Почему записки, вроде все ясно) скоро весна, начнётся закупка новых птахов, может и не только птахов.. Время покажет) Хочется, чтоб потом было куда заглянуть и вспомнить как оно начиналось - мое хозяйство дубль два
А почему на манжетах.. Да все просто - кроме хозяйства есть ещё и новая интересная работа, которая берет столько времени, что записки, реально, впору писать на манжетах, чтоб не забыть и все успеть)) но так даже интересней) покой нам только снится))
...............
май 2018. дополнила название
объясню почему.
Так получилось, что на данный момент я живу в городе, хоть и очень хочу сараи и живность со всеми вытекающими
Времени теперь поболее, поэтому есть возможность писать на манжетах каллиграфическим почерком)
пы сы: ищем плюсики в крестиках 
Вы здесь
Совсем уже не каллиграфия. Дояркины записки на манжетах. Страница 310 из 1403
Опубликовано вс, 05.02.2017 - 23:17 пользователем Медина_Ольга
Раздел:
- Блог пользователя Медина_Ольга
- 795288 просмотров
Олька привет. Там экономия не большая, правильно наложеная косметика в глаза не бросается и подчеркивает непосредственную красоту женшины. Я к тому что ярко накрашеные губы и резкие выделения (брови, глаза) делают тебя строгой начальницей, но не привлекательной женщиной.
Оля, друзья скажут правду, потому не обижайся на мое мнение.
Оль, я может что не так сказал. Извини короче, но без косметики ты как то ближе и роднее, живее что ли. Без косметики ты мне больше нравишся
Привет))
И не думала обижаться))
Просто дело в том.что фото.чаще всего.рабочие. А на работе я.как раз таки.та самая строгая начальница))
А вот насчёт незначительной экономии на косметике...вот тут я не соглашусь)) эти штучки в косметичке ой какое не дешевое удовольствие)))
Думаю.девочки меня поддержат - хорошая косметика имеет весьма значительный ценник)
Вот это стало интересно...
Какой продукт косметики тебе знаком 
И в каких целях
так близкодоброго всем утра, мои хорошие!
Мультифатного всем настроения и отличного дня!
не могу сдержаться
дискутировали с коллегой по поводу празднования Дня Победы
она с пеной у рта доказывает, что вся атрибутика - это показушничество
Зачем клеить наклейки, зачем полевые кухни (мол, для халявщиков замануха) и т.д.
По ее мнению нужно молча вспомнить, к Вечному огню сходить и "не шуметь"...
Вот хоть закидайте тапками/помидорами и чем ещё хотите, но я очень не согласна с этим
"Это праздник со слезами на глазах"
И петь, и плясать, и наклейки эти клеить нужно и НЕ МОЛЧАТЬ!!!
Вдумайтесь - наши дети ПОСЛЕДНИЕ, кто видят ветеранов, Их дети уже будут только смотреть фильмы и слышать рассказы своих родителей.. А что те смогут рассказать если рассказывать-то, по большому счету, и нечего?...
Ведь, опять же ИМХО, суть этого праздника не только в том, чтоб вспомнить и почтить самопожертвование и патриотизм воевавших, а ещё и в том, чтоб снова ощутить Единство и силу, которую оно в себе несёт. И чтоб все эти коричневые выкормыши видели - мы помним и да, надо будет - повторим и нефиг лезть!
Абсолютно с тобой согласна!
Привет всем!
Вот! и я про то же!
Ну как ещё почувствовать силу Единства, как не в такие дни?..
Вот вчера мы не ходили никуда, но очень долго разговаривали с детьми о ВОВ, рассуждали, плакали, пели "Катюшу", "Смуглянку", "Бьётся в тесной печурке огонь" и т.д...
и в самом конце, мои дети, перебивая друг друга, смогли таки ответить почему мы победили.
Потому что мы (не они, а МЫ!) были как ОДИН и боялись вместе и геройствовать могли поэтому - вместе не так страшно
Вот такая детская логика..
вот думаю, ведь отчетливо видно "откуда ноги растут" у этих любителей тишины...
по моему, только глупОй не заметит... но все равно...слушаешь/читаешь вроде здравых людей и диву даешься... Неужели ты не видишь?.... К счастью, сейчас у нас не рвутся бомбы, но война-то идет.. Информационая.. а мы ведёмся, как дураки...слово Патриот стало чуть ли не ругательным... о чем ещё тут говорить...
Иваны, родства не помнящие((((((
Нельзя забывать свою историю
Именно СВОЮ, а не ту, которую нам пытаются навязать
эх, а аватарка-то снова пропала...
переписывают историю все кому не лень(
это дает мне надежду думать, что и мои малышата правильно воспитаны))
а ещё очень трепетно когда они встают, услышав Гимн, что они знают как зовут Президента и как он выглядит...
Кто бы что ни говорил, но я считаю, что это тоже очень важно.
а то в последнее время стало очень модно и хайпово ругать ВВ во всех бедах. И ругающие ведь даже не вникают, что есть власть законодательная (центральная) и исполнительная (местная).. какой функционал у них..
я не говорю, что сейчас всё на 100% хорошо или что при СССР было всё на 100% плохо.
Хорошее и плохое всегда есть, при любом режиме, при любой власти, а все хорошо быть не может
если вы абсолютно всем в этом мире довольны, оглянитесь. Вы точно не в психушке?..Добрый день всем!
У нас в Ордынском есть местная традиция "Свеча" - 8 мая в 21-00 у памятника погибшим воинам собираются жители, зажигают свечи и молча вспоминают (молятся) о всех погибших.
Ну, а уж 9 мая - это Праздник со всеми его атрибутами.
и вот это совершенно верно
да и вообще, вот 70 с лишним лет это был Праздник, а теперь, вдруг, перестал им быть??!!.. ну абсурд же..
Те, кто эту войну прошёл, они, значит, считают, что это Праздник, а мы, их потомки, все перекраивать будем?...
а кто нам, собственно, на это право давал-то?...
всегда очень по-белому завидовала тем, кто знает о своих бабушках, дедушках..
мне никогда не рассказывали про участие в ВОВ нашими родными
на все вопросы мама отвечала: "не знаю"
и вот, зашла я на сайт Подвиг народа
по ФИО, году рождения, месту призыва, кажется, нашла...
Клыпин Степан Васильевич
Клыпин Иннокентий Николаевич
остальных не могу пока...
вот честное слово, защемило в груди и очень обидно - почему?.. почему никогда про это не говорили нам...
Так не хочется, чтобы мои дети были теми самыми Иванами, родства не помнящими...
С вашего позволения загружу прошлую статью))
конечно, грузи!
В тылу. Мобилизация.
День начался в 4:15.
Накануне договорились с Андреем, что он заедет за мной в половине шестого. Но, толи я так волновалась перед поездкой, толи веселые компании, отмечающие праздник Победы с песнями под окнами – спала я мало и встала раньше звонка будильника. Сборы были недолгими: чашка кофе, бутерброд, рюкзак на плечо и вот уже мы с Андреем - «Патриотом» едем по пустым улицам спящего города.
Даже сегодня 10 мая 2013 года, так просто представить июньское утро 41-го. Наверное, было так же тихо, редкие прохожие, неторопливые встречные автомобили, уже совсем светло, но солнышко еще не взошло. Дремлющие постовые, свежо, зеленые деревья и цветы, радостное пение утренних птиц. Разница только в одной фразе – в тот день началась война.
Мы прибыли в первую точку нашего сбора. Новенькие (такие как я) знакомились, а ребята («Агат», «Гюрза», «Лидер», «Ежик», «Самоход», «Кит», «Диагност», «Бульдог», «Нильс», «Кетрин») обменивались последними событиями и обсуждали возможные действия на сегодня. Но вот подъехал последний ожидаемый экипаж и, сфотографировавшись всей дружной компанией перед дальней дорогой, зазвучала команда «по матрёшкам!!!». Колонна из двенадцати машин, соблюдая скоростной режим, двинулась в сторону основного лагеря. По дороге к нам присоединился «Радист», и еще насколько машин.
По моим приблизительным подсчетам в этом году собралось около 80 экипажей (это только те, кого я увидела, а ведь наверняка был кто-то, кто уехал на маршрут раньше и позже нас). Приезжали семьями, с детьми, друзьями, знакомыми. Так что народу в основном лагере, кроме организаторов, было очень много.
Мы разбились по группам, получили маршрут, загрузили подарки для ветеранов и, пожелав друг другу хорошей дороги, двинулись в путь.
Марш-бросок. Передовая.
Нам досталось южное направление. Три группы по три машины груженые веселыми людьми и подарками (гуманитарная помощь) уходили в сторону Большечениговского, Пестравского и Большеглушицкого направлений. 4Автопробег «Ветеранам глубинки – забота и внимание» начался.
Корректируя перемещение на трассе по рации, помогая друг другу на сложных участках, мы ехали к намеченной цели. Но вот на очередной развилке «Радист» пожелал всем доброго пути и увел свою группу на маршрут, чуть погодя с нами попрощался «Агат». Мы продолжали марш-бросок своей группой – «Лидер»-«Патриот»-«Нильс».
Время в пути за разговором в хорошей компании пролетает незаметно.
Конечно, все было совсем не так, не так как у нас сегодня. Призывники грузились на подводы, грузовики, паровозы и направлялись на пункты распределения, а оттуда на передовую, или в центры боевой подготовки. Кому как повезет. Ускоренные летные курсы «взлет-посадка», месячные курсы саперов, тракторист?- танковые войска, знаком с математикой, хороший глазомер – артиллерия и пехота-пехота-пехота…
41-ый, а Куйбышевскую область уже бомбили, 42-ой – летчики, защищавшие эвакуированные к нам заводы, подбивали и сажали на загородных аэродромах фашистские самолеты стратегической авиаразведки. СМЕРШевцами были выявлены диверсионно-разведывательные группы Абвера и СД действовавшие на территории города и области. В Куйбышев перенесены иностранные посольства, эвакуировано правительство СССР. По ночам город патрулируют добровольцы, которым чуть больше 16-ти лет. И на фронт уходят те же 16-ти летние, приписав себе год или два.
Страшно. Голод. 24-х часовой рабочий день. В деревнях пусто – старые бабы да маленькие ребятишки. Отцы, братья, старшие сестры на фронте, матери на заводах в цехах.
Одни – сутками напролет изготавливают пули, снаряды, самолеты. Другие – воюют. Хозяйство ведут девочки 8-12-ти лет. На них продобеспечение тыла и фронта.
И так вся страна. В каждой семье. В любом городе. Тыл для фронта. Все для передовой. А передовая была совсем близко чуть больше – 700 км.
На линии огня.
Шесть адресов.
В нашем маршруте всего лишь шесть адресов разбросанных по Б.Черниговскому району.
Первый дом мы отыскали на краю поселка Торшиловского. Долго звали хозяина. Редкие сельчане, проходившие по тропинке к озеру, просветили нас, что «дедок глухой, ему в окно стучать надо», но помочь нам не спешили.
Немного посовещавшись, наши мужчины решили «взять высоту» и полезли через забор. Вскоре появились вместе с хозяином дома на окраине села.
«Живу один. На фронте с 42-го. Призывался здесь в Черниговке.»
Считаю сколько ему было лет, получается 17-18. Три года в мясорубке – выжил. Жив. Дай Бог, отец, тебе здоровья.
«Да я не слышу, вас ребятки. Вода? Не, воды нет, привозят мне её, ага, помощники приходят. Вот забор бы поправить.»
Здесь помогают работники соцслужбы, как часто? Ведь живет человек совсем один. Ему без малого 90-то лет.
«Спасибо вам.» Нам-то за что? Вам спасибо, что выстояли и победили. А так может и нас бы не было. Подарки заносим в дом, прощаемся, едем дальше.
На втором адресе нас как будто ведром холодной воды окатили. Самый младший член нашей экспедиции испугалась и отступила в машину под защиту мамы, когда на крыльцо вышел, высокий, достаточно крепкий физически пожилой мужчина с абсолютно пустым взглядом. Речь бессвязная, движенья хаотичные. «Добрые» соседи и здесь подсказывают, мол уходите, он не в себе после травмы.
Оставляем подарки у крыльца, молча уходим. Спасибо и тебе, большой и сильный человек, за то, что не прятался и помогал другим, а теперь вот пришло время, надо помочь тебе.
Трое следующих ветеранов оказались односельчанами.
Заезжаем за председателем, и в гости. Без него не откроют. Слишком часто к беззащитным старикам под видом «социальной помощи» пробираются мошенники. Но наши машины здесь знают, ребята приезжали в прошлом году.
Председатель как партизанский связной говорит под дверью кодовое слово и нас впускают в дом. А там!! Красивая, улыбающаяся с озорными глазами женщина. Такую бабушкой назвать язык не повернется.
Заполняем анкету: с какого года, когда и откуда призывались, где окончили… и вдруг слезы на глазах: «Нет, больше ничего не могу говорить, все ребятки не спрашивайте меня больше ни о чем. Все как вчера было…» - и засуетилась - «…к столу, давайте, к столу».
Наши мужчины за рулем, им пить нельзя, «…тогда салатиков, чаек, конфетки…» здесь мы задержались надолго. Уходить не хотелось. Было тепло и солнечно в маленькой комнате за круглым столом. «Приезжайте на мой день рожденья в сентябре!» - приедем. Очень хочется приехать. Очень. Обнимаемся, целуемся, низкий поклон и спасибо от нас от наших детей – спасибо! Напоследок остроглазая Елена делает отметку «починить крышу».
А нас ждут по другим адресам.
Ах, как здорово жить в большой дружной семье. С одной стороны брат, а вон дом дочери, подальше внучка с правнучкой живут. Все вместе, все рядом.
А где ваш старший мужчина? «Бабай на кладбище поехал. Сейчас привезем.»
Пока ждали главного человека, собрались близкие родственники. И снова – улыбки, шутки еще чуть-чуть и в пляс пойдут. Приехал глава семьи. И опять перед нами не ветхий старик, а бодрый мужчина. Вспомнил наших ребят по прошлогоднему визиту, поблагодарил, пошутил, пригласил в гости. Фотографировались около ворот, места во дворе всем не хватило, пришлось выйти на улицу.
Следующего ветерана мы застали в кругу семьи за столом. Дети навестить приехали. Зовут с собой в город. Здесь дом совсем разваливается. Крыша течет как решето. «Сообщите там, куда следует, пусть нам квартиру новую дадут.»
Последний адрес – семейная пара. Всем довольны и газ, и вода есть и телефон, одно плохо главные удобства… через дорогу. Зимой холодно, да и ноги уже не те, лишний раз выйти – трудно.
Жена повествует о подвигах супруга: где служил, когда вернулся. Для них война закончилась в 50-м. Муж освобождал Карпаты. Там шла война после войны.
И мы не устаем благодарить этих людей. За жизнь, за мир, за нас. Но глядя в глаза фронтовиков очень остро чувствуешь – их война никогда не закончится, потому что никогда их не отпустит, а они её никогда не смогут забыть.
В этом году в нашем списке было на один адрес меньше. Харьшев Егор Иванович не дожил до дня Победы три недели.
Мы помним. Мы гордимся. Мы благодарим.
Возвращение. Мир.
Дорога обратно в главный лагерь пролетела незаметно. Говорят, если возвращаешься легко, значит, никто за спиной на тебя зла не держит.
Посчитали километраж – 630 от точки сбора и обратно. Это чуть меньше чем было в 41-м от нашего города до линии фронта. Это сегодня 15 часов на машинах по дорогам нашего края или 1,5 часа лета для бомбардировщика или штурмовика Люфтваффе в далеком 41-м от своего аэродрома до моста через Волгу.
138 оставшихся в живых фронтовиков, живущих в деревнях и селах Самарской обрасти. Это много или мало? Как измерить жизнь человека, который спас твой мир, тебя, твоих детей. Мы принимаем сегодняшний мир, не задумываясь, не зная его ценности. А для этих оставшихся в живых 138-ми, каждый новый мирный день как глоток свежего воздуха.
Загляните в их глаза, и вы увидите, как 17-ти летние мальчишки уходили на фронт. Смотрите им в глаза так долго, на сколько хватит ваших сил. В свое время им хватило сил и мужества сломить мощнейшего врага. Они смогли сломить и выжить – эти 17-ти летние. Как хорошо, что они живут среди нас. И дай им Бог, жить как можно дольше.
.
я плАчу...
вот ведь как представишь себе через ЧТО им пришлось пройти и понимаешь - эта СИЛА внутри
помню. ездили в гости к двоюродным бабушке с дедушкой
Мне лет 17 было. Как они друг на друга смотрели, как рассказывали про то время... и все с шутками, чтоб нас не пугать...а бабушка Тома как молодела когда деда Кеша ей комплименты говорил...
из ВК
_____________
Женщины на войне: правда, о которой не принято говорить
«Доченька, я тебе собрала узелок. Уходи… Уходи… У тебя еще две младших сестры растут. Кто их замуж возьмет? Все знают, что ты четыре года была на фронте, с мужчинами…». Правда про женщин на войне, о которой не писали в газетах…
Воспоминания женщин-ветеранов из книги Светланы Алексиевич:
«Один раз ночью разведку боем на участке нашего полка вела целая рота. К рассвету она отошла, а с нейтральной полосы послышался стон. Остался раненый. «Не ходи, убьют, — не пускали меня бойцы, — видишь, уже светает». Не послушалась, поползла. Нашла раненого, тащила его восемь часов, привязав ремнем за руку. Приволокла живого. Командир узнал, объявил сгоряча пять суток ареста за самовольную отлучку. А заместитель командира полка отреагировал по-другому: «Заслуживает награды». В девятнадцать лет у меня была медаль «За отвагу». В девятнадцать лет поседела. В девятнадцать лет в последнем бою были прострелены оба легких, вторая пуля прошла между двух позвонков. Парализовало ноги… И меня посчитали убитой… В девятнадцать лет… У меня внучка сейчас такая. Смотрю на нее — и не верю. Дите!»
«У меня было ночное дежурство… Зашла в палату тяжелораненых. Лежит капитан… Врачи предупредили меня перед дежурством, что ночью он умрет… Не дотянет до утра… Спрашиваю его: «Ну, как? Чем тебе помочь?» Никогда не забуду… Он вдруг улыбнулся, такая светлая улыбка на измученном лице: «Расстегни халат… Покажи мне свою грудь… Я давно не видел жену…» Мне стало стыдно, я что-то там ему отвечала. Ушла и вернулась через час. Он лежит мертвый. И та улыбка у него на лице…»
«И когда он появился третий раз, это же одно мгновенье — то появится, то скроется, — я решила стрелять. Решилась, и вдруг такая мысль мелькнула: это же человек, хоть он враг, но человек, и у меня как-то начали дрожать руки, по всему телу пошла дрожь, озноб. Какой-то страх… Ко мне иногда во сне и сейчас возвращается это ощущение… После фанерных мишеней стрелять в живого человека было трудно. Я же его вижу в оптический прицел, хорошо вижу. Как будто он близко… И внутри у меня что-то противится… Что-то не дает, не могу решиться. Но я взяла себя в руки, нажала спусковой крючок… Не сразу у нас получилось. Не женское это дело — ненавидеть и убивать. Не наше… Надо было себя убеждать. Уговаривать…»
«И девчонки рвались на фронт добровольно, а трус сам воевать не пойдет. Это были смелые, необыкновенные девчонки. Есть статистика: потери среди медиков переднего края занимали второе место после потерь в стрелковых батальонах. В пехоте. Что такое, например, вытащить раненого с поля боя? Мы поднялись в атаку, а нас давай косить из пулемета. И батальона не стало. Все лежали. Они не были все убиты, много раненых. Немцы бьют, огня не прекращают. Совсем неожиданно для всех из траншеи выскакивает сначала одна девчонка, потом — вторая, третья… Они стали перевязывать и оттаскивать раненых, даже немцы на какое-то время онемели от изумления. К часам десяти вечера все девчонки были тяжело ранены, а каждая спасла максимум два-три человека. Награждали их скупо, в начале войны наградами не разбрасывались. Вытащить раненого надо было вместе с его личным оружием. Первый вопрос в медсанбате: где оружие? В начале войны его не хватало. Винтовку, автомат, пулемет — это тоже надо было тащить. В сорок первом был издан приказ номер двести восемьдесят один о представлении к награждению за спасение жизни солдат: за пятнадцать тяжелораненых, вынесенных с поля боя вместе с личным оружием, — медаль «За боевые заслуги», за спасение двадцати пяти человек — орден Красной Звезды, за спасение сорока — орден Красного Знамени, за спасение восьмидесяти — орден Ленина. А я вам описал, что значило спасти в бою хотя бы одного… Из-под пуль…»
«Что в наших душах творилось, таких людей, какими мы были тогда, наверное, больше никогда не будет. Никогда! Таких наивных и таких искренних. С такой верой! Когда знамя получил наш командир полка и дал команду: «Полк, под знамя! На колени!», все мы почувствовали себя счастливыми. Стоим и плачем, у каждой слезы на глазах. Вы сейчас не поверите, у меня от этого потрясения весь мой организм напрягся, моя болезнь, а я заболела «куриной слепотой», это у меня от недоедания, от нервного переутомления случилось, так вот, моя куриная слепота прошла. Понимаете, я на другой день была здорова, я выздоровела, вот через такое потрясение всей души…»
«Меня ураганной волной отбросило к кирпичной стене. Потеряла сознание… Когда пришла в себя, был уже вечер. Подняла голову, попробовала сжать пальцы — вроде двигаются, еле-еле продрала левый глаз и пошла в отделение, вся в крови. В коридоре встречаю нашу старшую сестру, она не узнала меня, спросила: «Кто вы? Откуда?» Подошла ближе, ахнула и говорит: «Где тебя так долго носило, Ксеня? Раненые голодные, а тебя нет». Быстро перевязали голову, левую руку выше локтя, и я пошла получать ужин. В глазах темнело, пот лился градом. Стала раздавать ужин, упала. Привели в сознание, и только слышится: «Скорей! Быстрей!» И опять — «Скорей! Быстрей!» Через несколько дней у меня еще брали для тяжелораненых кровь».
«Мы же молоденькие совсем на фронт пошли. Девочки. Я за войну даже подросла. Мама дома померила… Я подросла на десять сантиметров…»
«Организовали курсы медсестер, и отец отвел нас с сестрой туда. Мне — пятнадцать лет, а сестре — четырнадцать. Он говорил: «Это все, что я могу отдать для победы. Моих девочек…» Другой мысли тогда не было. Через год я попала на фронт…»
«У нашей матери не было сыновей… А когда Сталинград был осажден, добровольно пошли на фронт. Все вместе. Вся семья: мама и пять дочерей, а отец к этому времени уже воевал…»
«Меня мобилизовали, я была врач. Я уехала с чувством долга. А мой папа был счастлив, что дочь на фронте. Защищает Родину. Папа шел в военкомат рано утром. Он шел получать мой аттестат и шел рано утром специально, чтобы все в деревне видели, что дочь у него на фронте…»
«Помню, отпустили меня в увольнение. Прежде чем пойти к тете, я зашла в магазин. До войны страшно любила конфеты. Говорю:
— Дайте мне конфет.
Продавщица смотрит на меня, как на сумасшедшую. Я не понимала: что такое — карточки, что такое — блокада? Все люди в очереди повернулись ко мне, а у меня винтовка больше, чем я. Когда нам их выдали, я посмотрела и думаю: «Когда я дорасту до этой винтовки?» И все вдруг стали просить, вся очередь:
— Дайте ей конфет. Вырежьте у нас талоны.
И мне дали».
«И у меня впервые в жизни случилось… Наше… Женское… Увидела я у себя кровь, как заору:
— Меня ранило…
В разведке с нами был фельдшер, уже пожилой мужчина. Он ко мне:
— Куда ранило?
— Не знаю куда… Но кровь…
Мне он, как отец, все рассказал… Я ходила в разведку после войны лет пятнадцать. Каждую ночь. И сны такие: то у меня автомат отказал, то нас окружили. Просыпаешься — зубы скрипят. Вспоминаешь — где ты? Там или здесь?»
«Уезжала я на фронт материалисткой. Атеисткой. Хорошей советской школьницей уехала, которую хорошо учили. А там… Там я стала молиться… Я всегда молилась перед боем, читала свои молитвы. Слова простые… Мои слова… Смысл один, чтобы я вернулась к маме и папе. Настоящих молитв я не знала, и не читала Библию. Никто не видел, как я молилась. Я — тайно. Украдкой молилась. Осторожно. Потому что… Мы были тогда другие, тогда жили другие люди. Вы — понимаете?»
«Формы на нас нельзя было напастись: всегда в крови. Мой первый раненый — старший лейтенант Белов, мой последний раненый — Сергей Петрович Трофимов, сержант минометного взвода. В семидесятом году он приезжал ко мне в гости, и дочерям я показала его раненую голову, на которой и сейчас большой шрам. Всего из-под огня я вынесла четыреста восемьдесят одного раненого. Кто-то из журналистов подсчитал: целый стрелковый батальон… Таскали на себе мужчин, в два-три раза тяжелее нас. А раненые они еще тяжелее. Его самого тащишь и его оружие, а на нем еще шинель, сапоги. Взвалишь на себя восемьдесят килограммов и тащишь. Сбросишь… Идешь за следующим, и опять семьдесят-восемьдесят
килограммов… И так раз пять-шесть за одну атаку. А в тебе самой сорок восемь килограммов — балетный вес. Сейчас уже не верится…»
«Я потом стала командиром отделения. Все отделение из молодых мальчишек. Мы целый день на катере. Катер небольшой, там нет никаких гальюнов. Ребятам по необходимости можно через борт, и все. Ну, а как мне? Пару раз я до того дотерпелась, что прыгнула прямо за борт и плаваю. Они кричат: «Старшина за бортом!» Вытащат. Вот такая элементарная мелочь… Но какая это мелочь? Я потом лечилась…»
«Вернулась с войны седая. Двадцать один год, а я вся беленькая. У меня тяжелое ранение было, контузия, я плохо слышала на одно ухо. Мама меня встретила словами: «Я верила, что ты придешь. Я за тебя молилась день и ночь». Брат на фронте погиб. Она плакала: «Одинаково теперь — рожай девочек или мальчиков».
«А я другое скажу… Самое страшное для меня на войне — носить мужские трусы. Вот это было страшно. И это мне как-то… Я не выражусь… Ну, во-первых, очень некрасиво… Ты на войне, собираешься умереть за Родину, а на тебе мужские трусы. В общем, ты выглядишь смешно. Нелепо. Мужские трусы тогда носили длинные. Широкие. Шили из сатина. Десять девочек в нашей землянке, и все они в мужских трусах. О, Боже мой! Зимой и летом. Четыре года… Перешли советскую границу… Добивали, как говорил на политзанятиях наш комиссар, зверя в его собственной берлоге. Возле первой польской деревни нас переодели, выдали новое обмундирование и… И! И! И! Привезли в первый раз женские трусы и бюстгальтеры. За всю войну в первый раз. Ха-а-а… Ну, понятно… Мы увидели нормальное женское белье… Почему не смеешься? Плачешь… Ну, почему?»
«В восемнадцать лет на Курской Дуге меня наградили медалью «За боевые заслуги» и орденом Красной Звезды, в девятнадцать лет — орденом Отечественной войны второй степени. Когда прибывало новое пополнение, ребята были все молодые, конечно, они удивлялись. Им тоже по восемнадцать-девятнадцать лет, и они с насмешкой спрашивали: «А за что ты получила свои медали?» или «А была ли ты в бою?» Пристают с шуточками: «А пули пробивают броню танка?» Одного такого я потом перевязывала на поле боя, под обстрелом, я и фамилию его запомнила — Щеголеватых. У него была перебита нога. Я ему шину накладываю, а он у меня прощения просит: «Сестричка, прости, что я тебя тогда обидел…»
оттуда же
__________
слов нет, есть слёзы... и хорошо что они есть, значит и мы ещё живы душой, значит и память в нас эта жива, значит хотя бы ещё одно поколение будет это помнить, а это многое значит.
Не молчать надо, а рассказывать детям и внукам своим, записывать свои (да! уже СВОИ) воспоминания об этих людях, о встречах с ними, их истории рассказанные нам, запоминать передавать дальше, чтобы помнили, чтобы не путали красное с коричневым... и да... оставаться патриотом своей Родины, своей Отчизны.
В каждой семье есть герой, свой герой даже без наград и званий, но прошедший эту войну. Значит и мы все причастны, все мы - вместе. Не хватайтесь за национальность - посмотрите на свою совесть и душу. Воевал и победил Народ. Великий Народ, Великой страны. А национальностей там было много... но это были смелые и сильные духом люди.. все до единого.
Поклон им земной . Всем.
+1!
конечно))
и вот эти высказывания про некорректность фразы про готов повторить...
это ж надо так вывернуть все наизнанку...
они этого и боятся - боятся того, что мы действительно можем, если будет надо, собраться и отстоять себя и свой Дом, своих родных, но так уж повелось, что если разбираться, то родню можно найти везде и в тайге и на Украине и в Тюмени и в Ашхабаде, а если усиленно поискать, то и в других странах найдется))))
Мы сильные, мы снова становимся сильными, и они этого боятся!!
наш дед не любил праздновать 9 мая. Слишком тяжелые воспоминания, какой ценой вышел этот праздник. Он праздновал молча, в тихом семейном кругу...
Николай Осипович, ветеран ВОВ, с которым я сейчас дружу, тоже не празднует, но за поздравления сказал спасибо...Этот праздник для нас, чтобы помнили.