш сeкpeт! Нe нaдo никoму гoвopить. A тo учёныe зaбepут, нaчнут изучaть. Мы будeм с тoбoй нa пустыpь, к лeсу хoдить. Тaм лeтaть будeшь!
Кoт, сoглaшaясь, выдaл пpивычнoe:
– Aввв! – и дoбaвил: – Aввв-aв!
С этoгo дня oни ухoдили paнo утpoм в лeс. Счaстливый Тимкa мoг бeскoнeчнo нaблюдaть зa дpугoм. Чepeз пoлгoдa Aвдeй пoзнaкoмился с лeснoй сepeнькoй изящнoй кoшeчкoй. В мae у них poдилoсь чeтыpe мaлeньких кoтёнкa с гopбикaми нa спинкaх.
Вoзмoжнo, гдe-тo нeпoдaлёку oт вaшeгo дoмa oбитaют лeтaющиe кoты. Нa вид oни нeвзpaчныe, мaхoнькиe, нeуклюжиe. Кaк пpaвилo, у них eсть гopбик. Пpиглядитeсь! A вдpуг, pядoм с вaми живёт Чудo! Нe пpoпуститe!
Автор: #ЕленаЗорина_Долгих@respawn.atreydas
В Советском Союзе секса, как известно, не было, но с импортом 91-го в молодую Россию его завезли предостаточно.
Лена тоже поддалась очарованию свободной любви. Славик был настолько развязано хорош и так красиво говорил комплименты, что её изголодавшаяся по ласке душа не выдержала и без раздумий сдала тело Лены в его полное распоряжение.
Недели через три она поняла, что беременна.
Уже не Ленинградская, а по новому - Питерская зима и постсоветская действительность были жестоки к молодым незамужним залёточкам. Ни денег, ни профессии у Лены не было, поэтому дорога её неродившемуся ребёнку была одна: абортарий.
Накануне Рождества, отупев от новогодних скандалов своих вечно пьяных родителей, она сидела в женской консультации с незрелой решительностью положить конец едва начавшейся чужой жизни.
Тётка Шура, крупногабаритная санитарка лет 60-ти, окинув её опытным взглядом, громыхнула железной шваброй в ведре с инвентаризационным номером и присела рядом. Вытерла руки об застиранный служебный халат.
- Срок-то какой?
Лена вскинула на неё опухшие глаза.
- Срок, спрашиваю, какой?
- Месяц. Наверное.
- Ну, время ещё есть. Успеешь. А сейчас не ходи - мой тебе совет.
- Почему?
- Пьяные тут все они, от нового года ещё не очухались. Напортачат тебе там ещё чего, прастигоспади, потом уже ребёночка-то захочешь, а не сможешь.
Лена смотрела на тётку и почти не моргала. Слова словно через толстый слой ваты просачивались в сознание и гулко бухались куда-то внутрь, где было пусто и очень холодно.
- Да чего ж ты вылупилась? Неужто думаешь, что вру?
Лена молчала.
- Господь с тобой, девка! Ей Богу не вру! - она перекрестилась. - Помочь хочу. Срок у тебя маленький. Погоди немного, пока праздники пройдут. А там, может, и оставить решишь.
- Не решу, - отрезала Лена.
- А ты не торопись. Бог - он не Микишка - у него своя книжка. Глядишь, да поможет.
- Не поможет. Он занят, - усмехнулась Лена, - поздравления с Днём Рождения принимает.
- А ты не ёрничай. Помолись, всё и решится.
- Не верю я в этого вашего Бога.
- В него не верить надо, а любить. Вот как полюбишь, так и он тебе ответит.
Лена криво улыбнулась.
- Вот ты думаешь, ему любовь наша нужна? - продолжала тётка. - За неё он помогает? Не-е-ет. Не нужна она ему. У него своей достаточно. Просто без любви он нас не видит. Серая масса мы без неё. Тут хоть молись, хоть не молись, всё одно. Не видит. А вот как полюбишь - так огонёчком-то и засветишься. Он тебя сразу и приметит.
- Полюбила я уже одного. Хватит с меня.
- Не того, значит, любила. И не так!
Лена молчала.
- Ладно, касатка. Иди ты домой. Время, говорю, есть. Успеешь ещё.
Тётка Шура мягко толкнула её плечом. Лена не двигалась.
- Ступай! - крикнула уже она. Лена подскочила от неожиданности и толкнула ведро. Оно заплясало на месте как будто в раздумьях, и, гулко громыхнув, опрокинулось на бок, вылив из своего чрева грязную воду.
- Ах ты ж! - простонала тётка.
Несколько секунд Лена смотрела на эту лужу, а потом кинулась к выходу.
На улице было сыро, темно и холодно.
«Бог с тобой», - повторила слова санитарки Лена и ухмыльнулась, - «Если бы он был со мной, то такого бы не допустил. Или помог. А он молчит.»
Рывком засунула она руки в карманы и двинулась вперёд. Идти было решительно некуда, стоять на месте - невыносимо. Надо было как-то прожить несколько дней до того самого момента. И тогда, может быть (во всяком случае она на это надеется), всё наладится. Лена вновь станет свободной, вернётся к учебе, найдёт подработку и к лету съедет от родителей к Зинке. Та давно ее зовёт - у неё комната пустует. Квартира досталась ей от покойной бабки, а денег на ее содержание не было. Вот Зинка и сватает одну комнату всем подряд. Даже по часам. Но Ленке по часам больше не надо. Хватит с неё и тех часов, что привели на порог женской консультации.
В кармане полупустая пачка сигарет. Хочется курить. Своё здоровье не жалко, того, кто внутри - и подавно. Он уже не жилец. Так. Временный пассажир. Случайный попутчик. Всего несколько дней и их пути разойдутся также внезапно как и сошлись. Больно надо было! Больно...
Она зашла в какой-то двор. Один из тысячи питерских дворов-колодцев. Тёмный и как будто даже нежилой. На первом этаже свет горел только в одной квартире и было в этом что-то невероятно завораживающее и очень тёплое. И опять всё та же изголодавшаяся по любви Ленкина душа потянулась к этому свету. Уж больно жёлтым и ласковым он был. Она подошла ближе.
Подоконник практически на уровне подбородка. Лена схватилась за него замёрзшим пальцами и немного подтянулась. В комнате было две женщины: постарше и совсем молодая, даже юная. Та, что постарше гладила молодую по голове и целовала в глаза. Девушка плакала и смеялась и прятала лицо за своими ладонями. Сквозь стекло на мокрые улицы сочилось счастьем.
Лена невольно залюбовалась.
Но вдруг обе женщины, будто почувствов её взгляд, резко обернулись и... помахали ей руками. Озорливо так, немного насмешливо.
Не помня себя от стыда и ужаса, Лена сорвалась с подоконника. Тот предательски громыхнул. Пытаясь сохранить равновесие на льду, она бросилась бежать. Прочь. Туда в тёмный и промозглый город, подальше от любви, от нежности и ласки. Туда, где среди всеобщего безразличия есть маленькое место для её личного существования.
Лена не сделает аборт. Не сможет. Лишь ещё раз она подойдёт к дверям женского городской больницы, но развернётся и уйдёт. В памяти будет всплывать грязная лужа под ведром с инвентаризационным номером и зычный голос санитарки: «Ступай, говорю!»
Оставшиеся 8 месяцев до родов Лена проживёт у Зинки. Та, узнав о её положении, возьмёт её под свое крыло в пустующую комнату и позволит прожить там уже с ребёнком целых три года, разделяя с ней все младенческие трудности и тягости.
Родится девочка. Маришка. 3650 и 54 сантиметра чистого восторга. Она вырастет здоровым и смышленым ребёнком. В три года Лена отдаст её в сад, восстановится в институте, найдёт работу и съедет от Зины.
На пятом году жизни Маришки из этой самой жизни один за другим уйдут Ленкины родители, оставив ей в наследство квартиру и кое какие, невесть откуда взявшиеся сбережения.
Лена продаст родительское жильё, соберёт весь свой капитал воедино и купит им с дочкой другую квартиру, подальше от детских воспоминаний. Так начнётся их тихая и счастливая жизнь, полная простых человеческих забот и радостей.
С того дня в женской консультации прошло 17 густых и мокрых зим, 17 холодных вёсен и капризных питерских лет.