Кто варит варенье в июле,
тот жить собирается с мужем,
уж тот не намерен, конечно,
с любовником тайно бежать.
Иначе зачем тратить сахар,
и так ведь с любовником сладко,
к тому же в дому его тесно
и негде варенье держать.
Кто варит варенье в июле,
тот жить собирается долго,
во всяком уж случае зиму
намерен пере-зимовать.
Иначе зачем ему это
и ведь не из чувства же долга
он грабит короткое лето
на то, чтобы пенки снимать.
Кто варит варенье в июле
в чаду на расплавленной кухне,
уж тот не уедет на Запад
и в Штаты не купит билет,
тот будет по мертвым сугробам
идти на смородинный запах...
Кто варит варенье в России,
тот знает, что выхода нет.
Рано. Я ещё на койке.
Бабушка в кути гремит.
На ухвате она бойко
В печку чугуны садит.
В кринке молоко — туда же
(Оттоплёное люблю),
Для меня, для гостьи важной —
Лучшее! Как королю!
Завтрикать зовёт бабуся,
И картовничу с шёстка.
Неторопко потянусь я...
Ленёт в кружку молока.
Хоть вечёршноё, а вкусно,
Кучки тоже хороши!
Не бывать желудку пусту,
Коли кормят от души!
— Бабушка, пойду я бегать?!
— Ох, опять сумёты мять?
Надо дома штё поделать,
А тебе токо скакать!
Катаники недосохли,
Промочила вчера как!
Высморкай-ко лучше сопли,
Заболеешь — не пустяк!
Слазь-ко в говбеч за картовкой,
Губы в баночке достань.
Воно там, за заборовкой...
Да хихикать перестань, —
Ну ёловики... лонися
Наломала, повезло...
Все, кто летось не ленився,
Наносили. — Наросло!
Нековды, давай картовку,
Не шарашься довго там...
Ой, достань ошшо морковку,
Хоть она не по зубам...
Пареничу в печь поставлю,
Можот быть и ты хлебнёшь...
Половик давай поправлю.
Ну, вот, штё ты не поймёшь:
Как Федюнькин дядя Ваня
Мордой рыбы наловил?..
Так на рыбу морду ставят,
Он её из вичь навил!
Шоркни зергяло вехоткой,
Со шкапа сотри-ко пыль...
Ноне повзаю не ходко,
Штё-то мало стало сил.
Лопоть надо остирнуть бы,
С вышки стираное снять.
Гляди, шею не свернуть бы,
Ковды будешь залезать.
Да помешкай, оболочку
На себя оболоки.
На повети кадчи, бочки...
Ноги-ти побереги!
Я привыкла к тем словечкам,
Что бабуля выдаёт,
Хоть казалось, что порою
Околесичу везёт:
"По другозьбам" — значит — в гости —
Уходили наши бабки.
А "в застыньице" — в тенёчек,
А грибы — порой "обабки".
Что пирог с грибами — "губник",
"Павжна" — значится — обед,
"На мосту" — на коридоре...
И ещё один момент:
К бабушке и в дождь, и в стужу
Мне хотелось приезжать.
Это всё мне было нужно,
Чтобы жить!
Чтобы дышать!
Тогда, когда любовей с нами нет,
Тогда, когда от холода горбат,
Достань из чемодана пистолет,
Достань и заложи его в ломбард.
Купи на эти деньги патефон
И где-нибудь на свете потанцуй...
Не бывает идеальных ни народов и ни расы –
В каждой группе населенья ну хоть что-то, да не так:
С точки зрения лягушек все французы пидарасы,
А корейцы пидарасы с точки зрения собак.
С точки зрения троянцев пидарасы были греки,
А троянцы пидарасы с точки зрения коней.
Очень много пидарасов так и сгинуло навеки,
Но огромная их масса дожила до наших дней.
Люди делятся на группы, на враждующие классы,
Под ошибочным девизом « все уроды, кроме нас», -
Натуралы утверждают, будто геи - пидарасы,
А копнёшь под натуралов – каждый третий пидарас!
Но из всей огромной массы пидарасов и уродов
Можно выделить особый очень маленький народ, -
В нём сплошные пидарасы с точки зренья ВСЕХ народов,
Потому что у природы должен быть громоотвод!
Мне без тебя так трудно жить,
А ты - ты дразнишь и тревожишь.
Ты мне не можешь заменить
Весь мир...
А кажется, что можешь.
Есть в мире у меня свое:
Дела, успехи и напасти.
Мне лишь тебя недостает
Для полного людского счастья.
Мне без тебя так трудно жить:
Все - неуютно, все - тревожит...
Ты мир не можешь заменить,
но ведь и он тебя - не может.
________
Наум Коржавин
Из сборника «Время дано», 1954г.
на болотных кочках
тысячи лягух
всех перецелую
ну а шо а вдрух
Всё тороплюсь, спешу, лечу я,
Всегда я в беге нахожусь,
Нехваткой времени врачуя
Во мне таящуюся грусть.
И всё ж не вижу в этом смысла –
Жить, время вечно теребя.
Куда бы я ни торопился,
Я убегаю от себя.
Ищу я новые занятья,
Гоню карьером свою жизнь,
Хочу её совсем загнать я…
Да от себя не убежишь!
Эльдар Рязанов
Творческий дворик
Кто варит варенье в июле,
тот жить собирается с мужем,
уж тот не намерен, конечно,
с любовником тайно бежать.
Иначе зачем тратить сахар,
и так ведь с любовником сладко,
к тому же в дому его тесно
и негде варенье держать.
Кто варит варенье в июле,
тот жить собирается долго,
во всяком уж случае зиму
намерен пере-зимовать.
Иначе зачем ему это
и ведь не из чувства же долга
он грабит короткое лето
на то, чтобы пенки снимать.
Кто варит варенье в июле
в чаду на расплавленной кухне,
уж тот не уедет на Запад
и в Штаты не купит билет,
тот будет по мертвым сугробам
идти на смородинный запах...
Кто варит варенье в России,
тот знает, что выхода нет.
И. Кабыш
Художник Елена Лещенко
Евгений Евтушенко
Она сказала: «Он уже уснул!»,—
задернув полог над кроваткой сына,
и верхний свет неловко погасила,
и, съежившись, халат упал на стул.
Мы с ней не говорили про любовь,
Она шептала что-то, чуть картавя,
звук «р», как виноградину, катая
за белою оградою зубов.
«А знаешь: я ведь плюнула давно
на жизнь свою... И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг — я снова женщина... Смешно?»
Быть благодарным — это мой был долг.
Ища защиту в беззащитном теле,
зарылся я, зафлаженный, как волк,
в доверчивый сугроб ее постели.
Но, как волчонок загнанный, одна,
она в слезах мне щеки обшептала.
и то, что благодарна мне она,
меня стыдом студеным обжигало.
Мне б окружить ее блокадой рифм,
теряться, то бледнея, то краснея,
но женщина! меня! благодарит!
за то, что я! мужчина! нежен с нею!
Как получиться в мире так могло?
Забыв про смысл ее первопричинный,
мы женщину сместили. Мы ее
унизили до равенства с мужчиной.
Какой занятный общества этап,
коварно подготовленный веками:
мужчины стали чем-то вроде баб,
а женщины — почти что мужиками.
О, господи, как сгиб ее плеча
мне вмялся в пальцы голодно и голо
и как глаза неведомого пола
преображались в женские, крича!
Потом их сумрак полузаволок.
Они мерцали тихими свечами...
Как мало надо женщине — мой Бог!—
чтобы ее за женщину считали.
1968
Наверное, это старость,
О прошлом болит душа,
Всё, собственно, там осталось,
А стрелки вперёд спешат.
Глаза открываешь — восемь,
Сходил в магазин — среда,
Сварил себе кофе — осень,
Прилёг отдохнуть… ну, да…
Но есть у меня, припрятан,
Ещё один циферблат,
Цветные на нём заплаты
И время течёт назад,
Ко дням с «Пионерской зорькой»,
С героями из былин,
Туда, где Хоттабыч с Волькой,
«Мурзилка» и нафталин.
Где молоды папа с мамой,
Где радостный Первомай,
И где — гоп-цаца — тот самый
Девятый идёт трамвай.
Скакалки, кино, пистоны,
Свидания, эскимо,
Домашние телефоны,
стоявшие на трюмо.
Торжественное с экрана,
Московское: «Гаварит…»,
Сенкевич возил по странам,.
Был выбрит, а не побрит.
Там письма пером писали,
Разгладив тетрадный лист,
Всегда магазин искали
с названием «Букинист».
На праздники покупали
Копеечный «Солнцедар»,
Пакеты в тазу стирали,
Жевали блестящий вар.
…Ну, вот, механизм заело,
Куда мне — вперёд, назад?
Да… жалко, не всё успела
Самой себе показать.
Осталась бы там надолго,
А лучше бы — навсегда:
Родители, дача, Волга —
Счастливейшие года.
Наверное, это старость:
Здесь — «функция», там — душа.
Здесь только курить осталось,
А там я могла — дышать.
© Ольга Бакулина
Непревзойденная Элла Фицджеральд
Рано. Я ещё на койке.
Бабушка в кути гремит.
На ухвате она бойко
В печку чугуны садит.
В кринке молоко — туда же
(Оттоплёное люблю),
Для меня, для гостьи важной —
Лучшее! Как королю!
Завтрикать зовёт бабуся,
И картовничу с шёстка.
Неторопко потянусь я...
Ленёт в кружку молока.
Хоть вечёршноё, а вкусно,
Кучки тоже хороши!
Не бывать желудку пусту,
Коли кормят от души!
— Бабушка, пойду я бегать?!
— Ох, опять сумёты мять?
Надо дома штё поделать,
А тебе токо скакать!
Катаники недосохли,
Промочила вчера как!
Высморкай-ко лучше сопли,
Заболеешь — не пустяк!
Слазь-ко в говбеч за картовкой,
Губы в баночке достань.
Воно там, за заборовкой...
Да хихикать перестань, —
Ну ёловики... лонися
Наломала, повезло...
Все, кто летось не ленився,
Наносили. — Наросло!
Нековды, давай картовку,
Не шарашься довго там...
Ой, достань ошшо морковку,
Хоть она не по зубам...
Пареничу в печь поставлю,
Можот быть и ты хлебнёшь...
Половик давай поправлю.
Ну, вот, штё ты не поймёшь:
Как Федюнькин дядя Ваня
Мордой рыбы наловил?..
Так на рыбу морду ставят,
Он её из вичь навил!
Шоркни зергяло вехоткой,
Со шкапа сотри-ко пыль...
Ноне повзаю не ходко,
Штё-то мало стало сил.
Лопоть надо остирнуть бы,
С вышки стираное снять.
Гляди, шею не свернуть бы,
Ковды будешь залезать.
Да помешкай, оболочку
На себя оболоки.
На повети кадчи, бочки...
Ноги-ти побереги!
Я привыкла к тем словечкам,
Что бабуля выдаёт,
Хоть казалось, что порою
Околесичу везёт:
"По другозьбам" — значит — в гости —
Уходили наши бабки.
А "в застыньице" — в тенёчек,
А грибы — порой "обабки".
Что пирог с грибами — "губник",
"Павжна" — значится — обед,
"На мосту" — на коридоре...
И ещё один момент:
К бабушке и в дождь, и в стужу
Мне хотелось приезжать.
Это всё мне было нужно,
Чтобы жить!
Чтобы дышать!
Е. Казакова
Осень обретает
Хмурые черты
Накатил октябрь
Накати и ты
Тогда, когда любовей с нами нет,
Тогда, когда от холода горбат,
Достань из чемодана пистолет,
Достань и заложи его в ломбард.
Купи на эти деньги патефон
И где-нибудь на свете потанцуй...
Иосиф Бродский
Не бывает идеальных ни народов и ни расы –
В каждой группе населенья ну хоть что-то, да не так:
С точки зрения лягушек все французы пидарасы,
А корейцы пидарасы с точки зрения собак.
С точки зрения троянцев пидарасы были греки,
А троянцы пидарасы с точки зрения коней.
Очень много пидарасов так и сгинуло навеки,
Но огромная их масса дожила до наших дней.
Люди делятся на группы, на враждующие классы,
Под ошибочным девизом « все уроды, кроме нас», -
Натуралы утверждают, будто геи - пидарасы,
А копнёшь под натуралов – каждый третий пидарас!
Но из всей огромной массы пидарасов и уродов
Можно выделить особый очень маленький народ, -
В нём сплошные пидарасы с точки зренья ВСЕХ народов,
Потому что у природы должен быть громоотвод!
(с) Михаил Фельдман
Мне без тебя так трудно жить,
А ты - ты дразнишь и тревожишь.
Ты мне не можешь заменить
Весь мир...
А кажется, что можешь.
Есть в мире у меня свое:
Дела, успехи и напасти.
Мне лишь тебя недостает
Для полного людского счастья.
Мне без тебя так трудно жить:
Все - неуютно, все - тревожит...
Ты мир не можешь заменить,
но ведь и он тебя - не может.
________
Наум Коржавин
Из сборника «Время дано», 1954г.