Прочитав публикацию в «Российской Охотничьей Газете» Е.К. Кандаурова в № 18 за 2008 год и краткий ответ на нее В.Ф. Шевченко, инженера лесного хозяйства, иду в защиту лесников и сам выскажу свое мнение, так как проработал в лесном хозяйстве 31 год, а в настоящее время работаю в должности инженера по лесопользованию в Нижегородской области.
Имею стаж охотника 29 лет. Прежде всего хочу остановиться на том, что с 1 января 2008 года в лесном хозяйстве России произошли большие перемены.
Созданы районные и межрайонные лесничества, в штат которых входит руководитель лесничества, его помощник и участковые лесничие с помощниками, а лесников, осуществляющих непосредственную охрану лесов, не стало. Как может проконтролировать участковый лесничий или его помощник территорию порой в несколько десятков тысяч гектаров, если на вооружении районного лесничества один уазик? При старой структуре лесхозов на них возлагалась охрана вверенного леснику обхода (участка леса ) от самовольных порубок, пожаров, вредителей леса; лесник имел права ношения служебного оружия и проверки документов на охоту у любого гражданина. В настоящее время таких лиц нет, а один представитель охотнадзора на район, т.е. на несколько сотен тысяч гектаров, проконтролировать их не в состоянии.
Раньше третья часть лесников жила на кордонах, то есть проживала в лесу и владела обстановкой. А имеющиеся у них права по контролю охоты давали им большой авторитет. Можно сказать, что понятие «егерь» употреблялось только в ряде охотничьих хозяйств, в таких, где, как пишет Е.К. Кандауров, охотилась элита. На всей же территории бывшего Союза охрану от браконьерства несли лесники, так как на 90% сами были охотниками и сохраняли зверей и птиц, обитающих в своем обходе. Порой подбирали раненых птиц и зверей и лечили их на кордонах.
Вернусь снова к 80-м годам. На район выделялись товарные и спортивные лицензии на копытных, медведя, и районный охотовед направлял владельца лицензии в лесхоз, где ее регистрировали в специальном журнале и назначалось контролирующее лицо из работников лесной охраны за отстрел, то есть опять видим доверие к лесникам.
До 2008 года лесхозам выделялись хоть какие-то финансовые средства на охрану объектов животного мира, на производство биотехнических мероприятий, и, по мере финансовой возможности, лесники выполняли эти работы. Делались солонцы, галечники, вывешивались веники для подкормки лосей и зайцев, проводились рейды по пресечению браконьерства.
Не лесники придумали, как пишет Е.К. Кандауров, считать одним из видов лесопользования охотничье хозяйство. Это указано в Лесном кодексе, а его приняла Государственная Дума 6.11.2006 года и 24.11.2006 года одобрил Совет Федерации. Оплата за единицу площади берется только с арендатора лесного участка, взявшего его для какого-либо пользования, в том числе и ведения охотничьего хозяйства. Оплата же с охотника-любителя за право охоты на какой-либо объект животного мира берется по тем расценкам, которые установлены субъектом Федерации и которые позже доводятся до районных обществ охотников и рыболовов так же, как и нормы отстрела.
Остановлюсь на охране лесов от пожаров. Как пишет Е.К. Кандауров, эту работу производят егеря, а лесники занимаются отводом делянок и тому подобное. Могу сразу опровергнуть эту версию: охрана лесов от пожаров велась и ведется лесниками, на вооружении которых имеются специализированные пожарно-химические станции.
Для обнаружения загораний имеются пожарно-наблюдательные вышки, с которых ведется наблюдение за горизонтом леса нанятыми на пожароопасный период людьми. Видимо, не видел господин Е.К. Кандауров, с какими лесными пожарами приходилось бороться лесникам, когда за один день возникало по 4–5 лесных пожаров при температуре воздуха +35 и сильном ветре.
Как же могут и чем могут тушить лесные пожары егеря (по личному мнению Е.К. Кандаурова)? Может, у них и есть в машине лопата, одна на несколько человек, но ей не всегда удастся потушить загорание, почва задерненная и эффекта от применения этого орудия не будет. И хорошо, если они по пути домой увидят в лесу загорание и примут меры, а в остальное время? Ведь у них не ведется специальное дежурство и патрулирование лесных массивов от загораний в летний период.
Прогулка по лесу, по мнению Е.К. Кандаурова, не является лесопользованием. Надо обратить внимание на действующий Лесной кодекс, где в статье 11 сказано: «...граждане имеют право свободно и бесплатно пребывать в лесах и для собственных нужд осуществлять заготовку и сбор дикорастущих плодов, ягод, орехов, грибов и других, пригодных для употребления в пищу лесных ресурсов». На арендуемой территории для ведения охотничьего хозяйства охота местным населением производится на основании Устава или договора аренды, на территории обществ охотников и рыболовов – согласно правилам, установленным субъектом Федерации. То есть, если тот или иной охотник является членом районного общества охотников и рыболовов, то путевки на право охоты он берет там по госцене, а у арендатора – по цене, установленной им самим, с учетом затрат на вложение в развитие и увеличение численности объектов животного мира; такая путевка по цене обычно превышает в разы государственную, но это рынок, и в наше время от него никуда не уйти.
С мая 2008 года Федеральное агентство лесного хозяйства России из Министерства природных ресурсов также передано в Министерство сельского хозяйства, так же, как и система охотничьего хозяйства. Нам тоже невдомек, почему так сделано, но, видимо, наверху все же виднее и нас об этом никто не спросил. Не мне вам рассказывать, какие изменения и ломки испытывает народное хозяйство, в том числе и охотничье, благодаря чиновникам, которые порой принимают необдуманные решения и выдвигают их в Федеральный законодательный орган.
Правильно заметил В.Ф. Шевченко, что в разработке проекта Лесного кодекса участие не принимали ни специалисты лесного хозяйства, ни комитеты по охране природы, а тем более представители охотничьего хозяйства, хотя при совместном их участии в создании этого документа была бы польза как природе, так и обитающим там животным. И мы еще надеемся, что возврат к старому произойдет, и лесник будет рачительным хозяином и стражем своего участка леса, а финансирование егерской службы увеличится, ведь при существующей заработной плате егеря 2300 рублей (госставка, у частника – договорная) желающих работать в этой системе не будет. Совместная их работа пойдет на увеличение численности объектов животного мира.
И если я выразил несогласие в чем-то с Е.К. Кандауровым, да пусть он простит меня за это.
Считаю, что работники лесного хозяйства и службы бывшего охотнадзора, теперь россельхознадзора, должны совместно работать в направлении увеличения и приумножения объектов животного мира, невзирая ни на какие передряги. Благо, им работать теперь в одном Министерстве сельского хозяйства, пусть наверху они найдут общий язык, общую заинтересованность в приумножении лесных богатств.
Наладить рабочий контакт на местах, не загубить полностью общества охотников и рыболовов, только при них местный охотник может себе позволить порадовать себя открытием сезона охоты. Сафари и другие коммерческие охоты не по плечу рядовому охотнику-любителю, которых еще пока великое множество.