наболело и написала рассказ о сельском хозяйстве России периода 2008....

Разнотравье

События, описанные в рассказе о
сельском хозяйстве России
периода 2008 по 2011 года, реальны.

это - Рассказ / Современная проза, Документальная проза, Публицистика

Остов коровника резал восприятие картинки мира на две части. Умиротворение красотой русской природы и мертвые развалины прошлой жизни. Идиллия красок осени: приглушенные тона пожухлой травы, мягкий цвет неба, нитки лучей солнца, отраженные в лужицах на дороге, и бетонная коробка с выбитыми окнами, провалившейся крышей, дверями, забитыми досками.

– Вот его мы возьмем в аренду, – парень в ветровке обнял за плечи невысокую девушку.

– Почему в аренду?

Слово "аренда" звучало не очень надежно. «Лучше в собственность», - подумала девушка. Когда это твое, то возникает уверенность, надежность. Но, возможно, она и ошибается. Все эти вещи для нее были далеки и не очень понятны.

– Я узнавал насчет выкупа его, – парень кивнул на монумент прошлого, заросший травой по самые окна. – Хоть он и на балансе колхоза, но не оформлен, нет паспорта БТИ, вообще всё сложно. Могут только в аренду дать и то по договору на одиннадцать месяцев.

– Почему на одиннадцать?

– Если на одиннадцать месяцев, то не нужно регистрировать договор в Росреестре.

Видя непонимание на лице жены, Андрей пояснил:

– Так все делают. Так принято, понимаешь?

– Но ведь это ненадежно.

– Возможно, но по-другому не получается. Да и потом это всё равно никому не нужно, – Андрей сделал жест рукой в сторону руин. – Смотри, видишь, наверху кирпичом выложено – тысяча девятьсот шестьдесят девятый год. Это тогда нужно было, а потом перестройка и всё, конец всему. Сейчас две тысячи восьмой, он уже лет семнадцать никому не нужен. И поля вокруг тоже в аренду дают. Они тоже все эти годы зарастают лесом...

Андрей чувствовал, что в словах жены есть здравый смысл. Да только сколько он не бился с этим коровником, ну не шел председатель колхоза на другие условия. Или аренда на одиннадцать месяцев, или пусть коровник рушится дальше. Причем Андрей и в других местах ненужные коровники находил, да только всё повторялось. Как будто все сговорились в этой стране. И поля вокруг выкупить нельзя. Хоть и лесом зарастать стали, а выкупить не дают, только в аренду. Правда, некоторые шли на продажу поля, но сумма была такая, что остров в Тихом океане стоит дешевле, чем русское поле в репейниках и мелком кустарнике.
Устав биться с непонятным ему явлением, Андрей смирился и принял действительность как данность. Пусть будет так. Ведь ненужно же это никому было столько лет, значит, и не понадобится, а у него в любом случае договор аренды. Тоже документ, хоть и на одиннадцать месяцев.

– Как тебе здесь? – прогоняя тревожные мысли, спросил он, заглядывая в глаза жены.

– Красиво...

Елена знала, что прозвучало неубедительно. Но смотря на всё это, она не могла по-другому ответить. Природа была красива и смотря на нее, хотелось найти в ней то умиротворение исконно русской красотой, что находили классики. Только почему-то полностью впасть в эйфорию гармонии осеннего мира вокруг не удавалось. Было тревожно на душе. Или это страх перед кардинальными изменениями в их жизни? Всё-таки родиться и вырасти в Москве, а потом всё продать и уехать в деревню - серьезный шаг. Ей двадцать восемь, муж на два года старше, и это возраст не пылкой идеалистической юности. Они два взрослых человека, которые делают разумный выбор в своей жизни. И всё же тревога не отступала.
Елена перевела взгляд от кустов, заросших репьями на возвышающееся перед ними здание. Выложенная надпись кирпичами "тысяча девятьсот шестьдесят девять" говорила о том годе, когда всё это строилось.

– Почему они всё разрушили?

Андрей понял смысл ее вопроса. Он тоже смотрел на год возведения этого здания, и ему казалось, что он видит прошлое, как тогда было. Люди вокруг, которые приходят сюда на работу. Кипит жизнь, мычат коровы, свежее молоко плещется в бидонах. А вокруг поля разнотравья*, не заросшие сорняком, а ухоженные. И деревня не "мертвая", а живая. Люди живут, женятся, рожают детей, строят планы на будущее. Ведь всё это было. Потом девяностые и всё рушится: планы, жизни, здания... Даже бетон не выдержал того, что произошло.

– Не знаю, – честно ответил Андрей.

Он не знал, почему люди сами разрушили то, что создавали. Ведь это они обрабатывали эти поля, они ухаживали за коровами, они строили дома в своей деревне, и они же это всё уничтожили. Прошло всего семнадцать лет после начала перестройки, а вокруг как после атомной войны - развалины жизни. Почему люди сами разрушили свои жизни, Андрей не знал. Он знал другое. Знал, что не хочет жить, как все: ходить на работу, получать зарплату и проводить время в своей двушке в спальном районе. Он хочет сам взять свою судьбу в свои руки и управлять ею.
Мысль о том, чтобы переселиться в деревню пришла к нему давно. Но всему нужно время, чтобы дозреть. Да и жизнь не стоит на месте. Сначала один ребенок, через пять лет второй. И вот он понимает, что нужно решаться - или сейчас, или никогда. Жена поддержала его в этом, хотя он видел в ее глазах сомнение, но она согласилась с ним. Ради детей готова уехать из Москвы. Здесь природа, экология, а что там? Шум, гарь, толпы людей. Детей на природе растить нужно. Андрей знал, что не ради его мечты она решилась на это, а ради детей. Женщины редко жертвуют своим комфортом ради мужчины, а ради ребенка готовы на всё.
Пусть так, он иллюзий не строит. Он всё равно благодарен Лене за принятие его решения. Сам он тоже долго шел к нему. И не то, что это его мечта, сама жизнь подтолкнула к такому. Вроде и работа в Москве у него была неплохая. Стандартный офисный служащий среднего звена. Жить можно, как все. А вот это и коробило. Не хотел он как все.

– Поедем, а то темнеть будет скоро.

Андрей пошел к их фиолетовой «ниве». Как хорошо, что он купил именно такую машину. Здесь на легковушке не проедешь. К самому коровнику вели бетонные плиты, частично разрушенные и поросшие травой, а дорога до деревни - так это вообще катастрофа. Как будто ее немцы недавно бомбили. Асфальт весь в выбоинах, ехать по прямой нельзя, постоянно нужно маневрировать между ямками, и всё равно колеса попадали в них и так подкидывало, что только ремни безопасности и спасали.

Их дом стоял на краю деревни. Настоящий бревенчатый сруб, тоже года шестидесятого, но, видно, те, кто в нем жил, берегли дом, заботились о нем. Небольшой ремонт внутри - и вполне комфортное проживание. Даже печка в доме сохранилась, причем настоящая, большая, стоит в центре комнаты с лежанкой наверху и полукруглой топкой. Печку побелили, и стала она украшением всего дома. Жалко, что в дом газ не заведён, но всё со временем. Вот обживутся они, обустроятся, и займется он оформлением документов для подводки газа.

Зайдя в дом, Лена проверила детей и убедившись, что Коля, как старший, ответственно отнесся к просьбе присматривать за сестричкой, пошла к плите готовить ужин.

– Пап, – мальчуган лет девяти выбежал из комнаты и сел за стол напротив отца, – мы теперь фермеры?

– Да, фермеры. Нравится тебе здесь?

– Нравится... а ребята меня москалем обозвали.

– Ничего, со временем ты с ними подружишься.

Сын отвлекся на включенный телевизор, а Андрей взял тетрадку, в которую старательно записывал всё, что нужно купить для того, чтобы стать настоящим фермером.
С продажи их двушки он расписал все деньги и теперь ставил галочки напротив того, что уже купил. Дом для проживания был куплен. Коровник и поле вокруг него в сто гектар взяты в аренду. Дальше предстоял ремонт коровника и параллельно покупка трактора с навесным оборудованием к нему. Заготавливать сено для коров он будет сам. Затем доильные аппараты и еще много чего по мелочи в виде вил, граблей, лопат, ведер.
Еще он знал, что пора уже пообщаться с местными, предложить им работу. То, что работников к себе за нормальную зарплату он найдет, Андрей и не сомневался. Здесь работы особо нет. Продавец в сельпо и пару грузчиков на подхвате. Учителя в школе за гроши, а остальные - работники в колхозе под гордым названием "1-е Мая" за двенадцать тысяч рублей и то с задержкой выплаты по несколько месяцев. А он готов по пятнадцать платить, причем вовремя. Людей он обижать не будет. Сам хочет зарабатывать и другим тоже даст эту возможность.

***

Утро в деревне началось рано. К этому было тяжело привыкать, но Андрей хотел изменить свою жизнь во всем, и в пять утра был уже на ногах. Жену будить не стал, ей и так тяжело. Всё-таки неустройство быта сказывается. Хорошо хоть водопровод есть, а вот удобства "до ветру" во дворе. И мыться приходится пока из ковшика, так как мылись прежние хозяева в бане, которая за домом стоит. Нужно на будущее в доме одну из комнат под ванну переоборудовать. Тоже вложение, но ведь всё для себя, для своей жизни делать будут.

День принес хлопоты по поиску строителей на ремонт коровника. Окна нужно было вставить, полы все в выбоинах выровнять, двери нормальные сделать и, конечно, крышу починить. Коровник немаленький - тысяча двести метров площади, так что на всё нехилые суммы выходили. Но без вложений никак.

Под вечер заехал к другу еще с института, он здесь местный, с него, собственно говоря, и зародилась эта идея переселения в деревню. Друга звали Иван, очень символично для села. Андрея веселило такое сочетание имени с окружающим миром. Он достаточно часто приезжал к Ване в гости, порыбачить или шашлыки на природе пожарить. Прокутов тоже фермером здесь был, только у него земля своя была, паи скупил еще его отец в девяностые. Иван всем понемногу занимался: лесопилку свою имел, скотину держал: овец и коз. Вот так и крутился.

– Ну что, фермер, обжился уже? – Иван протянул руку, обтерев ее об себя. Он копался в своем тракторе, но, увидев Андрея, прервал это занятие.

– Потихоньку. Я к тебе по делу. На ремонт коровника доски нужны. Продашь?

Иван кивнул и взял бумагу у Андрея, в которой были написаны размеры досок нужных ему.
Обговорив всё, Андрей сел в «ниву» с неприятным чувством, что доски от его друга вышли ему дороже, чем если бы он купил их на соседнем рынке в селе. Решив, что не обеднеет, да и Ивана тоже можно понять, зарабатывать-то надо, он переключил мысли на предстоящую стройку.

Возрождение остатков прошлого проходило всю осень и зиму. Только весной в коровник были завезены первые коровы. Скупая буренок по району подешевле, тех, что на мясо хотели сдавать, Андрей довел поголовье до ста голов, и пошла работа.

Весна в деревне не так романтична, как в городе. Утопая в глине, из которой приходилось выдергивать обувь, Андрей дошел до дома и, сняв сапоги в сенях, зашел в комнату. Теперь дом стал другим. Это был уже его дом. Здесь пахло жизнью. Раньше он был мертвым. Пустые комнаты, пространство, где нет людей. Его семья заполнила это пространство, и дом ожил. Печка отдавала тепло, согревая их, стены впитали запахи, и всё ожило.

– Дети! Смотрите, что я вам принес.

Андрей смотрел, как Коля и Танюша бегут к нему и замирают, увидев это чудо в его руках. Лена тоже подошла, остановившись у стены.

– Его зовут Фунтик, – ставя щенка на пол, сказал Андрей.

Щенок, попав в тепло, сразу налил лужицу под собой и деловито пошел вперед. Дети закричали от восторга, наблюдая, как новый член их семьи осваивает пространство.

– Отдали, – видя вопрос в глазах Лены, пояснил он. – Последний остался, сказали - если не пристроят, то утопят, вот я и взял. Да и потом, как деревенский дом без собаки?

Жена неуверенно улыбнулась. Возможно, Андрюша и прав, да и детям нужен тот, о ком они будут заботиться. Постепенно их жизнь здесь становилось другой, они вливались в незнакомый мир и становились частью его, или это была иллюзия, самообман...

дальше текст с ограничением 18+
поэтому на него ссылка https://author.today/work/14855