Многие СМИ поспешили сообщить, что крестьянский ход, совершенный 23 июля в Кремль, не удался. Это — ошибка.
Да, представители 17 регионов страны не встретились с президентом Медведевым и не обсудили с ним положение дел на селе. Но работа, которую проделали общественные организации «Крестьянский фронт», «Уральская народная ассамблея», Московская Хельсинкская группа в процессе подготовки, позволяет надеяться, что рано или поздно встреча президента с представителями своего крестьянства состоится, и они предъявят президенту пакет документов, которые представляют собой разработку мероприятий, призванных приостановить обезлюживание сельских территорий. В документах отмечается, что сводить проблему села только к продовольственному вопросу — неправомерно. Речь должна идти об обустройстве сельской жизни вообще. Обустроенная сельская жизнь есть фактор, сберегающий территории страны.
Непосредственно ходу предшествовали три крупных мероприятия: слушания в рамках Уральской народной ассамблеи (апрель 2008?г., село Галкинское Свердловской области), федеральный митинг крестьян на площади Маяковского, посещение владельцами земельных паев Верховного суда.
Митинг собрал представителей 10 районов Подмосковья и 17 регионов России: от Иркутской области до Краснодарского края. Говорили (Сергей Шугаев из «Крестьянского фронта», Анатолий Иванов из Ростовской области и т.д.) о том, что никакой вертикали власти нет: страна неуправляема. Все заявления президента, премьер-министра не имеют никакого отношения к жизни страны. Местная власть все саботирует открыто.
Василий Мельниченко из села Галкинское рассказал, как крестьянам однажды удалось лично вручить президенту В. Путину письмо о безобразиях в деревне. Отклик возник на следующий день. Мельниченко был принят главой администрации Волошиным (2001 г.). Тотчас состоялся приезд заместителя прокурора Свердловской области. И что? А ничего! Крестьяне-истцы стали ответчиками.
Так что не надежда на доброго барина привела людей на крестьянский ход, цель предполагаемой встречи состояла в другом: поиски механизма общественного контроля над властью и судебная реформа. Центральное требование — отставка председателей Арбитражного и Верховного судов.
Год назад крестьяне, поддержанные отдельными депутатами Госдумы, требовали проведения совместного пленума Арбитражного и Верховного судов, который бы проанализировал правоприменительную практику в области земельных отношений. Поскольку именно суды становятся инструментом тотального уничтожения прибыльных хозяйств.
Пятимиллионник ЗАО «Агрофирма имени Кирова» (Московская область) был разорен в течение года. Совхоз «Серп и молот», поставлявший свинину на Ногинский, Коломенский и другие мясокомбинаты, свел сельхоздеятельность к минимуму — об этом на митинге сказала зоотехник Горюнова Валентина. На территории некоторых разоренных сельхозпредприятий делают… гробы и прочие ритуальные принадлежности.
В Истринском районе племзавод «Павловская слобода» имел долг в 32 млн руб., его имущество продали за 400 млн. В Тульской области племзавод — колхоз им. Ленина, задолжавший 128 млн, только на своих складах имеет зерна на 130 млн, тем не менее подвергнут банкротству. Список может быть продолжен. Ни один мошенник не смог бы добиться столь впечатляющих успехов, если бы в стране был независимый суд. Сегодня правоприменительная практика такова, что суд становится не только пособником рейдера, он придает грабежу легитимный статус.
…О каком суде можно говорить, если здания областного суда и администрации Московской области построены на паевых землях СПКХ «Завет Ильича». Эти земли никто не выкупал.
По действиям рейдеров на селе можно составить пособие «Как обезлюдить Россию», — так говорили на митинге. Земля уходит из-под ног — главный мотив выступлений южан, посланцев Ростовской области (Людмила Курносова, Анатолий Иванов). Дело доходит до того, что соответствующие органы отказываются оформлять земельную собственность, если она сдана в аренду фермеру, а не крупному собственнику, тому, кто находится в сговоре с властью. Таким фермером в Ростовской области (село Орловка) оказался Владимир Игнатович, который вкладывал в арендованную землю свой труд с 1992 года.
…Все двухдневные мероприятия крестьянского хода отслеживались правоохранительными органами весьма специфическим образом. Например, один из милиционеров попросил показать ему фермера из Краснодарского края Петра Щербака — он как раз готовился к выступлению на митинге, хотел рассказать, как губернатор Ткачев воюет с фермерами. Щербака уговорили не выступать, в этот же день он был вынужден выехать из гостиницы, в которой жили крестьяне из других регионов.
Утром 23 июля, в день хода, позвонила жена ростовского фермера Анатолия Иванова. Сказала, что дом оцеплен с двух сторон милицией. Спрашивают, где хозяин. Уехал в Москву? На каком транспорте? Записали номер машины. Анатолий Иванов из гостиницы тоже выехал.
В полдень 23 июля мы собрались на Манежной площади у памятника Жукову. Милиция нас уже ждала. Мы сказали, что идем к президенту, который нами уже давно предупрежден. Проверили, нет ли у нас плакатов, не собираемся ли мы выкрикивать лозунги. Но пустить нас на Красную площадь милиционер не решился. Он куда-то позвонил, явились двое сотрудников из службы охраны Кремля. Никто не считал нужным нам представляться. Один из них сказал, что сегодня Медведева нет на работе.
— У него что? Прогул? — кто-то осведомился. Фэсэошник сказал, что работать можно и на даче. Мы рассказали в ответ, зачем идем к президенту. У нас есть план спасения деревни. А это как минимум 30 млн человек. Работник охраны возразил на это, что жизнь у него тоже несладкая, но он вот никуда не идет. Беседы были миролюбивы, но ощущение, что ты не в своей стране, возникало.
В самом деле, почему мы не можем пройти по Красной площади? Самое удивительное было в том, что те, кто ограждал нас от президента, понимал, что мы вправе требовать (или просить) встречи. Понимали законность акции и делали какие-то попытки помочь нам советами. В итоге разрешили пройти на Васильевский спуск не через Красную площадь, а через… ГУМ.
И вот — он начался. Наш ход.
Во главе колонны встала восьмидесятилетняя правозащитница Людмила Алексеева. (Мы ждали, что кто-нибудь из деятелей культуры к нам присоединится. Из тех, кто нам сочувствовал. Не дождались.) Солнце пекло нещадно. Опираясь на палочку, Людмила Алексеевна дошла до Васильевского спуска. Крестьяне взмолились: Алексеева села в машину, а мы пошли к Кутафьей башне.
У проходной нас остановил милиционер. Вышел еще один сотрудник. Уже не в милицейской форме. Взял у меня и Василия Мельниченко документы. Долго изучал амбарную книгу записей, затем куда-то звонил, осведомляясь, не пришли ли новые заявки. По всему было видно, что он очень хотел, чтобы наши фамилии оказались в книге. Он выразил нам свое сожаление.
Мы отправились на Пречистенку в Независимый пресс-центр. Там состоялась пресс-конференция, которую вели В. Мельниченко, И. Дроздова, Л. Алексеева, С. Шугаев.
Картина вымирающих сельских территорий не стала главной темой. Как сказала Людмила Алексеева, она слушала выступление крестьян как музыку Моцарта, потому что в них содержался опыт сопротивления. Общественное крестьянское движение в своих требованиях совпало с другим общественным движением — «Граждане за справедливый суд», возглавляемым Людмилой Алексеевой. Независимый суд может быть панацеей.
Вспомнили слова президента Медведева о том, что власть должна идти на прямой контакт с народом. «А не только с африканскими деятелями», — кто-то вовремя заметил.
Был задан вопрос: как оценивать недавнее высказывание министра Гордеева о том, что «поделение сельхозземель на земельные доли было серьезной исторической ошибкой». Юрист «Крестьянского фронта» Сергей Шугаев сказал, что комментировать это высказывание трудно вне контекста, но вред оно принесет. На местах власть прочитает данное суждение как разрешение на отъем земли у крестьянина или как отказ оформлять земельный пай в собственность.
А требования крестьян свелись к трем пунктам: анализ правоприменительной практики в области земельных отношений и реформа судебной правовой системы; законодательное закрепление широких прав местного самоуправления, которое бы исключало произвол местных чиновников; создание органа общественного контроля за ходом выполнения национального проекта АПК и шире — социальной жизнью села.
…А во дворе Независимого пресс-центра топтались люди в штатском. Потом они сопроводили нас до метро…
Я спросила Ирину Дроздову из Омской области, почему мы все излучаем оптимизм, несмотря на невстречу.
— Потому что мы уверены в своей правоте и конституционном праве встретиться с президентом напрямую.
P.S. 8 июля первому фермеру Омской области Сергею Гордиенко вручили акт, согласно которому он со своей семьей проживает на данной территории незаконно. Акт вручили районный прокурор Светлана Кобец и представитель земельного комитета Иван Ткач. На этой территории Сергей Гордиенко родился и вырос, основал мощное фермерское семейное хозяйство. У фермера есть документ на пожизненное пользование землей от 1.10.1991 года.
Похоже, Гордиенко не одинок. Решением Законодательного собрания от 9 июля 2008 г. двадцать деревень Омской области стерты с карты как несуществующие. Власть освобождает себя от ответственности за эти территории и граждан, которые на ней проживают.
Эльвира Горюхина